— А в город он иногда ездил, в Новоржев-то?
— Не запомню, ездил ли. Меня раз туда посылал, как пришла весть, что царь умер. Он в эвтом известии все сумневался, очень беспокоен был да прослышал, что в город солдат пришел отпускной из Петербурга, так за эвтим солдатом посылал, чтоб от него доподлинно узнать[636].
— Случилось ли тебе видеть Александра Сергеевича после его отъезда из Михайловского?
— Видал его еще раз потом, как мы книги к нему возили отсюда.
— Много книг было?
— Много было. Помнится, мы на двенадцати подводах везли; двадцать четыре ящика было; тут и книги его, и бумаги были[637]. <…>
— А при погребении Александра Сергеевича ты был? Кто провожал его тело?
— Провожал его из города генерал Фомин да офицер, а еще кто был ли тут, уж не помню[638]. <…>
— Хорошо плавал Александр Сергеевич?
— Плавать плавал, да не любил долго в воде оставаться. Бросится, уйдет во глубь и — назад. Он и зимою тоже купался в бане: завсегда ему была вода в ванне приготовлена. Утром встанет, пойдет в баню, прошибет кулаком лед в ванне, сядет, окатится, да и назад; потом сейчас на лошадь и гоняет тут по лугу; лошадь взмылит и пойдет к себе.
Е. И. Фок
Это был человек симпатичнейший, неимоверно живой, в высшей степени увлекающийся, подвижный, нервный. Кто его видел — не забудет уже никогда. У нас его очень любили; он приезжал сюда отдыхать от горя. А как бедствовал-то он, вечно нуждался в деньгах; не хватало их на петербургскую жизнь… А в Михайловском как бедствовал страшно: имение-то было запущено… Я сама, еще девочкой, не раз бывала у него в имении и видела комнату, где он писал. Художник Ге написал на своей картине «Пушкин в селе Михайловском» кабинет совсем неверно. Это — кабинет не Александра Сергеевича, а сына его, Григория Александровича. Комнатка Александра Сергеевича была маленькая, жалкая. Стояли в ней всего-навсе простая кровать деревянная с двумя подушками, одна кожаная, и валялся на ней халат, а стол был ломберный, ободранный: на нем он и писал, и не из чернильницы, а из помадной банки[639]. И книг у него своих в Михайловском почти не было; больше всего читал он у нас в Тригорском, в библиотеке нашего дедушки по матери, Вындомского[640]. Много страдал он и из-за своих родных, особенно от своего брата Льва, запоминавшего его стихи и разносившего их по знакомым; сам же читать своих стихов не любил. <…>
Когда произошла эта несчастная дуэль, я, с матушкой и сестрой Машей, была в Тригорском, а старшая сестра, Анна, в Петербурге. О дуэли мы уже слышали, но ничего путем не знали, даже, кажется, и о смерти. В ту зиму морозы стояли страшные. Такой же мороз был и 15-го февраля 1837 года. Матушка недомогала, и после обеда, так часу в третьем, прилегла отдохнуть. Вдруг видим в окно: едет к нам возок с какими-то двумя людьми, а за ним длинные сани с ящиком. Мы разбудили мать, вышли навстречу гостям: видим, наш старый знакомый, Александр Иванович Тургенев. По-французски рассказал Тургенев матушке, что приехали они с телом Пушкина, но, не зная хорошенько дороги в монастырь и перезябши вместе с везшим гроб ямщиком, приехали сюда. Какой ведь случай! Точно Александр Сергеевич не мог лечь в могилу без того, чтоб не проститься с Тригорским и с нами. Матушка оставила гостей ночевать, а тело распорядилась везти теперь же в Святые Горы вместе с мужиками из Тригорского и Михайловского, которых отрядили копать могилу. Но ее копать не пришлось: земля вся промерзла, — ломом пробивали лед, чтобы дать место ящику с гробом, который потом и закидали снегом. Наутро, чем свет, поехали наши гости хоронить Пушкина, а с ними и мы обе — сестра Маша и я, чтобы, как говорила матушка, присутствовал при погребении хоть кто-нибудь из близких. Рано утром внесли ящик в церковь, и после заупокойной обедни всем монастырским клиром, с настоятелем, архимандритом, столетним стариком Геннадием во главе, похоронили Александра Сергеевича, в присутствии Тургенева и нас двух барышень. Уже весной, когда стало таять, распорядился Геннадий вынуть ящик и закопать его в землю уже окончательно. Склеп и все прочее устраивала сама моя мать, так любившая Пушкина, Прасковья Александровна. Никто из родных так на могиле и не был. Жена приехала только через два года, в 1839 году[641].
Иллюстрации
Надежда Осиповна Пушкина, рожденная Ганнибал. Ксавье де Мэстр, 1800-е гг., миниатюра.
Лев Сергеевич Пушкин. А. Орловский, 1820-е гг., рисунок.
Ольга Сергеевна Павлищева. Неизвестный художник, 1833, рисунок.
Сергей Львович Пушкин. Сент-Обен, 1807, рисунок.
Царскосельский лицей. Рисунок Пушкина в черновике VIII главы «Евгения Онегина», 1831.
Лицейские профессора, спасающие Кюхельбекера. А. Илличевский, карикатура из рукописного журнала «Лицейский мудрец», 1815.
Актовый зал Лицея. В. Лангер, литография. 1820-е гг.
С. Д. Комовский. Неизвестный художник. 1810-е гг., акварель.
И. И. Пущин. Ф. Верне, 1817, рисунок, пастель.
Царское Село. Часть Екатерининского парка, литография, 1815.
А. С. Пушкин. Е. Гейтман, 1822, гравюра.
Свидетельство министра юстиции И. И. Дмитриева, представленное при поступлении Пушкина в Лицей. 1811.
Н. М. Карамзин. Гравюра по оригиналу А. Варнека. 1819.
Е. А. Карамзина. Дамон, 1805, холст, масло.
Петербург. Большой театр. Неизвестный художник, 1-я половина XIX в., холст, масло.
А. А. Шаховской. Неизвестный художник, 1-я четверть XIX в., холст, масло.
А. М. Каратыгина. Литография с рисунка В. Баранова. 1820-е гг.
П. А. Катенин. Неизвестный художник, 1-я четверть XIX в., холст, масло.
П. А. Вяземский. И. Зонтаг, 1821, рисунок, акварель.
К. Н. Батюшков. О. Кипренский, 1815, рисунок.
В. Ф. Вяземская. Э. В. Бинеман, конец 1810-х — начало 1820-х гг., рисунок.
М. Н. Раевская. П. Соколов, 1821, рисунок.
М. Н. Раевская. Рисунок Пушкина в беловом автографе «Кавказского пленника», 1821.
Н. Н. Раевский-старший. П. Соколов, 1826, акварель.
Н. Н. Раевский. Неизвестный художник. 1820-е гг., холст, масло.
А. Н. Раевский. Неизвестный художник, 1821, холст, масло.
Ек. Н. Раевская. Неизвестный художник, 1-я половина XIX в., холст, масло.
И. П. Липранди. Г. Гец, 1820-е гг., акварель.
И. Н. Инзов. М. Клюквин, литография с оригинала Г. Доу.
Ф. Ф. Вигель. Литография.
Е. К. Воронцова. Г. Доу, 1820-е гг., холст, масло.
М. С. Воронцов. К. Гампельн, 1-я четверть XIX в., рисунок.
А. П. Керн. Неизвестный художник, 1-я половина XIX в., миниатюра.
А. П. Керн. Рисунок Пушкина, 1829.
А. Н. Вульф. Григорьев, 1828, акварель.
Автопортрет на лошади и портрет А. Ризнич. Рисунок Пушкина в черновике V главы «Евгения Онегина», 1826.
Портреты Арины Родионовны (в молодости и в старости). Рисунок Пушкина, 1828.
В. Кюхельбекер. П. Яковлев, 1820-е гг., акварель.
В. К. Кюхельбекер. Рисунок Пушкина в черновике V главы «Евгения Онегина», 1826.
В. Кюхельбекер. И. Матюшин, гравюра, 1880-е гг.
П. Я. Чаадаев. С рисунка Ж. Вивьена, 1820-е гг.
П. Я. Чаадаев. Рисунок Пушкина в черновике IV главы «Евгения Онегина», 1824.
И. Д. Якушкин. П. Соколов, 1818, рисунок по оригиналу художника Н. Уткина. 1816.
Ф. Н. Глинка. И. Бегров, литография по рисунку неизвестного художника, 1820-е гг.
И. И. Лажечников. А. Тыранов, 1837, холст, масло.
А. Ф. Вельтман. Гравюра с акварели Бодри, 1839.
Примечания
Аммосов — А. Аммосов. Последние дни жизни и кончина А. С. Пушкина. Со слов бывшего его лицейского товарища и секунданта Константина Карловича Данзаса. СПб., 1863.
Анненков — П. В. Анненков. Материалы для биографии Александра Сергеевича Пушкина. СПб., 1855 (Сочинения Пушкина с приложением материалов для его биографии, портрета, снимков с его почерка и его рисунков, и проч., т. 1).
Базанов — В. Г. Базанов. Ученая республика. М.—Л., 1964.