– Эдик, ты это серьезно? – испуганно прошептала Натка.
Он встал, подошел к ней и присел рядом, на корточки.
– А я разве похож на шутника? – голос его был, на удивление, спокойным и даже тихим. Благодаря чему, складывалось впечатление, что имеешь дело с сумасшедшим.
– Я же для тебя старалась, – заплакала девушка.
– Нет, ты просто решила поиграть. Тебе было весело и интересно ломать человека. А ты хоть раз задумывалась, что она чувствовала и испытывала? Ты хоть понимала, какую боль она терпела и не только физическую, но и моральную. Ты никогда об этом не думала. Ты только манипулировала и играла человеческой жизнью, упиваясь своей властью. Теперь власть будет над тобой. И ты поймешь и испытаешь все на себе. – Эдик поднялся и пошел к выходу.
Натка побледнела от предстоящих перспектив и, собрав последние силы, попыталась его образумить:
– Но ты же мог меня не слушать. Ты же сам соглашался со всем, что я предлагала.
Соглашался. Но для чего? Для того, что бы убрать ее, как конкурентку, вправе за наследство. А в итоге, я не получил ничего, благодаря тебе. Помимо того, что я все просрал из-за тебя, так еще и шея моя под прицелом Артура. И менты меня, наверняка, ищут. Если бы ты не грохнула старуху, то все было бы по-другому. Были бы бабки, свобода и хорошая жизнь. А теперь у меня ни хрена нет, кроме того, что меня разыскивают со всех сторон. И вместо ресторанов, девочек и казино, я должен не спать по ночам, а думать, что будет завтра – убьют или посадят. И это твоя вина, поэтому и отвечать за все будешь ты.
Эдик ушел, закрыв за собой дверь на замок. А Натка так и осталась лежать на полу, связанная и избитая. Начало темнеть, но Эдик так и не возвращался. Боль становилась все сильнее, руки и ноги от веревок затекли, голова кружилась, очень хотелось пить и есть. Повернув голову в бок, она начала осматривать комнату: Грязный дощатый облупленный пол, занавешенное полупрозрачными занавесками окно, возле которого стоял круглый деревянный стол, окруженный самодельными табуретками. На потолке висела одинокая лампа, но свет, естественно, предусмотрительно был выключен. Комнату нельзя было назвать грязной или неубранной. На поверхностях виднелся небольшой слой пыли, но мусора или грязи нигде не было видно. Никакого запаха затхлости тоже не улавливалось. Пахло старой мебелью и свежим воздухом, пробивающемся в комнату сквозь щели окон. Значит можно сделать вывод, что за домом кто-то ухаживает. Не то что бы делает здесь генеральную уборку, а просто периодически наведывается и поддерживает чистоту. Натка лежала и пыталась понять, где она. Чей это дом? Может ли сюда кто-то приехать и спасти ее? Или есть возможность убежать? Очень важно было понять, знает ли еще кто-то об ее местонахождении? Вряд ли. Эдик бы не стал так рисковать, да и кому он может рассказать, если это их огромный секрет, о которым не должна знать ни одна живая душа. Артуру он тоже говорить не станет. Зачем? Натка для него всего лишь незаметное мутное пятно, не представляющая никакого интереса. Его интересует только теткино наследство. Тетки больше нет и виноват в этом Эдик. Вот с него и спрос. И Артура совершенно не интересует, кто в этом замешан. Ему будет наплевать, что кто-то другой помешал осуществлению его плана. Задание было дано Эдику, он и должен нести ответственность и он не сможет себя оправдать тем, что его баба закосячила и все испортила. Для серьезного человека, такой ответ, ответом не является. И марать руки, о какую-то Эдиковскую шалаву, он не станет. А это значит, что Артур сюда точно не придет. А больше некому. Анька в тюрьме. А даже если бы и не была там, то что, он бы к ней с повинной пришел? Хотя… Он так много о ней говорил, ему же ее жалко. Может и побежит прощения вымаливать. Слабак. Его же и посадят. Нет, вытаскивать Аню из тюрьмы он не побежит. Там на нем статей, как грязи. Даже если эта дурочка его пожалеет и простит, то он все равно не избежит заключения. Да и Натке, при таком раскладе, который он ей рассказал, лучше будет сесть в тюрьму, чем повторить Анютину жизнь. Для нее это самое страшное. С кем угодно она готова поменяться местами, только не с этой. Натка всегда была выше нее, у нее всегда была власть, разум и сила. Она не сможет позволить того, что бы все поменялось и стало наоборот. С кем угодно, только не с ней! Пусть Эдик ее здесь держит, бьет, продает и делает, что взбредет в голову. Главное, что бы Аня в этом не принимала участия и не знала о происходящем.
Полежав еще немного времени, Натка попробовала подняться. Но это была очень неудачная попытка, так ее руки и ноги были окутаны тугими веревками, а все тело болело от недавних побоев. Посмотрев на входную дверь, девушка отметила, что расстояние до нее не такое уж и большое. Буквально пару метров. Значит можно попробовать доползти, а там вдруг и на улице оказаться получится. Конечно, она не понимает, где находится, да и из-за нервного состояния, за дорогой не смотрела, поэтому какая это местность, так и остается загадкой. Но это не столь важно. Главное попасть на улицу, потому что, какая бы это глушь не была, все равно хоть где-нибудь, но должны быть или люди, или дорога. Тем более дорога, они же на машине приехали. Ехали по какой-то дорожке, наверняка по которой, помимо них, другие машины тоже ездят. Так что шанс на спасение есть. Главная цель, это улица.
Пошевелив затекшими от веревок ногами, Натка слегка подтянула их к себе, немного согнув в коленях. Затем напряглась, и что было сил, сквозь боль, оттолкнула тело вперед, скользнув спиной по полу. В боку резанула острая сильная боль. В глазах потемнело и побежали мелкие звездочки. Дышать стало сложно, как будто что-то острое впивалось ей в легкие. Стон вырвался из ее груди, и она замерла, боясь сделать лишнее движение. «Ребро…», подумала она. «Он мне ребро сломал». Полежав еще немного и подождав пока боль хоть немного притупится, Натка попробовала сделать еще одну попытку. На этот раз острие внутри кольнуло еще сильнее, заставив девушку опять застонать. Она понимала, что доползти в ее состоянии невозможно, но то надо сделать. Любыми силами, любой ценой! Надо и все! Набрав в рот воздуха и стиснув, что есть силы зубы, несчастная повторила движение в сторону двери. Набравшись мужества и силы, она сделала два резких толчка, но не выдержала и, закричав от боли, потеряла сознание.
Очнувшись, Натка не сразу открыла глаза. Она не хотела этого сделать, так как боялась, что пока она была в бессознательном состоянии, ее отвезли куда-то на свалку, в притон или она уже за решеткой. Но стояла гробовая тишина. Только угнетающий сознание, громкий гул в ушах, нарушал ее. Голова болела с нарастающей силой, невыносимая жажда осушившая организм, требовала хоть глоток воды. Ноги и руки она перестала чувствовать, да и боль внутри, от сломанного ребра, на данный момент не ощущалась. Понимая, что это временное обезболивание, и что стоит сделать хоть одно движение, она возобновится вновь, а может того хуже, резанет еще сильнее. А значит, нужно двигаться очень аккуратно, чтобы туловище не двигалось совсем. Да только как это сделать, если ноги с руками ничего не чувствуют, они немые и почти не шевелятся. Натка попробовала пошевелить пальцами рук – бесполезно. Попробовала шевельнуть запястьями и почувствовала небольшое покалывание, словно легкие удары током. «Отлично! Значит, не отнялись. Надо их расшевелить». Сделав круговые движения ладонями, Натка начала слегка тереть запястья друг о друга. Почувствовав небольшой прилив крови в онемевших пальцах, она начала потихоньку шевелить ими, не прекращая трение запястьями. То же самое, девушка попробовала проделать со ступнями, но ничего не получилось. Ноги требовали хорошего растирания руками, а для этого нужно согнуться, а значит напрячь корпус, чего Натка сделать никак не могла. Без помощи ног, Натка не выберется отсюда. Собрав последние силы в кулак, Натка приподнялась, привстала на локти и тут же закричала от опять впивающейся внутри невыносимой боли. На этот раз она не потеряла сознание, а терпя это болезненное мучение, подтягивала тело к рукам, переставляя их у себя за спиной. Сделав очередной рывок, Натка увидела рядом с собой дверь. Этот долгожданный выход на свободу, к которому было так тяжело попасть. Но она смогла это сделать. Уже давно не обращая внимания на обреченные мучения, девушка схватилась за ручку двери и, крича и плача, повернула ручку. Но… Дверь не поддалась. Нажав посильнее, она попробовала еще раз, и еще… бесполезно. Дверь была заперта снаружи на замок…
– Нет! Не может быть! – отчаянно закричала девушка. – Ну как же так? Так не бывает. Осознав, бесполезность всех своих действий, Натка заплакала в голос. От всхлипов становилось еще больнее, по всей видимости, острие сломанного ребра касалось легкого, отсюда и резь, и дышать тяжело. – Не может быть, – тихо простонала Натка, и сознание вновь покинуло ее.
В очередной раз, придя в себя, Натка вновь не спешила открывать глаза. Но, не потому что боялась оказаться в другом месте, а просто не хотела просыпаться. Когда она приходит в себя, то опять начинается все по новой: боль, голод, жажда и безысходность… Натка продолжала лежать, решив больше не принимать никаких попыток побега. «Пусть будет, что будет» – думала она. «Все равно выхода нет. Либо лежать и ждать смерти, либо Эдик чухнется и освободит ее. А может не Эдик. Какая разница? В любом случае, своими силами ничего сделать нельзя. Значит, остается только лежать и ждать. Другого варианта нет».
Пролежав неопределенное время, Натка вдруг услышала скрежет замка. И страх и радость мгновенно ворвались в ее голову. Это может быть, как и спасение, так и конец. Замерев, девушка стала прислушиваться. Ручка двери дернулась, и дверь начала открываться, причинив тем самым Наталье очередную боль. И она так и продолжала лежать возле нее, после того, как не смогла ее открыть.
– Что такое мне мешает войти? – услышала она голос Эдика. – Ух, ты! Сама приползла?
Натка молчала, боясь сказать что-нибудь лишнее и получить очередную порцию побоев, которую она просто-напросто не перенесет, так как даже элементарное шевеление ей приносит дикую боль.