Идея соборности, развитая Хомяковым, может быть определена как свободное устремление к единству на основе служения абсолютным нравственным ценностям. Она является краеугольным камнем восточно-христианской государственности, утрата ее становится причиной системного кризиса государственности и приводит Россию в состояние смуты. Еще на заре христианской государственности на Руси отход княжеской власти от действительного ее предназначения – служения народу и его нравственным идеалам, чрезмерное увлечение взаимным соперничеством стали причиной народного охлаждения к княжеской власти, ослабления ее харизматической доминанты, равнодушия к ней и нежелания исполнять ее волю. Иначе говоря, ко времени нашествия Батыя не только нарушилось единство Руси, но и произошел разрыв между властью князя и народом. Налицо были признаки системного кризиса государственности.
Набатным сигналом, возвещавшим о возможном развитии системного кризиса православно-монархической государственности, являлось убийство наследника престола, которое потенциально освобождало место на царском троне для всякого искателя приключений.
Убийство Святополком Окаянным первых христианских князей – страстотерпцев Бориса и Глеба – не стало началом общегосударственного системного кризиса, и князю Ярославу удалось сохранить Русь от разгула братоубийственного беспредела. Злодейское убиение великого князя Андрея Боголюбского также могло стать сигналом к разгулу беззакония. Такое положение действительно сложилось в Боголюбове и Владимире, но не распространилось на всю Русь. Слабость единого социально-политического центра оказалась спасительной в ту пору, поэтому системный кризис приобрел характер смутного времени для всего государства лишь в результате многолетней кровопролитной борьбы за власть между удельными князьями, завершившейся иноземным татаро-монгольским нашествием.
В результате татаро-монгольского нашествия не только города с их дружинами, но культурное наследие Древней Руси в основном было уничтожено. Нарушились многочисленные связи Руси с Западом и Востоком, затруднилось общение с Византией; пошатнулись основы древней русской жизни. Не менее тяжелыми последствиями золотоордынского ига для Руси были потери нравственные. Беспрерывные набеги разрушали нравственный климат социальной жизни общества.
Князья губят один другого в Орде, распространяются разбои, утрачивается вера, возрождаются старые языческие суеверия.
Всякое столкновение цивилизаций на поле мировых баталий таит в себе противостояние мировоззренческих систем или мировых религий. В этом плане первая русская смута, результатом которой стало татаро-монгольское иго, в силу своей исторической продолжительности являет собой исключение, связанное с тем, что начинала развиваться она при противостоянии раннего, еще не окончательно укрепившегося православного христианства на Руси с восточным язычеством Великой степи. А преодолевалось смутное время в новом противостоянии: укрепляющейся православно-монархической государственности с исламской цивилизацией.
Полное освобождение от татаро-монгольского ига завершилось во время знаменитого стояния на Угре при Иване III, однако в своем окончательном виде теоретические религиозно-нравственные представления, что власть царя – это власть подвижника церкви, основанная на воплощении народного идеала как хранителя церковного благочестия и святоотеческих традиций, окончательно утвердились на Руси только при его внуке. Политический смысл реформ Иоанна Грозного сводился к созданию нового института управления и нового служилого сословия, чуждого старых, удельных традиций. Царь строит новый институт власти на новом месте, из новых людей. Одно из политических последствий опричнины – консолидация распыленного ранее мелкого и среднего дворянства, наделяемого землями главным образом царской волей, и превращение этого сословия в реальную политическую силу и опору царского самодержавия.
Безусловная заслуга Ивана Грозного состоит в развитии им местного самоуправления, фундаментальной основы всякой формы подлинного народовластия и законодательном формировании им особого института – земского собора, который заменил и княжеские съезды, и народное вече и завершил организационное оформление русской православно-монархической (самодержавной) государственности, ставшей наследницей государственности византийского типа. Со времени Иоанна Грозного земские соборы становятся неотъемлемым институтом жизни и управления на русской земле.
Безусловно, не всякая единоличная власть есть власть самодержавная. Диктатор может воплощать в себе все институты власти, но это не монарх-самодержец. Власть римского цезаря, соединявшая в себе власти всех республиканских магистров, равно как и неограниченная власть короля, не есть власть самодержавная, поскольку она не признает для себя никаких высших обязательных начал и, не отделяя себя от государства, приписывает ему и себе всемогущество. Точно так же восточная деспотия не есть самодержавная монархия. Положение деспота определяется его личным успехом, хотя в деспотии право признается не за силой, как в абсолютизме, но рабская покорность заменяет служение нравственному абсолюту, ибо только в самодержавной монархии единоличная власть получает значение верховной, подчиненной высшему нравственному абсолюту. В самодержавии монархическое начало означает смирение перед Промыслом Божиим. Только выражением силы этого самодовлеющего нравственного подвига – служением нравственному закону – власть самодержавного монарха является верховной. Власть царя – это власть подвижника Церкви, основанная на воплощении народного идеала как хранителя церковного благочестия и святоотеческих традиций. Через это власть самодержца становится властью не самого человека, а нравственного идеала, который не может быть понят без проникновения в учение Православия. Власть самодержавного монарха невозможна без признания народом ее божественного происхождения.
Царь выражает не волю народа, а его православное миросозерцание и, следовательно, олицетворяет ту высшую силу, которая создала этот идеал. Поэтому без единства христианского нравственного идеала у монарха и народа не может быть самодержавной монархии. Подчиняя себя царской воле, народ не превращается, как в восточной деспотии, в покорного раба человеческой личности. Подчинение монарху-самодержцу, говорил профессор М. Зызыкин, не есть подчинение силе, гению человека, как бывает при диктатуре, не есть подчинение слепой силе рока, как в деспотии, а подчинение себя тому, кто призван быть проводником благодати и носителем нравственного подвига. Сам термин «самодержавие» был введен в государственно-политическую практику византийским императором Юстинианом Великим, при котором православная государственность в Византии обрела свою завершенную нравственную и социально-правовую форму.
Как политик и государственный деятель, Иоанн Грозный не только реализовал на практике и теоретически обосновал царскую самодержавную власть в России, но оставил теорию монархического права. Он дал учение о целях самодержавной власти, об ее основах и пределах.
Все европейские соседи, по мнению Иоанна, «суть представители власти безбожной, руководимой не божественными повелениями, а человеческими страстями: все они рабы тлена и похоти». Переводя это на современный социально-политический язык, надо сказать, что действительно в Западной Европе, вследствие культурного ренессанса и утверждения эпохи гуманизма, изменились мировоззренческие ориентиры и политические лидеры вынуждены были учитывать прежде всего эти настроения своих граждан и особенности их новых этических предпочтений, а не руководствоваться единым для всего народа нравственным законом. Грозный царь еще тогда осудил демократический принцип народовластия, который двумя веками позже обоготворил Ж.-Ж. Руссо. В отличие от авторов современных демократических теорий, Иоанн Грозный видел в принципе непорочной, не поврежденной грехом воли человека преклонение перед плотскими страстями, противопоставлял ему смирение перед Промыслом Божиим.
Грозный царь созывал земские соборы из всех чинов Московского государства и для принятия законов, и для решения важнейших государственных вопросов. Он не признавал за подданными приоритета политических прав в отношении к царю – власти богоустановленной, земский собор не был альтернативой власти монарха. Верховной властью была его царская власть, освященная церковью и крепкая верностью православной святоотеческой традиции.
Не реформы Иоанна Грозного создали условия, при которых разразилась смута XVII века. При его сыне Феодоре Московия росла, крепла и усиливала свое международное влияние. Как один из признаков этого – установление патриаршества. Однако убийство в Угличе наследника престола вызвало в народе крайнее недовольство и брожения. Идея самозванства вытекала почти сама собою из тех обстоятельств, в которых находилась Московская Русь. Подобную авантюру, в силу своей враждебности Московии, не могли не поддержать польский король, литовский канцлер, папский нунций и, разумеется, Орден иезуитов. На Руси вновь настало смутное время. Это был классический пример развития системного кризиса российской государственности, где в течение жизни одного поколения страна пережила все основные стадии падения в бездну беззакония и братоубийства и стремительный взлет к нравственным основам человеческого бытия.
Важнейшим опорным пунктом сопротивления иноверцам и иноплеменникам стала знаменитая Троице-Сергиева лавра. Обложенная врагами, она представляла тогда спасительный оазис посреди областей, охваченных изменой, разбоем и мятежом. Как удивительно повторяется история: та же лавра, из которой вышло на Куликово поле народное ополчение в 1380 году, в начале XVII века стала последним оплотом Православия и самодержавия на Руси. Безуспешная осада Троице-Сергиевой лавры поставила под угрозу успех всего предприятия «самозванства» и вынудила вмешаться в эту интригу непосредственно польского короля.