– И не надейся, можешь идти умываться на кухню, – ядовито бросает проходящая мимо хозяйка.
Сандрик настороженно выглядывает из своей комнаты.
– Ма-а! Я писать хочу.
Хозяйка сует ему баночку.
– Ну ма-а!!!
– Что поделаешь, голубчик, в этом городе нет гостиниц…
Наконец из ванной вываливается умытая толпа и, радостно шлепая мокрыми ногами, несется на балкон.
В прихожей разливается ленивая лужа.
Свекровь варит кофе на двенадцать человек.
– Але! Это наркологическая клиника? Будьте добры, доктора Нино… Был ли у вас вчера пациент Н.? А сказал, что был. Я ему кто? Хм, я практически ноль. Пока я вам назову, кто я такая, вы заснете. Да, у него есть более близкие родственники. Но они решили, что у нас гораздо лучше получится наставить этого дятла на истинный путь.
– Ма-а! Я в школу опаздываю! Дай мне завтрак с собой!
– Дорогуша, в доме есть только пиво – все остальное вчера выжрали болельщики. Держи деньги – перекусишь, чем Бог пошлет.
– Где моя голубая сорочка?
– Дети пролили на нее раствор для мыльных пузырей, так что иди в майке.
– Вы с ума сошли! У меня сегодня важная встреча!
– Скажи спасибо, что не чернила!
Полдень.
Толпа цыган умотала навестить в тюрьме брата-именинника, и в доме воцарились временный покой и разгром.
В раковине гора посуды.
Экономка Марина, подметая осколки стаканов:
– А где пациент?
Хозяйка индифферентно курит на балконе посреди разломанных бельевых прищепок:
– Где он может быть?! Ничего, сейчас приедет его брат, и я сдам этого болвана под расписку.
Вечер.
Трибуны заполнились болельщиками и гостями столицы. У каждого в руках тарелка с едой. В доме стоит ровный гвалт и пахнет пивным баром.
За столом ужинают дети.
Пробегающий мимо хозяин поскальзывается на оладушке со сметаной и стукается лбом об дверь.
Мишка доедает восьмую оладушку, потому что его заела жадность. Испустив королевский рык, отправляется в ванную, но там снова кто-то есть.
Тогда он подходит к маме и вытирает рот об ее юбку.
Сандрик:
– Ма, почему к нам приезжают все какие-то несчастные? То в больницу, то в тюрьму…
Мать – язвительно:
– А вот и не все! Мои родственники приезжают либо защитить диссертацию, либо получить диплом, да и то у них есть свои квартиры.
Муж исподтишка показывает кулак.
В спальне возле хозяйкиного компьютера сидят дети с печеньями и яблоками и щелкают мышкой извозюканными руками.
В детской комнате над раскрытыми книжками корпит Сандрик, пытаясь сделать уроки. Рядом еще какие-то дети сражаются на джойстиках.
– Ма-а! Можно я сегодня не буду математику делать?
– Хрен с вами со всеми, хоть дворником стань, мне плевать.
– Ура-а! Хорошо бы у нас почаще такие гости были!
Дикий крик сотрясает Вселенную:
– Гоооол!!!!!!!!!
В гостиной болельщики опрокидывают торшер.
Свекровь измученно бродит по квартире:
– Я уже спать хочу, когда этот чертов футбол закончится…
Хозяйка берет телефонную трубку:
– Дорогая, сядь, у меня для тебя сюрприз. Сейчас к тебе придут ночевать наши двоюродные золовки!!! Ты рада? Я не сомневалась, что ты будешь в восторге. У тебя две – у меня одна с двумя детьми: делим по-братски.
В креслах лежат уснувшие дети – в причудливых позах и с недоеденными конфетами.
– Последний матч отменяется!
Болельщики выгружаются на лестницу, но свекр надевает наушники и упрямо продолжает смотреть обезумевший экран.
В раковине гора посуды.
В каждой комнате спят люди.
В прихожей стоят чьи-то баулы.
На стене залы бесшумно буйствуют сборные Туниса и Испании.
В хозяйской спальне двое влюбленных пытаются заняться любовью, параллельно переходя на драку и постукивая друг друга.
Достопочтенный господин Эмир, это всего лишь хроника одного дня – камеры зафиксируют намного больше материала. Вам это обойдется всего ничего, зато наши гости станут звездами, свалят жить в Лос-Анджелес и оставят меня в покое!!!
Если Вы не согласитесь, придется вызывать мистера Квентина Тарантино.
Засим остаюсь преданная Вам и проч.
У папочки на этот счет есть своя версия:
– Зато у твоих детей много родни, и есть к кому обратиться за помощью. Это – сила!
Может, он и прав.
Кузены
Моим детям очень повезло, что у них есть двоюродные братья и даже одна сестра. Вопроса с друзьями не возникает – у них всегда есть из кого выбрать. Да и для меня многое познавалось в сравнении.
Если я воображаю, что мои дети слишком подвижные и утомительные, то память услужливо выдает информацию про Автошку, самого старшего из кузенов.
Его бедная мама весила сорок два килограмма, потому что не отдыхала даже ночью. Вечером его нельзя было усыпить без небольшой порции люлей – он растормаживался, сбрасывал напряжение и засыпал. Но по утрам мать находила ребенка на шкафу, на батарее или на подоконнике.
– Он же свалится оттуда и разобьет себе голову! – стонала в ужасе бедная Наиле.
– Привяжи его за ногу, – посоветовала сестра-невропатолог.
С тех пор Автошка послушно выставлял маме перед сном цыплячью ножку, на которую повязывалась мягкая тесемка, вторым концом закрепленная на кровати. Никакой практической ценности эта процедура, впрочем, не имела – утром мальчик все равно спал на комоде.
– Как?! Как он отвязался? Я же двойным узлом завязывала!
Пришлось оставить эту затею, тем более что днем все было гораздо интереснее: Автошка из тех детей, которые не устают.
Никогда.
Перечень его подвигов займет не одну страницу: как он вылез через люк машины и побежал через улицу, полную машин, например.
Или как он не мог заснуть днем, потому что бегал в пижаме по потолку, и бабушка связала его веревкой по рукам и ногам, а он все равно развязался и усыпил окончательно пришедшую в негодность бабулю.
Или как он влез на недостроенный камин, обрушив гранитные плиты, и выбил себе передний зуб – так и ходил потом до семи лет, как пожилой пират.
Или как он довел до обморока учительницу в школе, улегшись на козырек крыльца – якобы он туда выпал из окна.
Всякое было, словом.
Тем не менее он вырос в прекрасного молодого человека, который читает много разных умных книг, так что, дорогие родители – просто потерпите, все будет хорошо. Но в процессе роста держать вместе большое количество детей одной породы черзвычайно утомительно.
Прогулка с кузенами
О том, что сегодня Вербное Воскресенье, мне напомнили в нижнем магазинчике.
Стыд и срам, подумала я, хотя что требовать от загнанной мамаши – календарь для меня просто предмет роскоши.
После безуспешной попытки накормить Мишку супом я расфрантила детей, взгромоздилась на каблуки и отправилась в ближайшую церковь за самшитом. У нас вместо пальм освящают ветки реликтового дерева самшита, по-грузински «бза», поэтому и праздник называется Бзоба.
Это было легкомысленно с моей стороны – решить, что я смогу пройти пешкодралом по палящему тбилисскому солнцу в компании взбесившихся детей чинно и достойно, как уважаемая мать семейства. По пути к нам присоединились еще два кузена моих охламонов вместе с такой же растерзанной мамашей, и через две минуты на проспекте собралась толпа зевак и парочка патрульных машин: нечасто четверо разнокалиберных малолетних гангстеров устраивают такой представительный парад непослушания.
– Накрылась наша прогулка, – отдуваясь после погони за Мишкой, сказала я.
– Вывести, что ли, машину?
Пришлось посылать старшего кузена Автошку за ключами домой. Остальные увязались за ним – ну как же можно пропустить такое увлекательное приключение! После изнурительного ожидания мы пошли проверять, не украли ли детей по дороге, и обнаружили наследников на пороге дома, раздающих имущество неизвестным сомнительным теткам из дома призрения.
– Подумаешь, – возмущался Автошка в ответ на обвинения в мотовстве, – эти трусы и майки тебе никогда не нравились!
В машине я мгновенно оглохла, как будто попала в скворечник – все четверо орали одновременно, словно не виделись сто лет.
– Заткнитесь, черт бы вас побрал!!! – заорали мамаши, не слыша собственных голосов. У Мишки традиционно забарахлил вестибулярный аппарат: он свернул рожицу вбок, захныкал и стал искать грудь.
– Наиле, готовься, – предупредила я. – Скоро Мишку будет рвать.
– Ты уверена?! – В ужасе Наиле покосилась на недавно отстиранные чехлы.
– Все свои недомогания он лечит неукротимой рвотой, – стараясь вывернуть Мишкину физиономию за окно, утешила я хозяйку машины.
Пока мы доехали до Сиони, бедный рвач уже спал на моей груди. Пришлось его будить и нести по мостовой на руках – а если вы не забыли, я надела каблуки. Вдобавок поднялся ветер, и у меня закрались серьезные подозрения, что я либо мазохистка, либо слишком хорошо думаю о своих ангелах.
Пока мы дошли до церкви, Мишка очухался и потребовал мороженое. С перемазанным цыганообразным молодчиком в храм я зайти не решилась, зато купила себе и самшита, и вербы.
– Зачем нам верба? – возник Автошка. – Мы же не русские…
– Молчи, националист, – заткнула юного патриота Наиле.
Само собой, оглоеды потребовали кушать. Пришлось пойти в немыслимо дорогое кафе и выложить уйму денег за то, чтобы Сан Саныч искупался в ткемали, Мишка вытер собой полы, Автошка выпил немереное количество платной воды, а Димка оставил всю пиццу на тарелке. К тому же Димка научился извергать потрясающий по количеству децибелов рык, что и не преминул продемонстрировать. Обедавшие иностранцы в недоумении оборачивались и видели ангельского вида мальчиков, поэтому логично подозревали некультурных мамаш.
В ожидании пиццы дети устроили на улице гонки с воплями индейцев племени сиу-сиу, каждый из них не упустил шанса приземлиться коленями на мостовую (спасибо, хоть не плакали), а под конец Мишка нашел какую-то мусорную свалку и наковырял в ней куски бесподобной проволоки, которые ему как раз были очень нужны, но под возмущенный рев владельца я отобрала их и выкинула в окно. Как оказалось, попали эти куски в тарелки обедавших на улице клиентов.