Непримиримо враждебное отношение Александра Карамзина к Геккерну является следствием поведения последнего, которое стало известно Александру после смерти Пушкина, и в первую очередь следствием слухов, приписывавших Геккерну авторство анонимного пасквиля. Убежденность Карамзиных, так же как и самого Пушкина, в виновности Геккерна позволяет видеть в нем вдохновителя писем, приведших к дуэли. В этом же письме от 15(27) июля Андрей Карамзин в последний раз упоминает о Пушкине: «Я получил от них <Смирновых> нумер „Современника“ и с восхищением прочел „Медного всадника“, жаль, что лучшее выпущено» (там же, с. 321).
1030
Дантес не был усыновлен Геккерном см. примеч. 1 на стр. 585–586 наст. изд.
1031
За два дня до появления анонимных писем, как предположила С. Л. Абрамович, состоялось свидание Н. Н. Пушкиной с Дантесом на квартире Идалии Полетики. после этого свидания «обманувшего надежды Дантеса», «жена поэта оказалась в зависимости от Геккернов. Ей стали грозить оглаской происшедшего, тем что она все равно будет обесчещена в глазах мужа и общества» (Абрамович С. А. Пушкин в 1836 году. (Предыстория последней дуэли). Л., 1989, с. 79–80).
1032
Тотчас после смерти Пушкина Николай I поручил Жуковскому опечатать и разобрать его бумаги, при этом все направленное против правительства и предосудительное уничтожить, а письма вернуть их авторам. Однако два дня спустя это решение было изменено, и Жуковский должен был заняться разбором бумаг уже не один, а вместе с начальником штаба корпуса жандармов, помощником Бенкендорфа генералом Л. В. Дубельтом; при этом «бумаги, кои по своему содержанию могут быть во вред памяти Пушкина», надо было сжечь, а письма вернуть их авторам только после прочтения их Дубельтом. Исключение было сделано лишь для писем Натальи Николаевны: было разрешено вернуть их ей без прочтения, «но только с наблюдением о точности ее почерка». Подробно о разборе бумаг Пушкина см. у Щеголева (с. 197–201) и в статье М. А. Цявловского. «Посмертный обыск у Пушкина» — Цявловский М. Статьи о Пушкине. М., 1962, с. 276–358.
1033
После смерти Пушкина в его бумагах были найдены автографы таких неопубликованных произведений, как «Медный всадник», «Каменный гость», «Русалка», «Дубровский», «История села Горюхина», «Египетские ночи» и проч., а также автографы большей части стихотворений 30-х годов.
1034
Кружок Нессельроде — один из центров европейской придворно-аристократической и дипломатической реакции, возглавляемый гр. Марией Дмитриевной Нессельроде, рожд. гр. Гурьевой (1786–1849). М. Д. Нессельроде была покровительницей Дантеса и злейшим врагом Пушкина; последний отвечал ей ненавистью, которая, по словам П. А. Вяземского, «едва ли не превышала ненависть его к Булгарину» (П. П. Вяземский. Сочинения. СПб., 1893, с. 562–563).
1035
Мария Яковлевна Нарышкина, рожа. кн. Лобанова-Ростовская (1789–1854) — жена обер-гофмаршала Кирилла Александровича Нарышкина (1786–1838).
1036
О суде над Дантесом см. примеч. 4 на с. 595 наст. изд.
1037
Балабин — Евгений Петрович. В доме его родителей Гоголь, по рекомендации П. А. Плетнева, встретил дружеский прием и давал уроки их дочери Марье Петровне. В 50-х годах Е. П. Балабин переселился во Францию, где перешел в «католическое монашество ордена иезуитов» (см.: Переписка Я. К. Грота с П. А. Плетневым. Т. 3. СПб., 1896, с. 601).
1038
Роман, о котором пишет С. Н. Карамзина, впервые был напечатан под заглавием «Арап Петра Великого (Отрывок из незаконченного романа)» после смерти Пушкина в «Современнике», 1837, т. V], с. 97–145. Самим Пушкиным были опубликованы из него лишь два отрывка: в «Северных цветах» на 1829 год (1828, с. 111–124 отдела «Проза») — «IV глава из исторического романа» и в «Литературной газете» (1830, т. I, № 13, с. 99–100) — отрывок из III главы — «Ассамблея при Петре I-м». Роман, из которого Пушкин в 1827–1828 годах написал первые шесть глав и начало седьмой, не имел в известных нам рукописях авторского заглавия. Приводимое С. Н. Карамзиной заглавие «Ибрагим, царский арап» едва ли принадлежит Пушкину; вероятнее думать, что это первоначальный проект заглавия, под которым хотел печатать его Жуковский, позднее измененного на «Арапа Петра Великого». Шестой том «Современника», в котором роман напечатан, вышел в свет в июне — июле 1837 года, уже после отъезда Жуковского из Петербурга.
1039
Н. Н. Пушкина и А. Н. Гончарова жили в это время в имении Гончаровых Полотняный завод. Переписка между ними и С. Н. Карамзиной в печати неизвестна.
1040
Пятый том «посмертного» «Современника» вышел в апреле или мае 1837 года. Из произведений Пушкина здесь были напечатаны: «Медный всадник» (с цензурными переделками Жуковского), «Сцены из рыцарских времен», стихотворения «Герой», «Д. В. Давыдову», «Лицейская годовщина. 1836», «Молитва», «Отрывок», прозаические статьи «Последний из родственников Иоанны д’Арк», «О Мильтоне и Шатобриановом переводе “Потерянного рая”». Здесь же было напечатано письмо В. А. Жуковского к С. Л. Пушкину под заглавием «Последние минуты Пушкина», со значительными сокращениями. Все изъятые из письма Жуковским места опубликованы только в 1864 году в «Русском архиве» (стб. 48–54) под заглавием «Неизданные отрывки из письма В. А. Жуковского о кончине Пушкина». При подготовке письма к печати Жуковский его переработал, стараясь избегнуть всяких намеков на причины и обстоятельства смерти Пушкина, т. е. на его дуэль. Первоначальная редакция письма, до исправлений, опубликована П. Е. Щеголевым по списку из собрания А. Ф. Онегина (Щеголев, с. 153–172).
1041
К. К. ДАНЗАС: Константин Карлович Данзас (1801–1870) — товарищ Пушкина по Лицею. После окончания Лицея был выпущен офицером в Инженерный корпус. С 1836 года инженер-подполковник. Служил на Кавказе, принял участие в войнах с Персией (1827) и Турцией (1828–1829), в 1828 году был ранен в плечо. В сражениях проявил себя как отважный боевой офицер, был награжден золотым оружием с надписью «За храбрость». Бывая проездом в Петербурге, встречался с Пушкиным, в частности, вместе с Пушкиным был на лицейской сходке 19 октября 1836 года. После дуэли Данзас как секундант был привлечен к военному суду и подвергся двухмесячному аресту, однако с разрешением не покидать поэта до его последнего, часа. Выбор Данзаса в качестве секунданта подтверждает решимость Пушкина драться во что бы то ни стадо: Данзас не принадлежал к его кругу и поэтому меньше, чем кто-нибудь другой, мог сделать для предотвращения дуэли. В рапорте, поданном в Военно-судную комиссию, Данзас объяснял свое согласие быть секундантом Пушкина: «После всего, что я услышал у г. Д’Аршиака из слов Пушкина, хотя вызов был со стороны г. Геккерна, я не мог не почитать избравшего меня в свидетели тяжко оскорбленным в том, что человек ценит дороже всего в мире: в чести жены и его собственной; оставить его в сем положении показалось мне невозможным, я решился принять на себя обязанность секунданта» (Дело о дуэли, с. 79). О невозможности для Данзаса расстроить дуэль говорил Нащокин (Рассказы о П., с. 41). Данзас тяжело переживал смерть поэта. «Как трогателен секундант Пушкина, его друг и лицейский товарищ полковник Данзас, прозванный в армии «храбрым Данзасом», — писала брату С. Н. Карамзина, — сам раненый, с рукой на перевязи, с мокрым от слез лицом, он говорил о Пушкине с чисто женской нежностью, нисколько не думая об ожидающем его наказании, и благословлял государя за данное ему милостивое позволение не покидать друга в последние минуты его жизни и его несчастную жену в первые дни ее несказанного горя» (наст. изд. с. 381).
Данзас был единственным свидетелем преддуэльных часов Пушкина и единственным (со стороны поэта) свидетелем самой дуэли. Все сведения о дне 27 января в воспоминаниях и письмах друзей Пушкина имеют своим источником рассказы Данзаса. Когда секундант Дантеса д’Аршиак, по просьбе П. А. Вяземского, написал письмо с подробностями «несчастного дела», Вяземский просил Данзаса засвидетельствовать факты, изложенные д’Аршиаком. Данзас в письме к Вяземскому от б февраля 1837 года уточняет слова Пушкина во время дуэли и отводит указание д’Аршиака на якобы бывшее нарушение дуэльных правил со стороны поэта (Дело о дуэли, с. 54, 57–59). Достоверность рассказов Данзаса о преддуэльных событиях подтверждается другими мемуарами и известными документами.
Устные рассказы Данзаса были записаны А. Аммосовым и в 1863 году изданы отдельной брошюрой. В предисловии Аммосов писал: «Рассказы Константина Карловича, тотчас по окончании наших бесед, старались мы записывать по возможности слово в слово и сделанные нами заметки прочитывать потом ему» (Аммосов, с. 4). Книга Аммосова была первым авторитетным изложением обстоятельств гибели Пушкина. В ней, впервые в печати, было заявлено о причастности П. В. Долгорукова и И. С. Гагарина к составлению анонимного пасквиля (см. ниже, прим. 2). Долгоруков (в те годы — политический эмигрант) пытался опорочить рассказы Данзаса. Он заявлял о причастности III Отделения к составлению брошюры. «Русское правительство, — писал он И. С. Гагарину 22 июля 1863 года, — заплатило некоему Аммосову, офицеру в чине майора, чтобы он напечатал брошюру, озаглавленную „Последние дни жизни А. С. Пушкина“…» («Нева», 1966, № 3, с. 186. Публ. М. Яшина). Однако в момент появления брошюры Аммосова сам Данзас был еще жив и не допустил бы, чтобы его имя значилось на фальшивке.
Рассказ Данзаса сопровождался публикацией важнейших документов о дуэли: письма Пушкина к Бенкендорфу от 21 ноября 1836 г. (XI, 191–192), письма Пушкина к Геккерну от 26 января 1836 года (