Наконец-то наступил день освобождения Анюты. Натка была уже давно готова к этой встрече. Показывать свое съемное жилье она не хотела, поэтому все решила организовать у себя, на старой квартире. Подойдя к дверям, Натка замерла. Какое-то странное волнение охватило ее. Страх и беспокойство окутали с головы до ног, не давая возможности пошевелиться. Что это? Чего она боится? Она – сильная, волевая женщина, боится разговора с дурочкой-зечкой? Или наоборот, ее пугает, что она не сможет сделать задуманное? Взяв себя в руки, Натка все-таки открыла дверь и вошла внутрь. Включив в прихожей свет, не разуваясь, вошла в комнату и замерла. На диване, закинув ногу за ногу, сидел… Эдик.
– Привет, – как всегда улыбаясь, сказал он. – Что-то ты поздновато, я тебя часа четыре здесь жду.
Натка попятилась назад.
– Наташа, ты не убежишь. Я знаю адрес твоей съемной квартиры. Я знаю, что ты торгуешь китайским шмотьем в интернете, под ником «Натали Шопова». Я знаю, что ты ездишь в тюрьму, навещать свою подругу и что именно из-за нее ты сюда приперлась, потому что сегодня она выходит.
– Почему же ты раньше не объявился?
– Зачем? Во-первых, я не так давно вернулся. Так как после твоей выходки с теткой, мне пришлось скрываться в чужой стране. Во-вторых, у меня ушло много времени, что бы отыскать тебя, навести все справки о тебе и об этой лысой дуре. Ну а в-третьих, я хотел вас обеих сразу увидеть, что бы раздавить, как блох. Потому что мне непонятно, почему, какие-то шлюшки, загубили мне полжизни. Две детдомовские, пустоголовые твари! – с этими словами Эдик поднялся и стал медленно приближаться к Натке. Подойдя к ней поближе, он отвесил ей хорошую пощечину. Затем, схватил за волосы и сильно тряхнув, швырнул на диван. Потом опять схватил, и опять ударил. Он швырял ее из угла в угол, не давая возможности подняться. Очумев от очередного удара, возле придиванной тумбочки, Натка мгновенно выхватила из подставки ножницы, собрала последние силы, вскочила и нанесла ими удар своему врагу. Схватившись за пробитую рану, Эдик широко раскрыл глаза и посмотрел на Натку. Из уголка его губ тонкой струйкой потекла кровь. Упав на колени, он продолжал держаться за рану. Алое пятно быстро расползалось на светлой рубашке, а прикрывавшая порез рука, тоже была вся испачкана. Вдруг, он закашлял и изо рта, также полилась багровая жидкость, выходя из горла, какими-то комьями. Закатив глаза, Эдик с грохотом рухнул. Наклонившись над ним, Натка замахнулась и нанесла последний, контрольный удар. Затем она посмотрела на орудие убийства и разошлась диким смехом:
– Ножницы! Опять ножницы! Ну откуда вы все время беретесь?! – Хохотала она. – Это, прям, мистика какая-то. Первый раз, вы спасли меня от тюрьмы. А второй от смерти.
Успокоившись, она открыла полку-бар, достала оттуда бутылку водки и подошла к мертвому телу. Пнув его легонько ногой, села рядом с ним и грустно улыбнувшись, произнесла:
– Ну что. Как бы там ни было, но пусть и тебе земля будет пухом. – С этими словами, Натка открыла бутылку и сделала несколько больших глотков. Просидев так минут тридцать, она поднялась и поплелась на кухню. Скоро должна приехать Анюта. «Вот сюрприз-то будет», – пьяно подумала девушка, продолжая вливать в себя алкоголь.
– Ну вот и все, – Закончила свой рассказ Натка.
– За что? – Дрожащими губами спросила Анюта и выпила очередную, налитую ей, рюмку. – За что? – повторила она.
– Я и сама не знаю. Сначала думала, что меня выводит твоя тупость и наивность. А теперь понимаю, что эта была зависть. Обыкновенная зависть. Понимаешь, Анька, как бы тебя жизнь не била, что бы с тобой не происходило и как бы к тебе не относились, ты всегда оставалась человеком. Ты не остервенела. Никому не мстила, а наоборот, продолжала любить и верить. По этому, тебя жизнь и наградила.
– Ага, наградила. Смотри, вся в орденах, за доброту и отвагу сижу, – Анюта вытерла, постоянно льющиеся, слезы.
– Да, Ань. Пусть не сразу. Ты просто этого еще не поняла. Вот я, например: всю жизнь злилась, завидовала, мстила. И что в итоге? Сижу с голой жопой и сопли перед тобой размазываю. Ни семьи, ни мужа, ни детей, ни денег, ни будущего. А у тебя все еще впереди.
– Ната, не нагнетай. А у меня что? Я полжизни взаперти. То детдом, то притон, то тюрьма. У меня, если ты не заметила, тоже нет ни семьи, ни детей. Жить мне тоже негде. Друзей, и тех, как выяснилось, нет. – Анюта посмотрела на Натку укоризненным взглядом. А любимый любил всю жизнь другую, а теперь в могиле лежит. Так какая жизнь у меня удалась?
– Если ты сделаешь, то, что я скажу, то у тебя еще есть шанс и возможность все исправить. Да. Пусть у тебя это все только будет, но главное, что у тебя есть возможность, а у меня нет.
– Ты придумала очередной план для меня? – усмехнулась Анюта. – Что еще со мной должно случиться? Сейчас из комнаты выйдет живехонький Вадим или как его там, Эдик и вы поржете надо мной? Оставьте меня в покое! У меня и так уже ничего нет! Ничего! Вы все у меня отняли! Ну что вам еще надо?! – закатилась она в истерике.
– Аня, успокойся! – Натка приподнялась и отвесила подруге пощечину. – Успокойся! И прекрати истерить! А теперь слушай меня внимательно. И не перебивай. Поверни голову влево и обрати внимания на нелепо стоящую на раковине тряпку с дыркой.
Анюта повернула голову и посмотрела на непонятный ком. Было видно, что тряпка прикрывает какой-то предмет.
– И что это?
– Это камера. Я готовилась к нашему разговору. Единственное, что немного подпортило, это присутствие, а потом и убийство Эдика. Хотя это уже не столь важно. Камера включена с начала нашего разговора, а точнее с твоего прихода. Я ее поставила, как могла, замаскировала и со звонком в дверь включила запись.
– А если бы это не я пришла? – спросила Анюта и подошла к раковине. Приподняв тряпку, она действительно, обнаружила там миниатюрную видео камеру.
– Кроме тебя некому. Аня, послушай. Когда наш разговор закончится, ты возьмешь камеру, вызовешь ментов и быстро свалишь отсюда. Поживешь пока у меня, то есть там, где я сейчас снимаю. Вот адрес, – Натка положила на стол небольшой листочек бумаги. Хозяйку я предупредила, сказала, что вместо меня, временно, поживет моя двоюродная сестра. Документы она не проверяет, ей главное плати. Я оплатила вперед на четыре месяца, больше не получилось. Возьми на первое время деньги, там мало, но это все, что осталось – и она извлекла из сумки несколько тысячных купюр. А затем, из этой же сумки, девушка вытащила пистолет и положила его перед собой.
– Что это? – вытаращила глаза Анюта, глядя на оружие.
– Я его купила, когда сбежала. На всякий случай.
– Натка, я не понимаю, к чему ты все это клонишь. А ты куда? Ты хочешь уехать?
– Не перебивай, я же просила. После того, как свалишь отсюда, подожди дня три-четыре, бери пленку и к ментам. Только обязательно сделай копии. Обязательно! А то знаешь, как у них там бывает, пропадет и все. И ищи потом и доказывай, что ты не верблюд. Эта пленка тебя реабилитирует. Благодаря этой записи ты будешь признана невиновной, а соответственно достойной наследства. Полностью ты его вряд ли вернешь, но хотя бы частично сможешь. Найдешь хороших юристов и они тебе помогут.
– А как же ты, Наташа? Ты же сядешь в тюрьму, если я ее сдам.
– Нет, – замотала головой Натка, – Я не пойду в тюрьму. Нет!
Схватив пистолет, она взвела его и поднесла к виску:
– Так страшно… – прошептала она бледными дрожащими губами. – Я купила этот пистолет для самообороны, а в итоге от него же и погибну…
Раздался громкий выстрел. Кровь брызнула в стену и Наткина голова замертво упала на стол…
Эпилог
Анюта шла по улице, прижимая к груди папку с документами, которые гласили, о ее вступлении в наследство. «Неужели все закончилось? Неужели теперь начнется счастливая, полноценная жизнь? Неужели больше нет притонов, тюрьмы, предательства, насилия, унижений и избиений? Неужели это все?!». Девушка не могла поверить в окончание этой жуткой и страшной истории, которая на всю жизнь станет неотъемлемой частью ее жизни, ее памяти. И как бы сильно не хотелось все это забыть, она никогда не сможет взять и просто все вычеркнуть. Анюта села на ближайшую скамейку и аккуратно вытащила юридически оформленные листы. Мельком пробегаясь по строкам, у нее непрерывно крутились в голове горькие мысли: «А сколько смертей… Боже, сколько человек погибло из-за этих бумажек. Да, они стоят денег, благополучной жизни, но они не стоят жизней! Тетка, ее новорожденный сын. Родители, которых она так любила, и в результате их гибели попала в детский дом. Ее родной брат, который толком не успел пожить. Она сама, Эдик, Натка, Гуля, Катя, Лукавый, Илюша… Хотя он понятия не имел, для чего он в этой истории. Он просто ушел вслед за Гулей, не смог без нее. Но, так или иначе, пусть и косвенно, но все-таки он был задействован в этом. И опять ее окутали мысли об Илье. О ее единственном любимом мужчине. Она до сих пор его не забыла и никогда не забудет. До сих пор не верится, что его больше нет. Она была согласна, чтобы он был с другой, но главное, чтобы жил! Она бы наблюдала за ним издалека, не мешала ему быть с Гулей, а просто бы им любовалась. Но это, к сожалению, уже невозможно. Невозможно взять его за руку, вдохнуть его запах, заглянуть в глаза. Она бы все на свете отдала, что бы хоть секундочку, побыть с ним рядом. «Надо съездить к нему на могилу», подумала Анюта, вытирая выступившие слезы. Подняв голову, девушка посмотрела на небо и тихо прошептала: «Илюша, жди меня. Я скоро к тебе приду».
Анюта поплелась на остановку. Сев в автобус, поехала на теткину квартиру в центре, ведь теперь она официально принадлежала ей. Было немного страшновато, так как после случившейся трагедии, она там ни разу не была. «Интересно, что там сейчас», думала девушка, глядя в окно и рассматривая мелькающие деревья. Выйдя на нужной остановке, она не спеша поплелась к нужному адресу. Подойдя к дому, Анюта невольно передернула плечами. А вдруг, сейчас опять вылетит та злосчастная соседка, которая тогда так некстати, повст