1 экс-дипломат, завсегдатай.
2 И. И. Панаев и И. С. Тургенев говорят в своих Воспоминаниях о впечатлении, произведенном на студентов смертью Пушкина; вероятно, они имели в виду близких товарищей, а не массу студентов.
↓
М. И. ГЛИНКА[451
]
ИЗ «ЗАПИСОК»[452
]
Летом того же 1828 года[453
] Михаил Лукьянович Яковлев — композитор известных русских романсов и хорошо певший баритоном, — познакомил меня с бароном Дельвигом, известным нашим поэтом. Я нередко навещал его; зимою бывала там девица Лигле, мы игрывали в 4 руки. Барон Дельвиг передавал для моей музыки песню «Ах ты, ночь ли, ноченька», и тогда же я написал музыку на слова его же «Дедушка, девицы раз мне говорили», эту песню весьма ловко певал М. Л. Яковлев.
Около этого же времени я часто встречался с известнейшим поэтом нашим Александром Сергеевичем Пушкиным, который хаживал и прежде того к нам в пансион к брату своему, воспитывавшемуся со мною в пансионе, и пользовался его знакомством до самой его кончины.
Провел около целого дня с Грибоедовым (автором комедии «Горе от ума»). Он был очень хороший музыкант и сообщил мне тему грузинской песни, на которую вскоре потом А. С. Пушкин написал романс «Не пой, волшебница, при мне <…>»[454
]
<Зима 1834–1835 годов>;
Я жил тогда домоседом <…>; несмотря на это, однако же, постоянно посещал вечера В. А. Жуковского. Он жил в Зимнем дворце, и у него еженедельно собиралось избранное общество, состоявшее из поэтов, литераторов и вообще людей, доступных изящному. Назову здесь некоторых: А. С. Пушкин, князь Вяземский, Гоголь, Плетнев — были постоянными посетителями. Гоголь при мне читал свою «Женитьбу». Князь Одоевский, Вельегорский и другие бывали также нередко. Иногда вместо чтения пели, играли на фортепьяно, бывали иногда и барыни, но которые были доступны изящным искусствам <…>
<Первое представление «Ивана Сусанина»>;
Наконец в пятницу 27 ноября 1836 года назначено было первое представление оперы «Жизнь за царя».
Невозможно описать моих ощущений в тот день, в особенности перед началом представления. У меня была ложа во втором этаже, первый весь был занят придворными и первыми сановниками с семействами <…>
Первый акт прошел благополучно, известному трио сильно и дружно аплодировали.
В сцене поляков, начиная от польского до мазурки и финального хора, царствовало глубокое молчание, я пошел на сцену, сильно огорченный этим молчанием публики, и Иван Кавос, сын капельмейстера, управлявшего оркестром, тщетно уверял меня, что это происходило оттого, что тут действуют поляки: я оставался в недоумении.
Появление Воробьевой рассеяло все мои сомнения в успехе: песнь сироты, дуэт Воробьевой с Петровым, квартет, сцена с поляками G-dur и прочие номера акта прошли с большим успехом.
В 4-м акте хористы, игравшие поляков, в конце сцены, происходящей в лесу, напали на Петрова с таким остервенением, что разорвали его рубашку, и он не на шутку должен был от них защищаться.
Великолепный спектакль эпилога, представляющий ликование народа в Кремле, поразил меня самого; Воробьева была, как всегда, превосходна в трио с хором.
Успех оперы был совершенный, я был в чаду и теперь решительно не помню, что происходило, когда опустили занавес <…>
В заключение этого периода жизни моей считаю не лишним привести здесь стихи, сочиненные в честь мою на дружеском вечере у к. Одоевского Жуковским, Пушкиным, к. Вяземским и Соболевским1<…>[455
]
Я так же часто видался с Жуковским и Пушкиным. Жуковский в конце зимы с 1836 на 1837 год дал мне однажды фантазию «Ночной смотр», только что им написанную. К вечеру она уже была готова, и я пел ее у себя в присутствии Жуковского и Пушкина. Матушка была еще у нас, и она искренно радовалась увидеть у меня таких избранных гостей[456
].
1 Умоляю доброго и, как я полагаю, искренно меня любящего Дмитрия Васильевича Стасова приобресть копию этих стихов от к. Одоевского. Получа, прошу присоединить к этим запискам. Берлин, 5 июля; 23 июля 1856.
↓
А. И. ТУРГЕНЕВ[457
]
ИЗ «ДНЕВНИКА»[458
]
1831 год
7 декабря<…> Обедал у И. И. Дмитриева, приехал и поэт Пушкин[459
], с ним к Вяземскому и к княгине Мещерской[460
]: о Вортсворте с матерью[461
].
8 декабря<…> Был у Пушкина и разговаривал о Петре I[462
]. Вечер у Вяземского с Пушкиным. Разговор с ним и с Вяземским об Англии, Франции, их авторах, их интеллектуальной жизни и пр.: и они моею жизнию на минуту оживились; но я вздохнул по себе, по себе в России, когда мог бы быть с братом! Спор Вяземского с Пушкиным: оба правы[463
].
9 декабря<…> на аукционе Власова[464
], откуда с Пушкиным к Чадаеву: о статье Вяземского[465
].
10 декабря<…> Солдан[466
] зовет меня и Пушкина на спектакль и на вечер: день рождения Марии! Поеду!!! Вечер в спектакле и на бале у Солдан и до 6-го часа утра! Ужинал с Шереметевой[467
], слушал Пушкина и радовался отрывкам из 8-й песни «Онегина»![468
] — Когда я ему сказал à propos танцев моих, по отъезде императора, стих его: «Я не рожден царей забавить», — Пушкин прибавил: «Парижской легкостью своей!»[469
]
11 декабря<…> Обедал у князя Вяземского с гр. Потемкиной[470
], с княгиней Голицыной-Ланской[471
], с Пушкиным, Давыдовым Денисом, графом Толстым[472
] и пр.
15 декабря<…> Пушкин звал на цыган; не поехал[473
].
18 декабря<…> Заезжал к Пушкину <…>
Одну Россию в мире видя,
Преследуя свой идеал,
Хромой Тургенев им внимал,
И плети рабства ненавидя
Предвидя в сей толпе дворян
Освободителей крестьян[474
].
Поэт угадал: одну мысль брат имел: одно и видел в них, но и поэт увеличил: где видел брат эту толпу? пять, шесть — и только!
22 декабря<…> писал письма: два к князю А. П. Голицыну и отдал Вяземскому для вручения, а памятную записку для него самого.
23 декабря<…> с Пушкиным исправил письмо, переписал и отдал ему для отдачи Вяземскому вместо вчерашнего[475
].
24 декабря. Проводил Пушкина, слышал из 9-й песни Онегина и заключение: прелестно[476
].
1832 год
9 апреля<…> Вечер у Карамзиных с Жуковским, с Пушкиным.
13 апреля<…> Был у Пушкина.
15 апреля<…> Обедал у Жуковского, с Карамзиными, Вяземским, Пушкиным.
21 апреля<…> Вечер у Пушкина, у Загряжской, у Карамзиных.
24 апреля<…> Оттуда к Вяземскому и утро с Пушкиным.
29 апреля<…> Обедал у Фикельмона с Вяземским, Пушкиным, графом Грабовским, Данилевским[477
].
2 мая<…> Вечер у Карамзиных с Пушкиным.
7 мая<…> Обедал в Английском клобе. Был у Пушкина.
11 мая<…> Был в Академии паук на раздаче Демидовских премий… Возвратился с Жуковским. Гулял с ним же в саду; с Пушкиным был у Хитрово и болтал с Фикельмон об Италии.
13 мая<…> к Фикельмон[478
], вальсировал с нею, болтал с Толстою о брате ее в Лондоне[479
], с сыном Опочинина[480
] о просвещении в Польше. Пушкин сказал о запрещении…[481
].
15 мая<…> Кончил вечер у князя Вяземского с Пушкиным и Жуковским.
28 мая<…> Вечер у Карамзиных с поэтами[482
], с приятелями и с Смирновой.
2 июня<…> Заезжал к Пушкину, не застал.
4 июня<…> У Жуковского с Пушкиным о журнале[483
]. Обедал с князем Вяземским в ресторации.
9 июня<…> Обедал у гр. Велгурского с Вяземским, Бобринским, князем Адуевским, Пушкиным.
17 июня<…> Был у Пушкина: простился с женой его.
18 июня<…> В час сели на первый пароход. Велгурский, Мюральт, Федоров с сыном провожали нас… В час — тронулся пароход. Я сидел на палубе — смотря на удаляющуюся набережную, и никого, кроме могил, не оставлял в Петербурге, ибо Жуковский был со мною. Он оперся на минуту на меня и вздохнул за меня по отечестве: он один чувствовал, что мне нельзя возвратиться… Петербург, окрестности были далеко; я позвал Пушкина, Энгельгарда, Вяземского, Жуковского, Викулина на завтрак и на шампанское в каюту — и там оживился грустию и самым моим одиночеством в мире… Брат был далеко… Пушкин напомнил мне, что я еще не за Кронштадтом[484
], куда в 4 часа мы приехали. Пересели на другой пароход: «Николай I«, на коем за год прибыл я в Россию; дурно обедали, но хорошо пили, в 7 часов расстался с Энгельгардом и Пушкиным; они возвратились в Петербург; Вяземский остался с нами, завидовал нашей участи.
1834 год
8 сентября<…> Поскакал в театр, в ложе у Пушкина, жена и belles-soeurs1 его[485
].
9 сентября. Воскресенье, Был у Бенкендорфа в толпе искателей и просителей… Оттуда к Пушкину. Слушал несколько страниц Пугачева. Много любопытного и оригинального. <Текст поврежден> сказав, что Пушкин расшевелил душу мою, заснувшую в степях Башкирии. Симбирск всегда имел для меня историческую прелесть. Он устоял против Пугачева и Разина[486
].
15 октября<…> Вечер у Пушкина: читал мне свою поэму о Петербургском потопе[487
]. Превосходно. Другие отрывки. <…>
16 октября<…> Вечер в Михайловском театре: давали «Родольфа» и «La dame blanche»2. Театрик — прелестная игрушка…[488
] Оттуда к Карамзиным и к Смирновой: с Пушкиным — о Чадаеве[489
].
25 октября