— Суров, суров, — хихикнула бабка, после чего мне за сказанное стало стыдно. И правда — как маленький мальчик хвастаюсь тем, чего на самом деле нет. Ясно же, что эта бабка один на один меня, скорее всего, уработает. За ней стоят века и пара цистерн пролитой крови, такой опыт мне пока не переплюнуть. — Запомню и подругам скажу, чтобы пятой дорогой тебя обходили.
Щеки начали предательски краснеть, что окончательно меня добило. Вот ведь гадская старушонка!
— Ты никак ремонт затеял в доме? — миролюбиво полюбопытствовала Дарья. — Это правильно. Совсем изба на ладан дышит. Захарка-то все в небесах витал, истину искал, о земном не думал. Ты другой, на ногах стоишь, крыльев не имеешь. Почти как мы. Нам тоже призрачное не мило, нам все потрогать надо, надкусить да в карман положить. Вот и рассуди, ведьмак — чего нам делить, коли мы так похожи?
— Может, то, что в карман положить? — предположил я. — Оно, то, что вы потрогали и надкусили, одно, а карманов два — ваш да мой. Чем не повод для дележки?
Слишком она ласкова, слишком добра. Жди беды.
— Договоримся, ведьмак, договоримся, — почти пропела бабка. — Было бы желание, поладить всегда можно.
— Худой мир лучше доброй войны. Я только «за».
Вот ведь как забавно выходит. В лесу стоим, среди деревьев, до ближайшего города десятки километров, а беседа ведется один в один как на деловых переговорах. Обе стороны демонстрируют дружелюбие, дают обещания, которые не будут выполнены, и не верят ни одному слову друг друга. Только стола не хватает, бутылок с водой на нем и офисного шума за дверью.
Весь мир театр? Во времена Шекспира — возможно. В наше время — весь мир офис. Вот и зачем мне из банка увольняться, если разницы нет? Менять шило на мыло? Там я хоть всех знаю.
— А что, друзья твои в этот раз пожалуют? — между тем осведомилась Дара. — Ждать их?
— Какие друзья? — не понял я.
— Те, что осенью наезжали, — пояснила старуха. — Два сыскных дьяка да девка рыжая. Середь тех двух один был мущинистый — спасу нет. Ох, он на меня глядел исподлобья, чуть дырку не прожег. Видно, не любит нашу сестру сильно!
Это она о Пал Палыче речь ведет. Ну да, коллега Николая ведьм не жалует, что есть — то есть. Да он этого и не скрывал.
— Видный дьяк, видный, — причмокнула Дара. — Такого убить в радость. Нынешние мужики слабые, податливые, стыдоба одна, никакого интересу. А этот — нет, в нем старая сила ощущается. Сердце такого зажарить и съесть — одно удовольствие.
— Я передам ему ваши слова. В смысле — что вы его оценили. Ну а уж кто там кому сердце из груди вынет, сами между собой разбирайтесь.
Чего-чего, а оказаться между молотом и наковальней я не хочу. Но если драка будет настоящей, я встану на сторону Пал Палыча, это без вариантов.
А может, и не стану я ему ничего передавать. Наверняка пакостная старушонка чего-то задумала, вон как глазками сверкает.
— Передай, передай, — прошелестели ее слова, а после она ловко скользнула за елку, что росла рядом с тем местом, где мы беседовали, и исчезла. Я дерево со всех сторон обошел — нету ее.
Я тоже так хочу уметь!
— Сколько ее не знаю, все чего-то егозит, егозит, — послышался глухой голос Лесного Хозяина. — Ведьма, одно слово.
А вот и он, сидит на пеньке, смотрит на меня. Точнее — на кругляш «Столичного», что я держу под мышкой.
— Добрый день, дядя Ермолай. — Я протянул ему хлеб. — Вот, привез вам. Он, правда, немного зачерствел, но не получилось сразу в лес выбраться. То одно, то другое…
Леший махнул рукой, мол, не переживай, сноровисто отодрал от кругляша изрядный ломоть, поднес к носу, улыбнулся и с видимым удовольствием принялся его жевать.
— Весна нынче поздняя, — прочавкал он. — Травы только в рост пошли, нечем мне тебя порадовать в отдарок.
— Да я же не за травы, — мне почему-то стало неловко. — Это от души.
— Да? — блеснули глаза Лесного Хозяина. — Вот чего хлебушек-то такой вкусный. Ну и ладно. И хорошо.
— Но пожелание есть, — понимая, что, в разрезе моей предыдущей фразы следующая прозвучит некрасиво, вздохнул я. Вроде как от души — и тут же просьба. — Тут ко мне рабочие ездить будут, дом подновлять. Вы, дядя Ермолай, их с дороги не сбивайте, хорошо? Я знаю, вы любите иногда шутки пошутить, но эти мужички — они полезные.
— А ежели кто другой в деревню надумает добраться? — уточнил леший, хитро улыбнувшись. — Незнакомый мне на личность? С ним как?
— Мне больше ждать некого, — пожал плечами я. — Слуга в доме сидит, а остальные знакомцы в Москве остались.
— Лады. — Дядя Ермолай закинул крошки в рот. — Хотя, паря, мне сейчас не до проказ. Лес просыпается, зверье просыпается, дел полно. Росу-то рассветную, майскую, собирать думаешь? Захар-от никогда не забывал по весне запас подновить. Для вашего ремесла она штука сильно нужная.
— Обязательно, — оживился я. — Как раз хотел полянку приглядеть поукромней, и чтобы березки рядом. Помню я одну, что вы мне в том году показывали, так самое оно. Но времени прошло много, боюсь, дорогу сразу не найду.
— Пошли уж, — слез дядя Ермолай с пня. — Есть тут одно место, отведу. Там и березы старые стоят, и ключ небольшой бьет. Роса не только от земли да деревьев, но и от текучей воды силу набирает. Что до первого луча Солнца надо её брать, помнишь? Но не ранее, чем Ночь уйдет в небеса.
— А как же! — радуясь такому славному повороту событий, заверил его я. — На грани Света и Тьмы, в книге так и написано.
Есть у меня подозрение, что этот самый момент будет очень короток, так что два-три дня я капитально не высыпаться буду.
Но роса — нужна. Дядя Ермолай прав, это очень, очень мощный ингредиент. И, как это ни кощунственно звучит — выгодный. Например, на основе росы можно сделать мазь, которая вернет женскому лицу девичью свежесть. Не навсегда, но на денек-другой — запросто. Узнай о таком препарате Вагнеры — их бы синхронный удар от жадности хватил.
Или, к примеру, зелье, которое позволит увидеть тебе сон о будущем. Ну не обо всем, разумеется, а о том, которое супружества касается. Как там в присловье? «Приснись жених невесте?». Так вот если со второго на третье сентября, аккурат в полночь это зелье употребить с нужными словами, а после лечь и уснуть, то гарантированно увидишь того, кто является твоей судьбой. Ну или ту, если зелье парень употребит. Не факт, что семейные узы после свяжут тебя именно с явившимся во сне, жизнь есть жизнь, не все в ней решает любовь и страсть, есть масса других факторов, определяющих человеческую будущность. Но в одном можно быть уверенным наверняка — именно этот человек предназначен тебе свыше.
Так что, если обзавестись клиентурой да репутацией, за такое зелье можно рубить очень, очень большие деньги. Правда, я пока ни того, ни другого не планирую. Со своими бы проблемами разобраться, куда в чужие лезть?
Вот и выходит, что сбор росы — дело очень нужное. Я под нее и пузырьки уже приготовил, толстого стекла, небольшие и небьющиеся, с глухой пробкой, похожие на пробирки. Еще зимой пять штук купил на… Ну вы поняли. Там, где, похоже, реально купить все, что только можно.
И здорово раскатал губу, как оказалось чуть позже. Еле-еле два заполнил, причем один из них даже не доверху.
Блин, я всегда считал, что хуже и нуднее «выкрыживания» платежей занятия на свете нет. Есть. Сбор росы.
Чтобы подцепить капельку, бриллиантом сверкающую на травинке, надо изогнуться как змея и тихонько ее подогнать к горлышку пузырька. А она, зараза такая, все норовит на землю стечь, а не туда, куда следует. И самое поганое — пока одну каплю соберешь, сотню собьешь. Казалось бы — поляна немаленькая, росы много. Иллюзия. Топ-топ, и все, ничего не осталось, жди следующего утра и надейся, что потоптанная трава поднимется. А дней на ее сбор всего ничего, после четвертого мая роса станет просто росой. Ее можно будет использовать, но…
Да еще и насморк подхватил из-за утренних прогулок. Не лето на дворе пока, перед рассветом свежо, а я весь мокрый, снизу от все той же росы, сверху от пота. Вот и просифонило. Да еще колени после этой физкультуры хрустели так, что мыши, живущие в сарае, от этого звука разбегались.
Короче — к четвёртому мая силы у меня кончились. Плюс к физическому дискомфорту добавился и душевный. Подрядчик оказался парнем обязательным и шустрым, потому до праздников успел завезти кучу строительного материала, который выгрузил на участке. Что-то было убрано в сарай, а что-то просто лежало под старыми яблонями, прикрытое непромокающей пленкой, совершенно не оживляя пейзаж.
Раньше сидение на крылечке доставляло мне радость, а теперь напоминало о том, что скоро здесь застучат молотки и все покроется отходами строительства, всякими щепками, гнутыми гвоздями и обрезками сайдинга.
Ремонт нужен, кто спорит. Но как это хлопотно…
— Давай, хозяин, — Родька, вышел из дома и сунул мне под нос железную кружку, от которой шел на редкость вонючий запах. — Пей.
— Это обязательно? — скривился я, с сомнением поглядев на коричневую неаппетитную жижу.
— Если хочешь дальше с соплями да кашлем ходить — нет, — ответил Родька. — А коли наоборот — так да. Тебе решать.
Я сделал первый глоток и скривился. Отрава еще та, даже не знаю, с чем сравнить. Наверное, таковы на вкус старые вонючие носки, смешанные с пищевой содой. Ей богу, лучше бы не поленился и сам себе лекарство сварил.
— Пей! — грозно насупился Родька. — Здоровье — первое дело! Весна пришла, а ты в соплях весь!
Много он все-таки воли взял, много. С другой стороны — заботится обо мне, это где-то даже трогательно. Эдакое ми-ми-ми. Тьфу, ну какая же гадость!
А вот с третьим глотком ерунда вышла. Закашлявшись, выплюнул я было выпитую жидкость прямо на крыльцо. Но дело было не во вкусе отвара, а в том, что я увидел.
Змея. Длиннющая и толстая гадюка, самодовольно расположившаяся прямо на дорожке, ведущей к дому, поднявшая голову и смотрящая на нас немигающим взглядом.
— Хозя-я-яин! — укоризненно протянул было мой слуга, но тут тоже заметил рептилию и уже с другими интонациями взвизгнул: — Ай, хозяин, змеюка!