Утритесь, мамаша, тут свои представления о прекрасном: мой подоконник завален картонными коробками из-под обуви. Весь! Начиная от огромных метровых сапожных и завершая детскими кроссовочно-пестренькими. От сих и до сих.
Только фикус Бенджамен притулился в углу и просит политического убежища. Его угнетают сложные инсталляции из глиняных уродов, пластилина, перьев, целлофановых лохмотьев, ниток, пуговиц, бусиков, зубочисток, прищепок и далее везде.
Все упаковки я распечатываю по-партизански, судорожно запираясь в комнате и затравленно озираясь окрест, запихиваю под кровать и выношу из дома под покровом ночи, когда инсталлятор спит.
Раз в месяц Марина делает генуборку, и идет бойня за каждый миллиметр барахла.
– Миша, ну зачем тебе эти пластилиновые кучи – они уже растаяли на солнце!
– Это не кучи! Вы ничего не понимаете в искусстве!
Единственный способ ошеломить противника – изобразить ярость и в сердцах выкинуть коробки совсем уже позорные. При этом я выкрикиваю экстремистские лозунги освобожденной женщины Востока, и изумленный инсталлятор не смеет возразить.
Впрочем, целиком подоконник цвета «макагон» освободить не удалось ни разу.
– Мне для опытов нужен вот это набор, – застенчиво тычет пальцем Мишка в монитор. Так, набор юного химика, прекрасно. В проморолике счастливые чистенькие дети сыплют в пробирки песочки разного цвета, добавляют воды, и получается почему-то снег. Может, мой сын планирует стать химиком?
Закрывшись от нас шторой, инсталлятор разводит новые формы жизни и творит гомункулуса.
Недавно втянул в свои авантюры Луку, и они вдвоем ищут философский камень. Несколько дней шли тайные приготовления, затравленные озирания окрест и подпольные химические опыты. В час Икс я услышала хлопок и крик Марины: «Они нас взорвали!»
За полсекунды в два прыжка я преодолела коридор; под ногами прошмыгнул прижавший уши к плечам Лука. Мишки нигде не видно, но судя по пронзающему пространство взгляду Марины – взрывной волной его смахнуло за диван.
Комната предстала окрашенной в салатовый горох (это цвет такой и форма узора). Мой подоконник, свежевымытые стекла, потолок и:
– Мои шторы! Версальский стиль, бледная бирюза с цветами!
– Они отстираются, – раздается голос из-под дивана.
Вытащив алхимиков за уши на дневной свет, провожу расследование.
– Я взял стеклянную колбочку, – неохотно рассказывает взрыватель.
– Зачем я выписала этот набор! Дальше.
– Налил туда краски, – продолжает Мишка.
– Какой краски?
– Зеленой.
– Цвет я вижу! А где ты ее взял?!
– А что ты в кремы добавляешь, – потирая ухо, бурчит Мишка. – В холодильнике уже сколько времени стоит и портится!
– А почему она взорвалась-то? Что ты еще насыпал?
Экспериментатор молча приносит пустой пакетик.
– Разрыхлитель для теста, – недоуменно верчу я его в руках. – Не может быть!
Не знаю, может, еще что насыпал – не признается, но масса вспенилась, вытолкнула с хлопком пробку и, вырвавшись, распространилась по всей окрестности.
– Оно светиться должно в темноте, – упрямо утверждает Алхимик в ответ на уговоры бросить опыты без очков и перчаток.
А вчера он смешал клей и воду и сделал силикон.
Чтоб я сдох, если вру: получилась застывшая прозрачная желеобразная масса, из которой делают искусственные сиськи.
Мишка себе скрутил мячик, и тот отскакивает от пола.
Не верю глазам!
Трудовое воспитание
Тихое воскресное утро.
Намерена наслаждаться покоем и почитать. Возня в детской комнате могла бы составить идиллический фон – брательники обычно мутузят друг друга нежно, – но сейчас я слышу Мишкин рев. Потом младший пришел со вспухшим ухом и, горько рыдая, сообщил, что вот это вот – результат небратского поведения этого ужасного Сандро, зачем вы его вообще родили.
Я в праведном гневе собралась мстить за младшего сына и обнаружила Сандрика, залитого кровью из носа: Мишка любя долбанул его кулаком прямо в середину физиономии.
Он просто не предполагал, что могут быть такие сокрушительные итоги.
Помимо вспухшего уха, он получил люлей от всей семьи, а от мамы еще и горький, несправедливый попрек:
– В твоем возрасте Сандрик уже кормил всю семью! А ты, бездельник, что умеешь делать?! Иди в магазин и принеси муки для оладий!
Миша молча залился слезами, иллюстрируя тяжелое крепостное детство. В коротких штанцах (трогательные худые лодыжки), в растоптанных тапках (изверги-родители), в бедняцкой курточке (тоненькая шейка) он побрел по лестнице, держа в ладошке смятые деньги.
Я пошла вслед за ним, потому что домофон Мишка не осилит.
В магазине он стоял с таким мрачным видом, что было ясно: рот ему и ножом не откроешь.
Я с улицы подсказываю, что положить в пакет:
– Мишка, скажи еще – пачку макарон и хлеб!
Тетя Этери, лопаясь от смеха, взяла деньги и вернула сдачу. Мелочью.
Мелочь сразу изменила отношение к происходящему. Мишка с просветлевшим лицом посмотрел на ладошку и поспешно спрятал свои трофеи в карман.
Пакет с провизией сын нес на вытянутой руке – чтобы не волочился по ступенькам. Все пять этажей он не дал мне хоть немножко ему помочь, затащил, пыхтя, все на кухню и пошвырял прямо на пол:
– Я прынес!!!
Остаток утра юный кормилец посвятил рассматриванию монеток.
Боевое крещение свершилось.
Хватит ему, в самом деле, быть младенцем.
Я до сих пор жалею, что так и не стала биологом и не углубилась в тайны генетики. Возможно, я бы тогда лучше понимала, каким образом у одних и тех же родителей получаются такие разные дети!
Сандрик после школы пошел в супермаркет и купил папе в подарок пивные стаканы. Между прочим, деньги он сэкономил на школьных завтраках (и слеза умиления поползла по моим морщинам).
Этот золотой ребенок упаковал подарок в оберточную бумагу, нарисовал на листе А4 всякие «Хэппи бездэй ту ю!», наклеил рисунок на входную дверь, сфотографировал папин вход в квартиру и всеми способами устраивал праздник.
Тем временем Мишка сначала смотрел мультики, потом – трескал свой ужин, поиграл в «разорви бумажку на микроны» и после трудов праведных прилег на диванчик.
Папа, вернувшийся в лоно семьи, долго тискал Сандрика, приговаривая: «Есть, есть у меня наследник!», а потом озаботился младшим сыном.
Младший тем временем улизнул к компьютеру и бахал шарики в «Люксоре».
– Вот мой старший сын, – укоризненно начал папа, – поздравил меня с днем рождения. Он ждал меня столько времени, чтобы вручить свой подарок и сказать мне всякие хорошие слова! Он купил мне подарок на сэкономленные деньги! А в это время…
– …второй сын никак не может оторваться от компьютера, – мрачно продолжил папину мысль юный негодяй, продолжая клацать по клавиатуре.
Папа замер.
Потом согнулся пополам, упал на карачки и приполз к общественности, глотая воздух, как рыба.
Все Сандрикины труды померкли перед Мишкиным кривлянием: типичный популист.
Разве это справедливо?!
– Сандро похож на меня, – некорректно заметил Дато. – Я всегда был очень внимательным и воспитанным.
Из чего, видимо, следует, что Мишка-паразит – моя копия.
Нет, придется опять применять карательные меры.
Например, посылать этого бездельника выбрасывать мусор по вечерам. Одного.
Детство и какашки
– Сандро! – орет на весь дом Мишка. – Я придумал слоган для туалета: «Дерьмо на свободе!»
Я приношу дикие извинения за следующую главу, но от правды жизни деваться некуда.
Тема какашек в детстве почему-то стабильно востребована.
Вру – не почему-то, а прекрасно понятно, почему. Дети общаются с миром через какашки, раскрывая через них состояние здоровья, настроение, реакцию на внешние раздражители, одобрение, доверие или, наоборот, неприязнь. Короче говоря – зачем блеклые слова, когда можно выражаться экспрессивно. Матери разделяют этот подход и придирчиво изучают сообщения – вначале на пеленках или памперсах, или на чем придется, далее – в горшках. Как правило, более никто эту тайнопись читать не умеет и даже не пытается, разве что дельные доктора, да и то не все, а только инфекционисты.
Помню, приходил один старенький злой доктор наук и потребовал последний испачканный памперс, долго глядел в него сквозь чеховские очки, потом рукой махнул – уносите и руки хорошенько помойте!
Не дыша, я исполнила приказы как солдат прусской армии. Гений! Орел! И что вы думаете, именно этот злобный старикашка поставил диагноз и сделал правильное назначение – без всякой медикаментозной отравы, одним лишь методом капельницы – давать пациенту пить раз в минуту полный шприц регидрона. К концу дня я была мертва и не реагировала на удары шваброй по позвоночнику, но ребенок выдоровел. Вот вам и какашки – хотела я сказать.
Кроме того, в качестве символа они могут пригодиться в подавляющем большинстве воспитательных мер.
Автошка – авангардист
Дедушка отдыхал в своей комнате, глядя в потолок и напевая песни собственного сочинения, а Наиле нужно было постирать белье. Она привела своего сына к свекру:
– Папа, – чинно сказала она, – присмотрите за ним полчасика, пока я с делами разберусь!
– Автошка! – обрадовался дед. – Мой первый внук! Моя гордость! Иди ко мне, я тебе песни спою!
Наиле хладнокровно проверила дверь на балкон и заодно, выходя, заперла и комнатную дверь за собой: полчаса дед никуда не денется, а ребенок может хоть стучать головой об стенку – придется забыть о его существовании. Выдохнув с облегчением, мать пошла отдыхать от несносного перпетуум мобиле – стирать белье.
Тем временам Автошка побегал по стенкам, побился от пола до потолка, залез под кровать и вылез с другой стороны – энергия раздирала его изнутри в клочья.
Дед продолжал лежать, глядя в потолок, смотрел в неясных грезах какие-то милые сердцу картинки и напевал:
– Авто-о-о-о-шка, мальчик золотой! Авто-о-о-ошка, мальчик дорогой! Первый мальчик к нам пришел, много радости принес! Мой хорошенький внучок, иди к деду под бочок!