Наблюдение над племенами представляет три коренные племени, белое, желтое и черное, из которых посредством смешения в разных количествах и при разных обстоятельствах составились еще неопределенные племена красное и оливковое, весьма сходные друг с другом и соединенные средними звеньями: то с желтым, как жители северо-западных островов ближайшего с ним приморья и полярной части материка в Америке, то с белым, как у чипкитанов в Норфолькском заливе или у конибов в Южной Америке, то с совершенно черным, как у настоящих омагуа на берегах Орелланы.
Сравнение вер и просвещения, которое зависит единственно от веры и в ней заключается (как все прикладное заключается в чистой науке), приводит нас к двум коренным началам: иранскому, т. е. духовному поклонению свободно творящему духу или к первобытному, высокому единобожию, и к кушитскому – признанию вечной органической необходимости, производящей в силу логических неизбежных законов. Кушитство распадается на два раздела: на шиваизм – поклонение царствующему веществу, и буддаизм – поклонение рабствующему духу, находящему свою свободу только в самоуничтожении. Эти два начала, иранское и кушитское, в своих беспрестанных столкновениях и смешениях, произвели то бесконечное разнообразие религий, которое бесчестило род человеческий до христианства, и особенно художественное и сказочное человекообразие (антропоморфизм). Но, несмотря ни на какое смешение, коренная основа веры выражается общим характером просвещения, т. е. образованностью словесною, письменностью гласовою, простотою общинного быта, духовною молитвою и презрением к телу, выраженным через сожжение или предание трупа на снедь животным, в иранстве, и образованностью художественною, письменностью символическою, условным строением государства, заклинательною молитвою и почтением к телу, выраженным или бальзамировкою, или съедением мертвых, или другими подобными обрядами, в кушитстве.
Наконец, сличение наречий человеческих сводит их к одному коренному языку, разветвившемуся многоразлично у всех народов под влиянием внешних обстоятельств и внутренних страстей, но сохранившемуся в наибольшей чистоте в белом иранском племени и его чистейших семьях. В этом единстве всех языков, не случайном, не прививном, но коренном и основном, лежит ручательство о первобытном единстве рода и о случайном разделении на племена.
Взгляд на древнее рассеяние семей и древнее расселение человеческого рода, на стройное, многозначительное и духовно живое строение первобытного языка, на бесконечное пространство пустынь, пройденное первыми обитателями земли, на беспредельность морей, переплытых основателями первых заокеанических колоний, на тождество религий, обрядов и символов с одного края земли до другого представляет неоспоримое свидетельство о великом просвещении, всемирном общении и умственной деятельности времен доисторических, о позднейшем искажении всех духовных начал, об одичании человечества и о печальном значении так называемых героических веков, когда борьба беззаконных и буйных сил поглотила в себе все великие предания древности, всю жизнь мысли, все начала общения и всю разумную деятельность народов. Зародыш этого зла, очевидно, в той стране, которой слава открывает ряд исторических веков, в стране кушитов, ранее всех забывших все чисто человеческое и заменивших это древнее начало началом новым, условно логическим и вещественно образованным.[275]
При всем многообразии рода человеческого, опираясь на выводы А. С. Хомякова, можно наметить два магистральных пути мировой истории:
иранство: Шумеры, Фивы, Троя, крито-микенский мир, ранний эллинизм, Древний Израиль, Византия, Русь;
кушитство: Египет, Ассирия, Вавилон, Персия, поздний эллинизм, Священная Римская империя, западноевропейский мир, переходящий в современную западную цивилизацию с центром в США.
При всей причудливости смешения на Востоке шиваизма и буддаизма как составляющих кушитства с элементами иранства можно говорить вполне определенно о западном и восточном мировоззрениях. Современное кризисное состояние в России порождает естественный интерес к сравнительному анализу этих взглядов на мир с целью поиска синтеза двух систем мироощущения как необходимых составных элементов российского менталитета. В известной мере тенденция в развитии теоретического знания определяется уровнем духовно-нравственного климата в обществе и устойчивостью национального самосознания. Влияние на Россию как Запада, так и Востока обогащало колорит русской мысли, однако чрезмерное увлечение духовными ценностями других цивилизаций нередко приводило к трагедии. В течение последних трех столетий в России насаждается протестантско-потребительская идеология как наиболее соответствующая «духу капитализма». В какой мере сегодня совместимы тенденции развития протестантского и православного правосознании и как их некоторое сходство способно помочь в стремлении Запада и Востока понять друг друга, преодолеть системный кризис российской государственности и, если возможно, совместными усилиями сохранить общечеловеческую цивилизацию?
Неверно думать, что русская социологическая мысль была адаптацией к российской действительности достижений «западной» социологии. Многие принципиальные позиции в концепции А. С. Хомякова были пионерскими и по меркам западной социологии. Будучи современником «отца социологии» О. Конта (1798– 1857), А. С. Хомяков намного раньше М. Вебера плодотворно разработал положение о том, что религия является решающим фактором общественного развития и что протестантство оказывает определяющее влияние на развитие именно западного общества. Труды А. С. Хомякова, приобрети они широкую известность на Западе, несомненно значительно обогатили бы мировую философскую и социологическую мысль. Беда русской мысли XIX и начала XX веков как раз состояла в недостаточном учете влияния Православия, философских идей, развиваемых славянофилами, и соответствующего народного менталитета на развитие политической жизни России.
Параллель между О. Контом и А. С. Хомяковым как наиболее яркими выразителями западного и восточного правосознания можно продолжить. Когда в Англии разрабатывал свои идеи Г. Спенсер, в России создавал «философию общего дела» Н. Ф. Федоров, неканонизированный святой, по словам Н. О. Лосского. Причем в федоровской концепции немалое место занимает критика спенсеровских идей. От Н. М. Карамзина, А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя продолжателями могучей отечественной традиции стали Н. Я. Данилевский и Д. И. Иловайский, Л. А. Тихомиров и П. А. Флоренский, Л. П. Карсавин и И. А. Ильин, С. Н. Булгаков и А. Ф. Лосев, А. В. Чаянов и В. И. Вернадский и многие другие.
Современная Россия, вставшая на путь перехода от закрытого общества к свободному и саморегулируемому, примеряет к себе различные модели общественного бытия иных культур и цивилизаций, преимущественно западных. Однако стремление в этом поиске не утратить свою самобытность приводит к драматическим коллизиям в российской политике, экономике, культуре. Вместе с тем демократизация уже обнажила и поставила в разряд острых научных и практических проблем многие явления социальной жизни. В обстоятельствах, когда налицо мировоззренческий кризис у значительной части общества, тем более важно помнить, что недооценка традиционных национально-нравственных ценностей российского общества может привести к утрате системной целостности, подлинной соборности общественной жизни и стать причиной очередного социального взрыва со всеми его трагичными последствиями. Сложность исследования и прогнозирования поведения сложных социально-политических систем связана с тем, что в поведенческом выборе человека часто решающую роль играют надсистемные, относящиеся к сфере его духовной жизни, факторы, то, что Питирим Сорокин называл мистической энергией созидательной любви. Игнорирование этой нравственной компоненты и попытки построения государственности исходя из принципов, не учитывающих соображения этики и высшей метафизической идеи, всегда приводили к трагедиям.
Для обществоведческой науки крайне важно учесть все особенности национального менталитета. Сегодняшняя печальная действительность вынуждает нас через тернии и великие социальные катастрофы вернуться к национальной традиции развития отечественных обществоведческих знаний, чтобы избавиться от известного догматизма советской науки, вызванного господством разработанного для описания именно западного общества формационного метода анализа развития общества; критически переосмыслить достижения Запада и принять за основу более полно отражающий особенности развития русской государственности цивилизационный метод. Общая парадигма отечественного социознания не может сформироваться вне национально-традиционного менталитета, оказывающего органическое влияние на категории и понятия социального научного знания.
В отличие от агрессивных цивилизаций скотоводов-кочевников, славяне с древних времен, хотя и занимались скотоводством, но вероятно, одними из первых стали культивировать земледелие, не оставляли охоту и рыбную ловлю, с глубокой древности на Руси занимались собиранием меда.
Плодородная земля, пронизанная плотной паутиной рек, богатых рыбой и служащих одновременно водными транспортными артериями, – такова картина Древней Руси. В. О. Ключевский писал по этому поводу, что никакая другая особенность нашей страны «не оказала такого разностороннего, глубокого и вместе с тем столь заметного действия на жизнь нашего народа, как эта речная сеть европейской равнины». Эти же природные особенности определяли способ самоорганизации древних славян. Л. А. Тихомиров писал: «У нас “брели врозь”, куда кто хотел – небольшими семьями. Хотя они и разрастались на новом месте, но и там все желающие уходили врозь. Посему у нас главную силу получил отец семьи, домовладыка, а не родовой патриарх. В свою очередь эти домовладыки, сходясь из разных мест на новой территории, естественно сплачивались в общину, которая столь же характерна для русского племени, как “задруга” для сербского». Вот та социальная основа, на которой выросло и окрепло русское соборное начало.