Погодин опубликовал филологические статьи в сербских, югославских, русских эмигрантских изданиях того времени, работы на иностранных языках, был активен в русском научном институте Белграда, комментировал политические события в мире. Он сделал много для расширения русско-сербских связей.
Из библиографии А. Л. Погодина видно, что в конце XIX – начале ХХ века переведено большое количество стихотворений Хомякова, публиковались статьи о его жизни и творчестве.
Хомяков привлек к себе внимание сербов в первую очередь как поэт. Его стихотворение «Благодарю тебя» перевел в 1901 году один из самых крупных сербских поэтов Алекса Шантич и опубликовал в журнале «Коло». Великий сербский поэт, позднее выдающийся дипломат Йован Дучич перевел стихотворение «Детям» и опубликовал его в 1907 году в известном журнале «Босанска вила». Переведенная «Братская песня» напечатана без имени переводчика в 1908 году в журнале «Босна». Один из крупнейших поэтов того времени Йован Йованович Змай перевел стихотворение Хомякова «Я видел сон, что будто я певец» и издал его в своем сборнике «Певания». Риста Одавич в антологию русской поэзии «Звуци руске лире» (Звуки русской лиры) включил перевод «Сербской песни», а также «Не перечь» и опубликовал биографическую справку о Хомякове. О трагедии Хомякова «Дмитрий Самозванец» есть короткое упоминание в печатных изданиях «Зора» и «Луча» (1900 года).
В первые десятилетия ХХ века, особенно после Первой мировой войны, в Сербии и Черногории, в Королевстве Югославии были интеллигенты, писатели, философы, которые размышляли о направлениях дальнейшего развития нашего народа и государства. Хотя интеллигенция получала образование в основном под влиянием Запада, все же в обществе преобладало сознание, что мы принадлежим к славянскому культурно-историческому кругу, так что многие в поисках собственной идентификации выступали за соответствующий синтез западных и восточных влияний. Рациональность, требование эффективности в организации общественной жизни приходили с Запада и влияли на развитие нашей страны, но осознавалась также необходимость сохранения самобытных характеристик народного быта, таких как душевная теплота, эмоциональность. В этом направлении свои идеи развивала не только интеллигенция, получившая образование в России до Первой мировой войны, но и достаточно большое количество тех, кто получил образование в столицах Запада, – в Париже, Берлине. Несмотря на место получения образования, сербская интеллигенция тяготела освоить наследие различных культур и использовать его по-своему, учитывая собственные специфические черты.
Это можно видеть на примере трудов многих выдающихся интеллектуалов, активно действовавших в 1920-е и 1930-е годы. Профессор Белградского университета Милош Н. Джурич (1892–1967), выдающийся эллинист, философ и филолог, выступал за синтез влияния Запада и Востока, когда речь шла о дальнейшем развитии сербского народа. Образование этого мыслителя зиждется на достижениях как Запада, так и Востока (включая и дальний Восток). В своем труде «Перед славянскими горизонтами» (Белград, 1928) он писал: «Синтез Востока и Запада для южных славян становится основной проблемой их сознания; это и есть та духовная сила, несущая в себе идею единства, это и есть тот руководящий принцип, который откроет исторические пути новой балканской культуре, которая будет собой представлять третью эру <…> после Эллады и Византии». Джурич считал это возможным, поскольку славяне давали мыслителей «и западного и восточного духа»: Коперника, Менделеева, Лобачевского, Рудьера Бошковича, Бранислава Петрониевича, Михаила Петровича, а с другой стороны – Хомякова, Киреевского, Соловьева, Достоевского, Толстого, Гоголя, Негоша и Кранчевича. «Наша принадлежность славянскому существу как раз обеспечивает синтез Востока и Запада, о котором идет речь».
Об этих проблемах национальной или духовной ориентации дискутировали многие представители интеллигенции. Были и противоположные точки зрения, обзор которых представляется довольно полезным для тех, кто сегодня по-новому размышляет о предстоящих путях. При этом надо опасаться как радикального романтизма, национализма, так и тех точек зрения, которые обходят стороной наши национальные черты. События накануне Второй мировой войны, особенно влияние СССР со своей марксистской идеологией, отодвинули на второй план патриотические размышления нашей интеллигенции. Конец эры социализма поставил нас перед многочисленными проблемами поисков новых путей, которые как будто в потемках мучительно искали, сталкиваясь лицом к лицу с собственным прошлым. Иллюзий было бы, конечно, меньше, если бы мы основательнее изучали нашу славянскую духовную традицию, а в Сербии и Черногории – собственную, сербскую.
Когда речь идет о Хомякове, его влиянии в Сербии и Черногории и вообще на Балканах, о так называемом синтезе Востока и Запада в нашей стране, то особое внимание привлекает Душан Стоянович, выдающийся интеллектуал, учившийся в Англии (в известной мере он был также и русским учеником), профессор Духовной академии в г. Сремски-Карловицы, одной из самых старых сербских духовных школ. Он по-особенному, конкретно-исторически, ставил эту проблему в отличие от спекулятивно-романтического подхода. Его самый важный труд – «Русские проблемы философии и религии XIX века» (Белград, 1932). Это самое объемное произведение о важнейших русских мыслителях: Петре Чаадаеве, Иване Киреевском, Алексее Хомякове и Константине Леонтьеве. Самое объемное исследование о Хомякове – 62 страницы. Стоянович написал книгу на основе ознакомления с обширной литературой и проблемами того времени и широкого общения с русскими мыслителями. В связи с этим он замечал: «Особенно мне хочется подчеркнуть пользу, которую мне оказали разговоры с русскими мыслителями, живущими ныне в Европе: с гг. Дмитрием Мережковским, Сергеем Булгаковым, Николаем Бердяевым, Б. Вышеславцевым и другими, кто своим необычайным знанием духа и проблем русской мысли помогли мне лучше погрузиться в русские проблемы». Здесь речь идет не только об академически успешной книге, но и о стремлении писателя размышлять о проблемах своей страны и о направлениях ее дальнейшего развития. Мне представляется, что эта книга в определенном смысле интересна и сегодняшнему русскому читателю, несмотря на то, что в России написано достаточное число работ об этом философе.
Хомяков прежде всего как светский богослов привлек внимание крупного сербского мыслителя, архимандрита Юстина Поповича (1894–1979), который как и Стоянович, был одним из основателей Сербского философского общества в Белграде, до 1944 года профессором Богословского факультета в Белграде, после чего жил в монастырях Сербии. Он перевел на сербский язык известный труд Алексея Хомякова «Церковь одна» и опубликовал его в 1927 году.
После Второй мировой войны в Сербии и Югославии писали в основном о «прогрессивных» русских философах, в то время как других обходили стороной.
Автор этих строк опубликовал статью «Славянофилы: А. С. Хомяков», в которой вкратце изложил основные идеи основателя славянофильства.[882]
Л. А. ОреховаМнение иностранцев о России как вызов русской литературе
В 1845 году в четвертом номере «Москвитянина» появилась статья А. С. Хомякова «Мнение иностранцев о России». В зарубежных суждениях о российской жизни автор обнаруживает «путаницу в понятиях и даже в словах», «бесстыдную ложь», «наглую злобу» и задается вопросом: «На чем основана такая злость, чем мы ее заслужили?»[883]. Ответ, по его мнению, кроется в двух причинах: «различие во всех началах духовного и общественного развития России и Западной Европы» и «досада» Европы перед «самостоятельною силою» России[884]. Хомяков констатирует, что при таком положении вещей Россия, конечно, не может ожидать от Запада «полной любви и братства», но она имеет все основания «ожидать уважения». Однако в современных «сказаниях» иностранцев о России он не обнаруживает и следа этого уважения. «Собственное признание в нашем духовном и умственном бессилии, – заключает он, – лишает нас уважения: вот объяснение всех отзывов Запада о нас»[885]. Как выход из сложившегося положения публицист предлагает русскому обществу вернуться к собственным духовным истокам, проникнуться к ним уважением, не профанировать их перед иностранцами. «Тогда, – убеждает Хомяков, – мы не будем сбивать с толку иноземцев ложными показаниями о самих себе, и Западная Европа забудет или предаст презрению тех жалких писателей, о которых один рассказ уже внушает тяжелое чувство досады».[886]
Заметим, что основная часть статьи посвящена вовсе не анализу конкретных высказываний и оценок иностранцев о России, а описанию своеобразного рецепта борьбы с западной недоброжелательностью. По мысли Хомякова, российское общество должно осознать, что Россия обладает оригинальным духовным потенциалом, качественно отличным от европейского и более мощным, и важно обнаружить этот потенциал перед Западом. Хомяков развивает эту идею в следующей статье с характерным заглавием «Мнение русских об иностранцах» («Московский сборник», 1846).
Статья имеет сходную с предыдущей композицию. В начале автор называет исключениями любые доброжелательные суждения иностранцев о России и заявляет, что «мнение Запада о России <…> выражается в огромном успехе всех тех книг, которых единственное содержание – ругательство над Россиею, а единственное достоинство – ясно высказанная ненависть к ней»[887]. Затем он снова приходит к тому, что причина кроется в неуважении русского общества ко всему отечественному, доказывает пагубность «эклектического» подражания «шаткому и бесплодному духовному миру Запада»