учная часть профессуры, наиболее спекуляторская часть промышленников, то есть все кандидаты в политическую роль. Но нацию в широком смысле столь явно скомпрометированное учреждение уже нигде не может горячо увлекать». Дальнейшее развитие мировой истории показало, что Лев Александрович был большим оптимистом. Современное человечество в основной массе своей продолжает считать этот институт «священной коровой» и непременным атрибутом цивилизации.
Если бы любой царь, король или князь позволил себе совершить тысячную долю тех зол, которые от лица народа творятся народными правительствами, они тотчас же были бы сметены восстанием, а в памяти народов получили бы имена иродов и антихристов. Но беззакония творятся именем народной власти, и народы, загипнотизированные этими словами, поют «аллилуйю» ныне существующему порядку, несмотря на те гигантские расходы, которые из скудных народных кошельков тратятся на бесконечные «демократические» процедуры. Правда, и «народным избранникам» иногда приходится нелегко: в сегодняшней России «законодательную власть» можно разогнать, даже расстрелять на виду у всего изумленного человечества. И что же? Завтра, не испытывая ни малейших угрызений совести, те же депутаты вновь неудержимо рвутся занять парламентское кресло.
Возможен ли спасительный выход из нынешней смуты?
Уникальность советского общества, поглощенного ходом истории, состояла в том, что впервые в истории человечества была сделана столь глобальная попытка практически построить формы социального общежития целиком на основе априорных схем. Сегодня можно сказать, что изначальная слабость этих проектов заключалась, в частности, в игнорировании исторических традиций формирования элементов государственности всех народов России, и особенно русского, его духовно-нравственного идеала. Бесплодность попыток реформаторов управлять процессом заявленного перехода от социализма к капитализму путем указов и постановлений вызвана провалом их стараний «напрямую» использовать чужеродные для российского менталитета и государственности «готовые» западные модели, эффективно сработавшие на другой социально-экономической и политической почве.
Несмотря на очевидные социальные достижения советской эпохи, состояние оккупации продолжалось, в стране царило идеологическое рабство: воинствующее антихристианство и монополия марксистской доктрины. По-прежнему материальные и духовные ресурсы русской земли в размерах, намного превышающих дань времен татаро-монгольского ига, направлялись для подъема и развития кавказских, азиатских и балтийских окраин России. На некогда пустынных землях возведены были прекрасные города, созданы научные и культурные центры; на казачьих землях выросли целые государства для народов, ранее не имевших даже своей письменности, а былые русские города-крепости превращены в их национальные столицы и сегодня становятся очагами новой войны. Все это делалось под видом братской дружбы, а на деле привело к полному обнищанию коренных народов России. Древние русские города, имеющие тысячелетнюю историю, бывшие когда-то хранителями великой культуры, пришли в крайнее запустение и напоминают сегодня чуть ли не послевоенные развалины.
Крушение СССР и мирового социалистического лагеря воочию показало всему человечеству, сколь пагубны попытки построения рая на земле без Бога. Восприняв тысячу лет назад христианскую веру от Византийской империи, Русь смогла не только обогатить ее красочными народными традициями древнего язычества, но и создала форму государственной власти, во многом превосходящую византийский имперский институт христианской государственности. После 1917 года в самые трагические десятилетия Россия смогла выстоять только в силу инерции соборно-державных традиций, которые внешние и внутренние враги так и не смогли уничтожить.
Современная наука многие годы развивалась не просто на рационалистической основе, а в атмосфере воинствующего атеизма, хотя при этом все же оставалась связь науки с русской соборной традицией. Если же говорить о реальном, существующем даже в сегодняшнее кризисное время социально-экономическом потенциале России, то он может стать причиной утраты Россией своей геополитической роли, если не будет востребована накопленная инерция русского соборного начала.
В настоящее время осуществляется попытка «силовым» способом внедрить в России конституционную модель, списанную с французской, и насадить американский образ жизни.
Вот уже триста лет на русской земле разномастные оккупанты сменяют друг друга. Россия уже не принадлежит тому народу, который выстрадал, выпестовал и защищал свою Державу от всех внешних и внутренних врагов. Но любые оккупанты далеки от духа, который присущ русской соборной парадигме. Не нужно выдумывать «русскую идею». Она есть, она дана Творцом, выстрадана всей нашей героической историей. Это наша Православная вера и традиции русского правосознания. Если мы хотим спастись сами и спасти свое Отечество, то должны обратиться к Творцу и возродить веру в силу нравственного начала. Чтобы спасти Россию, надо вернуться к отечественной науке, неразрывно связанной с Православием, которая не признается зaпaдными paциoнaлистами и предсказательная сила которой в состоявшихся прогнозах (в отличие от западных) как раз и заключена в православном мироощущении. Достаточно вспомнить К. П. Леонтьева, более ста лет назад предупредившего o трагедии 1917 года, и о Великой Отечественной войне, и об опасности слияния с прогнившим Западом, и об опасности, идущей с Востока, со стороны Китая. «Леонтьевские» предвидения близки пророчествам апостолов, святых отцов и оптинских старцев. В этом наследии источник силы и надежды, питаясь которым можем удержать Россию от окончательного разрушения, изжить синдромы «духовных эпидемий», развивающихся столетиями, и бездуховной власти или власти ущербного духа.
Рассматривая историю российской государственности, можно понять, как неоднократно развивалась на Руси эпидемия смутного времени, называемая системным кризисом государственности, который имеет конкретные признаки:
– упадок нравственности в обществе и утрата православной традиции, что приводит к разрушению семьи и других социальных институтов;
– десакрализация верховной власти, утрата уважения к носителю верховной власти, бунты против нее и попытки захвата власти методами политического коварства или применением военной силы;
– превращение страны в арену столкновений противоборствующих партийно-политических и бандитских группировок и, в конечном счете, развязывание гражданской войны;
– экономическое и политическое закабаление страны внешним и внутренним врагом (малый народ – в терминологии И. Шафаревича);
– размывание национальных нравственных идеалов и попытки пересадить на русскую почву чуждые государственные идеи и социально-политические институты.
Преодолевались системные кризисы благодаря восстановлению духовно-нравственных идеалов народной жизни и православных традиций российской государственности, прекращению партийно-политического противостояния, возврату к подлинной законности и традиционным институтам российской государственности, пронизанным духом русской соборности. Окончательный выход из системного кризиса и преодоление смутного времени знаменует собой восстановление национального института подлинного народовластия – земского собора как «гласа всея земли», сформированного на основе поземельно-сословного представительства. Только земский собор соответствует традициям российской государственности, русского правосознания, народному религиозно-нравственному идеалу. Он позволяет эффективно разрешать современные межэтнические, межгрупповые, межсословные противоречия, уравновешивать центростремительные и центробежные тенденции, согласовывать интересы всех земель и сословий, способен остановить разрушительные процессы в государстве, осуществлять эффективное руководство национальной экономикой и позволит России занять достойное место в мировом сообществе.
Сложность состоит в преодолении не только большевистского тоталитарного наследия и западнической беспочвенности, но и в очищении здоровых начал русской державной и политической традиции, искаженных петербургским периодом императорской России. Преодолевать надо одновременно два системных кризиса. Вот почему сегодня жизненно важно вернуться к тем идеям, которые развивали Хомяков, Киреевский, Аксаковы и другие славянофилы, понять, почему они оказались невостребованными в императорской России, использовать их в науке при решении проблем современного кризисного состояния.
А. В. ФоминФилософия истории А. С. Хомякова и современные проблемы исторического познания
Алексей Степанович Хомяков, бесспорно, должен быть признан одним из крупнейших русских философов. Н. А. Бердяев справедливо назвал его «родоначальником самостоятельной русской философии». Человек необыкновенно многосторонний, философ, богослов, историк, публицист, поэт – он является видной фигурой «золотого века» русской истории и культуры. И вместе с тем, писал Бердяев, «Хомякова не знают, не читают, он забыт и неоценен». С течением времени значение и величие человека видится лучше. Может быть, настало время вновь обратиться к наследию А. С. Хомякова и увидеть его актуальность и созвучность современности.
А. С. Хомяков многогранен. Многие его идеи и мысли, в частности идея соборности, понимание христианской свободы, размышления о месте и роли славянской культуры, удивительные по своей широте записки о путях всемирной истории, представляют собой гениальные прозрения. Особого внимания заслуживают «Записки о всемирной истории», с легкой руки Н. В. Гоголя получившие название «Семирамида». Эта оставшаяся незавершенной работа обладает сегодня большой эвристической силой, идеи и выводы которой не только предвосхитили основы более поздних наук – социологии, культурологии, геополитической теории, теории культурно-исторических типов, но и удивительно созвучны современному историческому познанию. В неоднозначно оцениваемой работе мыслитель, подобно сеятелю, бросил в мир массу идей, догадок, мыслей, которые дали ростки, вызвали к жизни новые концепции и теории. А. С. Хомяков ставит вопросы, заставляет сомневаться, размышлять, искать ответы. В этом и заключается ценность его работы, а значимость мыслителя определяется во многом тем, что порой непосредственно, а иногда в неявной, опосредованной форме его идеи оплодотворяют последующее развитие познания.