– Имей в виду, с самого утра, за детским домом будут следить. И окна вашей палаты будут под надзором. Все будут ждать падение Гули.
– А если она все-таки не умрет?
– Значит добьем! Что за детский сад? Если, если, а вдруг? Значит, сделай так, что бы наверняка! На крышу ее веди!
– Там заперто.
– Я тебе, за что бабки плачу? За нытье? Может мне и правда все самой за тебя сделать? Думай сама! Тебе дали задание и ты обязана с ним справиться! Сидит тут, умница. Малого того, что ей дали шанс, все придумали, так она сидит и нудит! Я в шоке просто!
– Я поняла. Все, извини. Не злись. Просто как представлю…
– А ты не представляй. Ты делай.
– Хорошо. Я все сделаю, как надо, – словно робот, ответила девочка и медленно поднялась с лавки.
Девчонки сидели и болтали. Точнее, болтала одна Гуля. Тараторив без умолку, как хорошо они вчера с Ильей погуляли.
– А на какие шиши вы гуляли? – зло спросила Катя, с подозрением глядя, на уже бывшую подругу.
– Как на какие? Я же тебе говорила, что Илюшка работу нашел. Где-то на складе устроился, а в свободное время курьером подрабатывает.
– А что у нас курьерам и складским работникам стали так хорошо платить, что они себе все позволить могут?
– В смысле? – растеряно спросила Гульнара.
– В коромысле. Что-то вы слишком жирно гуляете на его нищенскую зарплату.
– Почему жирно?
– Рестораны, цветы, кино, дома вечера при свечах! Или он без тебя не жрет, не пьет и не платит за квартиру?
– Платит. И ест без меня. Кать, какие рестораны? Я тебе говорила, что мы на прошлой неделе в кафе посидели. Цветы он мне тоже не каждый день дарит. И ужинов при свечах у нас постоянно не бывает. Он просто иногда делает мне приятно. Но это не стоит огромных денег. Я просто делюсь с тобой своей радостью. Как подруге. А ты… – Гуля обижено отвернулась.
Катя ничего не стала отвечать, а молча отвернулась в другую сторону. Ей было сложно поверить, что лучшая подруга ее предала. Да еще и подставила! Ведь ее могли заставить выплачивать ту огромную сумму, которую она не брала! А самое главное – деньги! Деньги! Которые должны были достаться ей, но вместо этого, Гуля прогуливает их со своим ненаглядным Илюшей, и наверно посмеиваются над ней. Ничего, она вернет себе их! И неважно, какой ценой!
– Гуль, – достала телефон Катерина, – Смотри, что у меня есть.
– Ух, ты! – захлопала своими огромными глазами подружка, – Откуда это у тебя?
– Купила.
– На что?
– Копила и купила.
– А что ты копила? Откуда у тебя деньги?
– Не важно. Заработала.
– Как? Когда?
– Блин, да какая разница? Потом расскажу. Я короче, вот что подумала. Давай какие-нибудь прикольные фотки сделаем, в инет выложим. Лайков соберем кучу.
– Давай! – радостно захлопала в ладоши девочка. – Я даже придумала как. Давай сегодня ночью нарядимся, накрасимся и пофотаемся!
– Да ну, чушь какая. Давай экстрим. Ну, типа на окне или на крыше.
– На крышу не попадем. Закрыто.
– Ну, на окне можно.
– Не скучно будет? Такими фотками весь инет завален.
– Ном! Мы клево сделаем, ни как все.
– Давай вечером, на фоне темного неба и все такое.
– Да ну… Пошли сейчас.
– Сейчас там уборка, нас не пустят.
– Ой, харе! Че, никогда не пробегали что ли? Заодно и поржем. Пошли, – Катя потянула подружку за руку.
Девочки, взявшись за руки, пошли в сторону корпуса. Вдруг, Гуля резко остановилась и, словно почуяв беду, попятилась назад.
– Нет, Кать. Давай не пойдем. Как-то мне не по себе.
– Зассала что ли?
– Не в этом дело… Не могу объяснить… Меня как будто что-то не пускает. Даже ноги, как ватные.
– Да хватит тебе. Сделаем несколько кадров и убежим.
– Не знаю… Давай не пойдем. У меня какое-то предчувствие нехорошее, – жалобно попросила Гульнара.
– Что за детский сад? Что нам будет? Жопу надерут? Пошли, не бойся. Нормально все будет, – Катя взяла девочку за рукав и потащила к входу. Гуля нехотя поплелась следом за ней.
Незаметно пробежав через старика охранника, девчонки пробежали наверх, чуть не сбив уборщицу. Та пожурила их кулаком и что-то покричала вслед. Подружки бежали от нее через ступеньку и заливисто смеялись. Добежав до своей палаты, они вошли туда и закрыли за собой дверь.
– Че, давай на окне, – тут же начала реализовывать свой кровавый план Катя.
– Даже не знаю. Мне страшно почему-то.
– Ой, ну что ты такая ссыкуха! Давай, садись. Сначала я тебя, а потом ты меня. Только окно надо открыть.
– Может не надо открывать? Если откроем, то нас сразу увидят.
– Нас быстрее увидят, пока ты тормозить будешь. Открывай, давай.
– Можно напротив закрытого, тоже красиво будет.
– Что красивого? Заляпанные стекла на фоне?
Гуля подошла к окну и нехотя повернула старенькую ручку. Распахнув оконные рамы, она почувствовала сильный порыв ветра, влетевший в комнату.
– Смотри, ветер какой, – повернулась она к подружке. – Все волосы растреплет, некрасивые фотки получаться.
– Наоборот! Волосы развиваются на ветру. Давай, залазь быстрее, пока не спалились.
Девочка залезла на окно, вцепившись обеими руками за подоконник.
– Руки-то отцепи, что ты как под дулом пистолета сидишь!
Гульнара отпустила руки и постаралась улыбнуться. Катя стояла и смотрела на нее. В памяти начали моментально пробегать картинки. Вот они вместе играют, вот вместе бегут и смеются, вот вместе обедают в столовой, рассказывая что-то набитыми ртами, и опять смеются. И всегда веселье и смех. Вот и сейчас она смотрела на эту улыбку и воспоминания подкатывали комом к горлу. Но самое страшное это были глаза. Она смотрела на нее так доверчиво, так предано. Как настоящий друг смотрит на друга, когда полностью в нем уверен. Вот и Гуля была уверена в своей подруге, с такой необъяснимой преданностью, словно говорила: «Я уверена в тебе. Ты мне не дашь погибнуть. Если я сорвусь, ты меня удержишь и будешь держать до последнего». Не вынося этого взгляда, Катя сжала зубы, зажала пальцами кулаки, подбежала к ничего неподозревающей девочке и со словами «Сама виновата», что было силы, пихнула ее в грудь… В самый последний момент, она открыла глаза и встретилась взглядом с уже падающей девочкой. Эту секунду, эту встречу глазами, она запомнит на всю жизнь… А дальше удар… Где-то внизу… Буквально через несколько секунд… Подойдя к злосчастному окну, Катя посмотрела вниз. На земле она увидела тело своей, уже бывшей подруги. Она лежала в какой-то нелепой позе, а из-под неподвижного тела растекалась алая лужа крови…
Осознав, что она сделала, Катя зажала рот руками и что было мочи, завизжала. Она понимала, но еще и не понимала произошедшего. Ей казалось, что это сон, что она не могла этого сделать. В глазах стоял последний момент жизни Гульнары, а именно, что она увидела своего убийцу и это казался самый близкий человек для нее… Катя возненавидела себя! Как она могла?! Как?! Неужели это все правда? Посмотрев на свои руки, ей показалось, что они все, испачканы кровью. Она начала судорожно вытирать их об себя, но ведения не исчезали, а наоборот становились все ярче и отчетливее. Внезапно открылась дверь и в комнату начали забегать сотрудники детдома:
– Катя, что случилось? – доносилось до ее ушей. – Как это произошло? Зачем вы сюда поднялись?
Но Катя не могла ответить ни на один вопрос. Она стояла, словно в ступоре и молча смотрела на подбегающих к ней людей. Затем темнота…
Очнувшись, она поняла, что лежит в больничной палате. Вспомнив, что произошло, девочка заплакала и закрыла глаза. Вдруг, кто-то потормошил ее за плечо. Открыв глаза, она увидела, стоящую в белом свадебном платье окровавленную Гулю.
– За что ты так меня? – с прежней улыбкой и заплаканными глазами спросила ее та.
Катя завизжала от ужаса и открыла глаза. В палате никого не было. Но шок и страх не отступали, и она, продолжая все так же оглушено кричать, выбежала из палаты.
На громкий крик прибежали санитары, сделали укол и опять темнота…
Очнувшись от воспоминаний, Натка взглянула на Марию Олеговну.
– Ну что, вспомнила? Это прям, произошло-то буквально через пару дней, как ты приходила.
– Помню. И что, вы уверены, что это не она?
– Да конечно уверена. Они же так дружили, – всплеснула руками воспитатель.
– А сама Катя, что говорит? – осторожно спросила Натка, подбираясь к сути своего интереса.
– А вот она говорит, что это она…
– И что? Следствие проверяло эту версию?
– Конечно, проверяло. Не она это, – задумчиво вздохнула женщина. Невменяемой ее признали. Понимаешь? У нее на глазах подруга погибла. Вот крыша и съехала. Причем Маринка говорит, что слышала, что именно Катя ее фотографироваться наверх позвала. Гулька идти не хотела. Как чувствовала, прям. И вот ты представь, что она после этого испытала.
– Ну а что конкретно она говорила?
– Сначала она кричала, что Гуля сама упала, что она не виновата. Потом у нее уже припадки истеричные начали появляться. Но это там уже, в больнице. Начала кричать, что это она виновата. Деньги какие-то ей не нужны, а нужно вернуть подругу. О предательстве каком-то. В общем, чушь какая-то.
– И что, никто не поверил?
– А чему верить? Бреду сумасшедшего? Тем более, что следствие все отработало. И установлено, что Гуля сама упала, по неосторожности.
«Да», подумала Натка, «Следствие работает превосходно! Прямо, все версии отработало».
– Как девочек-то жалко, – вновь всхлипнула Мария Олеговна. – Одна на небо, другая в сумасшедший дом. Вот тебе и пофотографировались.
– Да. Жалко девочек, – холодно ответила Натка и резко поднялась со стула.
– Уходишь уже, Наташ?
Но Наташа больше ничего не ответила, а молча пошла к двери.
– Ты к следователю зайди! – услышала она вслед, – Поддержи Аню.
– Хорошо, – не оборачиваясь, ответила девушка и вышла из кабинета.
Выйдя за ворота, она подошла к той самой лавке, на которой они ранее сидели с Катериной. Именно здесь, она настояла на убийстве Гули. Вспомнив, что Катя сейчас в дурдоме, Натка закрыла лицо руками и заплакала. Она плакала не потому, что ей было кого-то жалко, а потому что она начала осознавать, сколько людей она загубила. В глазах начали перемешиваться лица. Сколько же человек погубила она, своими собственными руками? Первая – Анюта. Она, конечно же, еще жива, но судьба полностью сломана. Да и выживет ли она в тюрьме? Вторая – Гуля. Именно с Наткиной подачи, она была убита. Третья – Катя. Тоже жива. Но уже и не жива. Она лежит в сумасшедшем доме, без малейшего шанса на выход. Третий – Илья. После Гулиной смерти, он стал наркоманом. Теперь он не живет, а просто существует. Можно сказать «на ладан дышит», так что ему осталось недолго. Четвертая – Анина тетка. Пятый – Лукавый. Фактически его убила Аня. Но если бы не Натка, то ее бы там не было, и никто бы его не убил. А все деньги. И самое страшное, чужие деньги. А сколько еще людей за них поплатились? Вся Анина семья. Три человека. Оба родителя и младший брат. Эдик им подстроил аварию именно из-за этих денег. И сын Эдика. Тот маленький малыш, рожденный теткой, которого так хладнокровно отправил на тот свет его собственный отец. Восемь человек… Восемь… Трое еле выживают, четверо в гробу… Если бы только Анькина тетка могла знать, что будет из-за ее состояния, то она никогда бы наверно не работала и не стала бы зарабатывать такие деньги, вокруг которых развернулась целая война. Самое странное, что они заработаны честным трудом, а по итогу стали кровавым оружием. А теперь они достанутся государству. И никто их никогда не увидит и не получит. А у Натки осталась одна единственная задача, это что бы никто ничего не узнал. Натка внезапно рассмеялась. Прямо в голос. Смех был каким-то не естественным и даже немного диким. Прохожие поворачивали головы, в недоумении поглядывая на странную девушку, но ее это не смущало. Она вдруг поняла, что убивала людей, ради того, что