Как отец, вырастивший троих мальчиков примерно такого же темперамента, дедуля был устойчив к детской подвижности. Он свято верил, что детьми должна заниматься мать, а присмотреть – это ровно то, что он сейчас делает.
Тем временем золотой внучек наложил в штаны. Он подергал дверь, немного позвал мать, но та упоенно слушала шум воды в ванной и все пропустила.
– Ах, Автошка дорогой, мальчик ты мой золотой! – заслушавшись собственным голосом, выводил дед.
Золотой мальчик стащил с себя штаны, вымазался и вытер руки об голубую штору в рюшечках – бабушкину гордость.
– Фу-у, – сморщился дед. – Ты чего, напукал? Когда тебя уже заберут?
И продолжил петь:
– Мой внучок умнее всех, ждет его всегда успех! Ах, Автошка, молодец – настоящий удалец!
Удалец походил в спущенных штанах, понаблюдал, какой след на полу оставляет памперс, и придумал новый вид настенной живописи: какашечный. Комната заблагоухала так крепко, что стали слезиться глаза.
– Сколько ты пукаешь! Лобио переел? – возмутился дед, но стоически переносил неудобства, так и не глянув ни разу, чем занимается любимый внук, и блаженно рассматривал собственные грезы на потолке.
– Фуф, – сморщился на этот раз сам креативщик и вытер руки об другую половину голубой занавески в рюшечках.
– Ага, сам напукал, сам недоволен? Не нравится? Наш Автошка напердел, за обедом переел… – затеял новую тему неутомимый дед.
В это время Наиле с сожалением отжала последние трусы, сложила в тазик и пошла вешать белье – на балкон. Тихий час закончился.
Она отперла дверь, и ее чуть не хватил удар: комната была расписана полосками, веселый ребенок перемазан какашками до бровей, а дедушка мирно пел, на этот раз о том, что Автошка молодец, а дед тоже был ого-го в его годы.
Последствия разрушительного тихого часа предстояло устранять целую вечность. Автошку завернули в старое полотенце и понесли под холодную воду.
– Тебя даже отлупить нельзя! – в бешенстве намыливая художественно обосравшегося ребенка, мать горестно сожалела о роковой ошибке: ну как можно было оставлять этот кошмар под присмотром деда? Предупреждала же свекровь – когда их дети были маленькими и играли в квартире в футбол, то даже битое стекло не могло вернуть задумчивого патриарха к реальности.
Зато сейчас из Автошки вырос замечательный молодой человек.
Чрезвычайно креативный, между прочим.
Эпопея с Мишкиной дефекацией
– Это занудство, – говорит Мишка между двумя ложками картошки за ужином.
– Что именно занудство? – машинально интересуюсь я, обдумывая завтрашнее меню для моих живоглотов.
– Занудство – пускать мыльные пузыри за пять центов, – отвечает ребенок на чистейшем русском языке и смотрит ясным взором, от которого волосы у меня на затылке начинают шевелиться.
Я смотрю на Мишку в ужасе, потом последним усилием здравого смысла вспоминаю, что текст процитирован из культового мультфильма «Губка Боб – Квадратные Штаны».
– Занудство – это срать в штаны трехлетнему амбалу, – севшим голосом политкорректно высказываюсь я.
Голос сел от регулярных в последние два дня лекций о преимуществах дефекации по месту назначения, а именно – в горшок. Мишка тоже долгое время так думал, но что-то заставило его вернуться к младенческому способу, и это повергло нас в панику. Парень трех с половиной лет от роду, выражающийся силлогизмами и обыгрывающий в компьютер любого из взрослых, категорически отказывается признавать свой личный, персональный, любимый горшок.
Это не смешно!
Собрали консилиум. Как и положено, папа высказал абсурдную мысль, что, видимо, ребенок любит мыть задницу и таким способом добивается, чтобы мы ее мыли чаще. Мы потрясенно промолчали, а папа, багровея, кашлянул и стал искать другую версию.
Марина выдвинула два варианта:
а) съел чего-нибудь,
б) приснилось чего-нибудь.
Или горшок прищемил Мишке попу, и за это он его возненавидел.
Я похерила все версии и объявила, что этот паршивый ребенок просто сволочь и выкобенивается, чтобы попить моей кровушки. И я сейчас эту знаменитую задницу надеру от души… Меня удержали.
Два дня мы ходим хвостом за Мишкой с горшком и мотивируем его на все лады. Тому, кто добьется успеха и заставит принципиальную макаку спустить свое производство не в штаны, а в надлежащее место, обещан приз «Золотая какашка». Результат: Мишка вообще перестал что-либо выдавать и сидит с крайне сосредоточенным видом.
Я придумала блистательный вариант: не горшок, а унитаз!
После двухчасового надраивания соляной кислотой и хлорсодержащими средствами у нас проступили признаки явного отравления, но бликующий огнями, как родезийский бриллиант, унитаз у Мишки доверия не вызвал.
– Миша, папа купит тебе Спайдермена, – с плохо скрываемым раздражением сюсюкаем мы, вышагивая который километр в погоне за мечтой.
Мишка стоек, как партизан на допросе, и в глазах его презрение: наконец-то у него есть то, что нам так нужно, а он не отдает! Вот вам!
Но физиология упряма, она подводит бойца. В отчаянные минуты он бегает на пуантах и машет крыльями, как подстреленный:
– Нет! Нет! Я спать хочу! (Или есть, какая разница.)
Истерзанное двухдневной охотой за ночным золотом воображение прорывается в причудливых снах. На работе я вздрагиваю от звонков: Марина сообщает сводки каждые пятнадцать минут. Трепетное ожидание сменяется бессильным бешенством.
Начинаем карательную операцию.
Отключили мультики.
Мишка и ухом не ведет.
– Не пойдешь в Макдоналдс, – из последних сил дрожащим голосом угрожаю я.
На Мишкиной ухмыляющейся физиономии написано желание стать антиглобалистом и бойкотировать этот пошлый ресторан.
– Я потом сделаю. Завтра! – И точка.
Приходит папа с гостинцами. Мишкин наметанный глаз засекает большую бутылку «пепси-колы». Он изображает умильное лицо и очень убежденно произносит:
– Я сделал писи в горшок.
Я встаю в стойку. Так, попробуем сыграть на этом. Мысленно показываю кукиш и качаю головой.
Мишкины мысли заметались в поисках компромисса.
– Если я не выпью, у меня будут микробы, – изобретательный ум решил сыграть наверняка.
Папа заикнулся было насчет «подумаешь, дай ребенку стаканчик», но был тут же закопан в паркет. Это наш последний шанс, и упускать его нельзя.
Мишка пошел ва-банк и влез на стул, чтобы завладеть бутылкой, но был депортирован из кухни с ультиматумом: «Или горшок, или сиди без „Пепси“». Несколько минут принципы боролись с жаждой. Последние десять секунд перед капитуляцией, и…
– Я буду делать в горшок, – надо отдать ему должное, он проиграл достойно.
– Йес, йес! – взревела публика.
Под фанфары и кустарный рэп Миша торжественно опростался и выдал крошечного червячка. Но это была победа!
Мы бросали Мишку в воздух и взрывали петарды.
– Я уже стал большой, – гордо сообщил он брату из-под крана, пока его задницу омывали. – Я буду пить псиколу.
Большой стакан налит, вручен и выпит в торжественной обстановке. Мы вздохнули и расслабились. А как легко Мишкиной многострадальной заднице! Кто знает, когда и по какому поводу она будет получать в следующий раз?
Спасительный туалет
Сандрик находит любую лазейку, чтобы не готовить уроки.
Есть хочу, пить хочу, спать хочу, голова болит – классика жанра. Ну, и в туалете сидеть по полтора часа – альфа и омега любого приличного лоботряса. Но вчера он палку перегнул – я забеспокоилась и стукнула пару раз в дверь:
– Ты что там, утонул?!
– Мам! Дверь не открывается!!! – ликующе орет лоботряс.
Я приношу нож и пробую открыть снаружи, но замок заклинило намертво.
– Дато, – отрываю я папочку от застольной беседы, – там ребенок заперся, сделай что-нибудь.
Папочка дергает дверь.
– Не придуривайся, поверни защелку!
– Да я поворачиваю! А она все равно не открывается!
Подозреваю, что пленник унитаза на радостях прыгает по всей ванной комнате.
Дато притаскивает инструменты.
На шум прибегают дед и бабка с ахами-охами и кучей бесполезных советов.
– Саныч, ты не боишься? – кричу я: вроде бы чего бояться, но сердце заколотилось вдвое быстрее.
Дверь не поддается.
Иду звонить в справочную службу.
– У нас ребенок в туалете заперся, есть у вас какие-нибудь службы по чрезвычайным ситуациям?
– Записывайте телефон мастера… Зовут Григол Данелян.
Звоню Григолу Данеляну:
– Я пьян, сударыня, и ничем вам помочь не могу. Может, сломаете замок сами, а?!
Мысленно отправив пьяного Данеляна в геену огненную, кладу трубку.
Дверь не поддается.
Тем временем Мишка партизански прошмыгивает мимо меня: улучив беспризорный момент, он вымазался с головы до ног в каких-то красках.
– Где я тебя буду отмывать, ирод?!
Мишка сопит, пока я оттираю его синие руки и нос кухонной тряпкой.
– Почему у вас окно в ванную наглухо закрыто?! – возмущается дед. – И почему затвор в ванной, как в сейфе?! Вот ведь молодежь: старших не спросят, а у самих мозгов нету!
– Папа, иди смотреть новости, – скрежеща всяческими железками, отвечает Дато.
– Придется ломать дверь, – решительно вмешиваюсь я. – Сандро, может, и рад сидеть там хоть до утра, но мы в туалет хотим!
Галдеж перекрывает оглушительный свисток: Сандрик развлекается, как может.
Мое бурное воображение представило ванную как безвоздушный сейф, к которому нет никакого доступа.
– Ломай дверь!
– Ну ничего себе: дверь из цельного каштана ломать! Вы мне надоели, отойдите все!
Еще немного, и я начну ломать стену.
– Хорошо в Америке: двери фанерные, ткнул разок – она и разлетелась!
А вот цельная каштановая дверь оскорбленно молчит и не сдается. Под нажимом общественности Дато вырезает кусок двери вместе с замком.
Сандрик выходит на волю, получает подзатыльник и отправляется доделывать уроки.
– А как же будем ходить в незапирающийся туалет?