Вот и выходит, что лучше поговорить. Дешевле выйдет.
— С вашим братом никогда не знаешь, где ирония, где сарказм, а где прямая угроза, — все же не удержался я от колкости.
— Не без того, — легко признал оперативник. — Не без того. Итак — с кем именно сцепился твой приятель? И почему? Что ты о том, втором, вообще сказать можешь?
— Слушай, давай вот без этого, а? — предложил я, расставляя чашки на столе. — Ты и сам все знаешь.
— Знаю, — легко согласился Николай. — Олег Муромцев. Личность хорошо отделу знакомая, поскольку время от времени она попадает в поле нашего зрения. В последний раз это случилось года два назад, когда он спровоцировал серьезный конфликт между ведьмаками и ведьмами, там дело чуть до войны не дошло. В последний момент, и отчасти нашими стараниями, старейшины сумели договориться мирным путем.
— Но ту ведьму, из-за которой Муромцев взбеленился, так и не нашли, — дополнила слова коллеги Женька. — Она как в воду канула.
— Туда, я думаю, и канула, — кивнул Николай, насыпая в чашку кофе. — Учитывая специфику дара Муромцева. Но… И поделом. Потому никто эту «потеряшку» особо не искал, даже свои. У ведьм нравы простые, а верность и дружба не в чести. Временные союзы, совокупность интересов — обычное дело. А чтобы друг за друга горой, плечом к плечу — это нет. Потому все и спустили на тормозах.
Сдается мне, речь идет о той же сваре, которую сегодня Славы упоминали. Надо же, какая громкая, выходит, история была, если даже отдел к ней подключался.
Но как они информированы! Даже про то, какой дар у Олега, знают.
— Муромцева сейчас в Москве уже нет, нам это известно, — продолжал Нифонтов. — Небось, рванул «в бега», причем совершенно напрасно. Хотя логика в этом прослеживается. После той истории в Лианозово наш коллега Пал Палыч имел с ним беседу, человек он в общении жесткий, как ты знаешь, так что твоего приятеля можно понять. Но если он снова тебе позвонит, скажи ему, что можно возвращаться.
— «Если снова»?
— Саш, возможно ты не в курсе, но на вооружении правоохранительных органов есть масса современных приемов, — усмехнулся Нифонтов. — В том числе и такой, как «биллинг». Знаешь, что это такое?
— Знаю, — отпил я чаю. — А точно только биллинг? Может, вы уже все мои разговоры слушаете?
— Не слушаем, — заверил меня Нифонтов. — Хотя такая техническая возможность есть. Саш, ты себе не льсти, ты фигура не того масштаба, чтобы на тебя отдельные «уши» вешать. Сам знаешь, сколько народа у нас в отделе. Если каждого ведьмака или ведьму «слушать», то работать «в поле» кому? Вот то-то. Ладно, вернемся к нашим делам.
— Повторно интересуюсь — колбаса есть? — перебила его Мезенцева. — Сыр, масло?
За закрытыми дверями комнаты что-то грохнуло.
— Я гость! — повернувшись к ним, чуть повысила голос Женька. — И ты не можешь выражать неудовольствие! Покон запрещает!
— Ему нет, — возразил Нифонтов, хрустнув сушкой. — Он не домовой, он слуга ведьмака. Его доля — служить Сашке, делая его жизнь комфортной, и защищать до последнего вздоха в случае опасности. Так что поосторожней, Мезенцева, поосторожней. Сама знаешь, в Поконе лазейку всегда найти можно, тем более что ты для него никто, ты не из мира Ночи. Так что, если сыпанет он в твою чашку незаметно зеленого травяного порошка, от которого ты помрешь с пеной на губах, в корчах и жутких страданиях, то вины никакой за этим существом значится не будет. Он таким образом защищал хозяина. От кого? Да от тебя. Характер твой в последнее время жутко испортился, агрессивной ты стала до крайности, и представляешь опасность для всех. И для Смолина в том числе.
За дверями раздался звук, более всего похожий хлопок ладонью по лбу.
— Сейчас насоветуешь! — на самом деле испуганно отодвинула от себя чашку Женька. — Нифонтов, ты совсем дурак?
А ведь Родька может. Правда — может. Надо будет ему официально запретить причинять Мезенцевой вред. Да, меня она в последнее время тоже часто выводит из себя, но смерти я ей не желаю совершенно.
— Приличия соблюдай — проблемы исчезнут, — без тени улыбки произнес оперативник. — Ладно, вернемся к нашим баранам. Саша, так все же — с кем именно сцепился Муромцев? Что ты знаешь о его противнике?
Самое забавное, что знаю я на самом деле не так и много. Конкретики практически никакой нет. Лицо описать не смогу, поскольку запомнил только красные буркалы моего потенциального убийцы, имя его мне тоже неизвестно, о чем-то большем даже и упоминать смысла нет.
Но что знал — то рассказал, опустив совсем уж незначительные детали, вроде передачи Олегу пиджака. В конце концов, это в моих интересах. А если Олег прав, и этот душегуб в самом деле задумает довести начатое до конца? Мой приятель смылся в Карелию и в ус не дует, а я-то тут?
Ну и потом — я же гражданин. Помогать органам защиты правопорядка — моя священная обязанность. Тем более что эти органы пока желаемое не получат, фиг отсюда смоются.
— Муромцев прав. — Николай встал, взял чайник и подлил себе кипятка. — Такие, как этот колдун, на самом деле не бросают начатое на полдороге. У них ведь необратимые изменения не только физического плана происходят, но и психического. Черные обряды такая штука, с которой шутить не стоит. Одно дело, когда какой-то малолетний прыщавый дурачок заиграется с колдовской книгой в попытках затащить к себе в постель симпатичную сокурсницу, и совсем другое, когда он пройдет через обряды инициации кровью, тем более — неоднократные. В первом случае все поправимо. Не сразу, но тем не менее. Во втором возможно только кардинальное решение вопроса.
Сиречь — физическое устранение, без особых раздумий. Что-что, а терминологию работников отдела 15-К я уже усвоил.
— Он уже не человек, — пояснила Женька. — Без вариантов. У него в голове мозги спеклись. Это ходячее бедствие.
— И, кстати, определение «колдун» тут вообще не очень применимо, — поморщился оперативник. — Какой он колдун, право слово? Он сейчас, скорее, некая помесь умруна и упыря.
— Умруна? — удивился я — То есть у него такая же мощь, как у Хозяина Кладбища?
— Сравнил! — засмеялся Николай. — Нет, разумеется. В данном случае умрун — это просто ходячий мертвец. Этот парень по сути своей уже труп. Чужая кровь выжгла ему нутро и остановила сердце. И она же поддерживает в нем то, что с натяжкой можно назвать жизнью. Оттуда и бледность, и красные глаза, и невероятная скорость. Он подпитывается чужими смертями, понимаешь? Точнее — как бы их концентратом, самыми сливками, которые снимает с забранной у кого-то жизни. Звучит путано, но ты, думаю, смысл уловил. Добавь сюда еще умение применять какое-то количество заклятий, и ты получишь прямую и явную угрозу для столичных жителей, которые даже не знают, что по улицам бегает зверь в человеческом обличье.
— И не только, — добавила Мезенцева, которая, плюнув на страшилки напарника, все же достала из холодильника еду и сейчас сооружала огромный бутерброд. — Сегодня днем он пришиб ведьму, та в парке травы собирала. Место там с интересным прошлым, потому много разного всякого произрастает, особенно поближе к дубам. Не знаю, каким ветром этого красавца в те края занесло и чем ему ведьма помешала, но факт остается фактом — он выдавил ей глаза, пробил дырку в груди и вырвал сердце. Мало того — еще и сожрал его сразу после изъятия.
— На глазах у влюбленной парочки, которая до того мирно целовалась на скамейке, — дополнил ее рассказ Нифонтов. — Ребятам повезло дважды. Первый раз в том, что они за кустами сидели и этот гад их не заметил, второй — что орать не стали, а только молча смотрели на происходящее.
— Страх иногда бывает полезен, — назидательно произнесла Мезенцева и стала примеряться, с какой стороны начать поедать созданную ей вавилонскую башню из колбасы, масла, сыра и хлеба. — Их проняло до немоты. Мало того — парень еще и обтрухался. А девка вообще в обморок упала под конец.
Ну увидь я такое год назад, фиг знает, как бы отреагировал. Когда на твоих глазах женщине пробивают грудную клетку, а после достают из тела сердце — это, знаете ли… Все мы на диванах перед телевизором смелые и отважные. А вот так? Если в пяти шагах от тебя бледное исчадие ада с красными глазами живую человеческую плоть, чавкая, жрет?
Легко судить других, сидя в тепле за закрытой железной дверью.
— Бегать ему недолго осталось, — подытожил Николай. — При любых раскладах. Но до той поры, пока этот злодей сам ласты склеит, ждать никак нельзя. Он столько разного наворотить может, что беда просто. Одно хорошо — на него теперь ведьмы московские очень злы. Мы уже до них информацию о смерти товарки донесли, так что волна пошла.
— Ты ж говорил, что они не очень корпоративные ценности чтут? — засомневался я.
— Так все от ситуации зависит, — хмыкнул оперативник. — И от того, как новость подана. Плюс этот головорез еще и ходячий источник темной силы, которую из него можно изъять. Мы не приветствуем подобные вещи, но, если они совпадают с нашими интересами, можем на время прикрыть глаза.
— А как же принципиальность, моральный облик? — не удержался я.
— Это там. — Николай махнул рукой в сторону окна. — В том мире. Да и то не везде. А у нас, в Ночи, все обстоит иначе, и ты это знаешь не хуже меня.
— Знаю, — подтвердил я. — Значит, началась охота?
— Именно. — Николай отпил кофе. — И мой тебе совет — свали куда-нибудь из Москвы до ее завершения. Вон в деревню свою, например.
— Я не согласна, — пробубнила Женька. — Это неправильно.
— Неправильно говорить с набитым ртом, — строго произнес Нифонтов, а после помассировал виски и пожаловался мне: — Слушай, я с ней скоро с ума сойду. Серьезно. У нас разница всего в пять лет, но при этом у меня постоянное ощущение, что это не так. Вон уже батины интонации в голосе появляться начали, он мне именно с такими в детстве хвоста крутил за мелкие грехи. Это же ненормально?
— Ненормально, — согласился с ним я. — Но, с другой стороны, вот эту гражданку считать стопроцентно адекватной нельзя.