А на тебя, увы! как много
Грехов ужасных налегло!
В судах черна неправдой черной
И игом рабства клеймена;
Безбожной лести, лжи тлетворной,
И лени мертвой и позорной,
И всякой мерзости полна!
О, недостойная избранья,
Ты избрана! Скорей омой
Себя водою покаянья,
Да гром двойного наказанья
Не грянет над твоей главой!
С душой коленопреклоненной,
С главой, лежащею в пыли.
Молись молитвою смиренной
И раны совести растленной
Елеем плача исцели!
И встань потом, верна призванью,
И бросься в пыл кровавых сеч!
Борись за братьев крепкой бранью,
Держи стяг Божий крепкой дланью,
Рази мечом – то Божий меч!
Хомяков конкретно указывает на соборную вину и соборный грех России. Поскольку спасти, по Хомякову можно только отдельный народ, но не отдельную личность, то необходимы всенародное покаяние и всенародная умоперемена, а для этого прежде всего нужно публично заявить об этих грехах. Несмотря на столь яростное обличение в соборных грехах, Хомяков выступает перед Богом ходатаем за всеобщее прощение и обращение к Богу. Для поэта нет злых и добрых народов: все должны быть прощены и объединены узами братской любви и свободы. Таков своеобразный (соборный) апокастасис Хомякова.
И. Г. РябийСтихотворение А. С. Хомякова «остров» (к вопросу о диалоге А. С. Хомякова с А. С. Пушкиным)
Стихотворение «Остров» впервые было опубликовано под заглавием «Альбион» в 1836 году в «Московских новостях», а в 1843 году – в «Маяке». Через год Хомяков меняет название стихотворения. В 1844 году уже в новом издании оно получает название, которое переходит в другие издания, закрепившись за ним окончательно.
Под островом, как правило, подразумевается Англия. Б. Ф. Егоров доказал это не только ссылками на взгляды писателя, но и анализом поэтической системы Хомякова. Давая характеристику второму периоду его творчества, он писал, что такие черты, как ясность, структурность, связаны с однозначностью и четкостью славянофильской концепции мира[756]. При этом автор статьи указал, каким образом двучленные стихотворения, которые часто используются Хомяковым, постепенно освобождаются от зыбкости, приобретают однозначность[757]. Однако сам факт переименования стихотворения представляется любопытным и позволяет усомниться в традиционной трактовке этого сочинения.
Первоначальная строка хомяковского стихотворения – «Остров пышный, остров чудный» – относит нас к небольшому стихотворению Пушкина 1828 года, посвященному А. А. Олениной при отъезде из Петербурга:
Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелено-бледный,
Скука, холод и гранит —
Всё же мне вас жаль немножко,
Потому что здесь порой
Ходит маленькая ножка,
Вьется локон золотой.[758]
Такое совпадение первых строк в стихотворениях двух поэтов (ритмическое – четырехстопный хорей, стилевое – использование анафоры, даже буквальное повторение эпитета «пышный») дают основание предположить, что Хомяков не просто оттолкнулся от Пушкина. Вероятно, этим он намекал на какие-то конкретные разногласия, которые возникали в результате постоянной полемики между ними.
Хотя у Пушкина стихотворение посвящено Петербургу, а у Хомякова – Англии, аналогий и параллелей, скрывающих постоянный диалог между двумя современниками, можно обнаружить немало.
Первая, лежащая на поверхности, аналогия – сопоставление Петербурга – символа России – и Англии – государства, которое Хомяков считал наиболее близким России по мироощущению, сохранению национальных традиций, в том числе патриархальных.
В обоих стихотворениях используется прием контраста. У Пушкина Петербург пышный и бедный одновременно, во второй строке и далее этот принцип повторяется и варьируется: «Дух неволи, стройный вид», – что подчеркивает разлад внутреннего и внешнего, характерный для города. Даже небо над ним имеет какой-то искусственный цвет – зелено-бледный. Из четвертой строки становится ясно, что форма возобладала, поглотила содержание, в результате: «Скука, холод и гранит». Однако Пушкин заканчивает стихотворение примиряюще, так как грубая и бездушная материя одушевляется человеческим состраданием: «Все же жаль мне вас немножко».
У Хомякова стихотворение делится на две части. Первая – похвала острову:
Даже океан, который окружает «остров чудный» со всех сторон, и тот укрощен:
Но смиренен, но покорен,
Он любуется тобой;
Для тебя он укрощает
Свой неистовый набег
И, ласкаясь, обнимает
Твой белеющийся брег.
Угроза океана отступает, потому внимание автора переключается на конкретизацию «пышности» острова. Обилие его таково, что внезапно границы расширяются, – возникает образ благодатной земли, ничем не ограниченной в своих возможностях:
Как кипят твои народы,
Как цветут твои поля!
Как державно над волною
Ходит твой широкий флаг!
Как кроваво над землею
Меч горит в твоих руках;
Как светло венец науки
Блещет над твоей главой;
Как высоки песен звуки,
Миру брошенных тобой!
Земля, о которой говорит Хомяков, производит впечатление большого материка. Возможно, первоначальное заглавие и было снято с той целью, чтобы каким-то образом намекнуть на Россию? Но мог ли Хомяков говорить об огромной России как об острове? Ведь представление об острове всегда связано с замкнутым пространством, с отъединенностью от всего мира, с независимостью и одновременно с неполнотой. Например, в хорошо известной Хомякову «Сказке о царе Салтане» Пушкина, которая была опубликована в 1832 году, поэт изобразил православное государство – город-утопию, в котором есть все: неиссякаемое богатство, создаваемое чудесной белочкой, неодолимая мощь, заключенная в силе тридцати трех богатырей, да еще с дядькой Черномором, красота и премудрость, олицетворяемые женой Гвидона сказочной Царевной Лебедью. Не хватало островитянам только отцовской любви. Кстати, в сказке Пушкина остров также называется «чудным». Царь Салтан говорит гостям: «Коль жив я буду, / Чудный остров навещу, / У Гвидона погощу». Только соединение членов семьи, а символически – материка с островом, дает радостный сказочный конец.
Если иметь в виду, что стихотворение Хомякова адресовано только Англии, в изображении которой сказалось двойственное к ней отношение автора, в частности его неприятие буржуазного ее развития, предсказание конца этого государства будет понятно:
Но за то, что ты лукава,
Но за то, что ты горда,
Что тебе мирская слава
Выше Божьего суда;
Но за то, что Церковь Божью
Святотатственной рукой
Приковала ты к подножью
Власти суетной, земной:
Для тебя, морей царица,
День придет, и близок он!
Интересно, что предостережения Хомякова не замедлили исполниться. Так, Алексей Веневитинов, давний друг Хомякова, житель Санкт-Петербурга, получает датированное 10 января 1837 года письмо, в котором адресат просит разузнать, по каким ценам делаются поставки зерна с целью оказания помощи Англии. «И теперь хочу тебе дать поручение пустое или полезное, – пишет Хомяков, – это я узнаю из твоего ответа. Я слышу здесь про разные покупки хлеба для прокормления голодных островитян. Очень желал бы я в этом участвовать, потому что вещественное наше богатство должно питать умственные способности Запада»[760]. Пушкин также довольно часто противопоставляет Россию – Западу. В его статье «Путешествие из Москвы в Петербург» (декабрь 1833 – апрель 1834) сравниваются не только старая и новая столицы, но и две цивилизации – православная и западноевропейская. В частности автор затрагивает положение английских рабочих:
Прочтите жалобы английских фабричных работников: волоса встанут дыбом от ужаса. Сколько отвратительных истязаний, непонятных мучений! какое холодное варварство с одной стороны, с другой какая страшная бедность! Вы подумаете, что дело идет о строении фараоновых пирамид, о евреях, работающих под бичами египтян. Совсем нет: дело идет о сукнах г-на Смита или об иголках г-на Джаксона. И заметьте, что все это есть не злоупотребления, не преступления, но происходит в строгих пределах закона. Кажется, что нет в мире несчастнее английского работника, но посмотрите, что делается там при изобретении новой машины, избавляющей вдруг от каторжной работы тысяч пять или шесть народу и лишающей их последнего средства к пропитанию… У нас нет ничего подобного…[761]
О славянофильском представлении Хомякова, мыслящего гармонию лишь внутри России, окруженной со всех сторон враждебными неправославными народами, говорит и Егоров[762]. В этом смысле Россия также окажется островом.
В первой части стихотворения Хомякова намечается противопоставление, которое затем будет развернуто: земля и океан противоположны друг другу, как хаос – разрушительная и безумная стихия и космос – разумно-устроенный мир:
Грозный страж твоей свободы,
Сокрушитель чуждых сил,
Вкруг тебя широко воды