Но какое-то шестое чувство грызло меня неотступно, ибо количество туристов и вообще перемещающихся лиц в Риме явно превышало грузоподъемность всех европейских железных дорог, вместе взятых.
Симпатичная мулатка в Термини долго искала хоть какие-нибудь билеты в направлении Рим-Париж, но все поезда были забиты до бровей.
Налаженный механизм путешествия дал трещину и стал разваливаться на дымящиеся куски.
*Здесь вступает тема Бетховена «Так судьба стучится в дверь».*
– И чего это всех в Париж понесло?! – В отчаянии я была готова пешком вернуться в Тбилиси и постучать головой своего туроператора по столу: как она могла так легкомысленно отправить нас практически в открытый космос?!
Мужчины в это время безмятежно трескали неподалеку мороженое, полностью положившись на мамино знание языка и талант выруливать из штормовых ситуаций.
– Девушка, милая, – с лихорадочным блеском в глазах приступила я к последней арии Манон Леско, – помогите! Ну хоть как-нибудь подбросьте нас поближе к Парижу!
Мулатка оказалась сердобольная и нашла нам билеты в… Ниццу.
– А оттуда полно поездов до Парижа, – обнадеживающе улыбнулась она.
Я вышла с тремя билетами на ночной поезд до Ниццы, не веря тому, что я сделала.
– Одна ночь в Париже пролетает, – озабоченно почесал д’артаньяновскую бородку Дато.
– Это мы пролетаем мимо графика, – уточнила я, и мы оба посмотрели на ребенка.
Сандро было все равно – что Ницца, что полет на Венеру, лишь бы мороженое покупали без проволочек.
Итак, совершенно непредвиденно мы уехали в те края, которые даже в самых смелых мечтах не фигурировали ни разу.
Вагон нам достался сидячий
Шесть мест, шесть кресел, которые выдвигаются каким-то ужасно экономным способом, единственный вариант спать – валетом: красота!
Это была ночь кошмаров – утром я увидела в зеркале бледное всклокоченное существо с явными признаками политбеженца.
Кроме нас, в купе оказался один интеллигентный римлянин и две неаполитанки: точная копия наших кутаисских тарахтелок. Простые неаполитанские девушки Стефания и Пина почти умерли от любопытства, слушая наши гортанные речи: что за люди?! Откуда?! Куда?!
Чтобы не умереть окончательно, бойкая Пина завела-таки со мной разговор.
Ясен пень, никто ни в зуб ногой не знал, что за страна такая – Джорджия.
Надо было или просвещать невежественных итальянцев, или сойти с поезда.
Должна признаться, эскпрессивно-эмоциональная беседа мне удается лучше всего.
Я разговаривала всеми частями тела, не прекращая стрекотать ни на минуту, а мои муж и ребенок смотрели на меня, открыв рот: они и не подозревали, что я владею всеми европейским языками в совершенстве!!
Вот так создаются мифы.
Давид, не в состоянии поддержать пропаганду словами, помогал делом: вовремя достал фотоальбом «Грузия», который ехал в подарок его другу, и трое простых итальянцев впервые в жизни увидели мою прекрасную родину.
– Che belezza!! – только и слышалось при перелистывании фотопейзажей.
– Это еще что! – махал рукой в экстазе Дато. – У нас в сто раз лучше, приезжайте!
И его все понимали без перевода.
Тем временем мы проезжали такие места, вспоминая о которых, мне просто хочется лечь и сдохнуть.
Граждане, это ведь и был Лазурный берег, верно?
И если не ошибаюсь, мы должны были проехать и княжество Монако.
Так вот, когда я умру и окажусь в раю за свои добрые дела и общую гуманность души, пусть мне смоделируют уголок вроде этого Лазурного берега, который невозможно описать человеческими словами.
Неужели, живя в таком месте, можно чувствовать себя несчастным?!
Я помню много солнца, много цветов, много моря, много яхт, и все это как будто взвешено в золотисто-розовом воздухе.
Пошло и вульгарно, да? Оно конечно, я и пустыню очень люблю, и североанглийский пейзаж.
Но все-таки я гедонист и люблю наслаждаться жизнью. И я увидела, где это делать проще всего.
Там даже есть деревенька, которая называется скромно – Империа.
Утро на вокзале в Ницце
Реальность, неистово матерясь шепотом, собрала манатки и ушла в астрал.
Рим показался вдруг таким близким и знакомым: там все разговаривали на понятном мне языке! И Термини, родной… был совсем рядышком…
А тут кругом сплошные французы, и, предположим, они знают итальянский. Но где гарантия, что итальянцев они любят больше, чем англичан?!
Среди оголтело стопроцентных европейцев мы смотрелись, как семья албанских беженцев. Сандрик уловил растерянность в родительских рядах и для успокоения нервов стал есть яблоко.
Терять нечего.
Иду брать Бастилию.
Я мыкалась по разным вежливым окошечкам, говоря что-то вроде «же не манж па сис жур», но что мне говорили в ответ, не понимала.
Милая девушка в еще одном окошечке оказалась неанглофобкой и попробовала мне объяснить, что:
– Уи, трейн да Пари гоу еври секонд дэй, бат из фулл нау; но, ноу басиз гоу да Пари.
Я вернулась к семье албанцев, раздавленная услышанным.
– Приехали, братцы, – растерянно сказала я. – Поезд полон, а следующий – через день. Хотя он тоже полон. И автобусов до Парижа нет.
Дато в ошеломлении сделал себе бутерброд из купленной в Риме ветчины: он никак не мог сориентироваться, как ему себя вести.
Это в Тбилиси он крутой чувак, а здесь – никто. Языка не знает. Мало ли что деньги есть, но ведь какой-то тест на выживание получается, а не отдых с семьей!
Мы сели спинами друг к другу, чужие на этом празднике жизни.
Хотелось спешить, но куда именно – никто не знал.
Прострация тянулась ровно две минуты.
Я вернулась к неанглофобской девушке и взмолилась во всю мощь своего отчаяния, заодно и пару французских словечек приплела. В общих чертах мольба была такая: хочу в Париж, и сегодня!!!
– Вот видите – остановка? Этот автобус едет прямо до аэропорта.
Не веря самим себе, мы очутились в Кот-д’Азур: это аэропорт города-героя Ниццы.
В автобусе я увидела настоящего Савика Шустера и ужасно обрадовалась, но он был хмурый, и я передумала просить его о помощи.
– Да успокойся ты, – сказал Дато. – Самое главное – у нас есть деньги. Ну что с нами может случиться?!
И я успокоилась. Ну да, на дорогу улетает гораздо больше, чем планировали, но зато какой экстрим!
Мы нашли единственное кафе-резервацию для курящих, воткнули в розетку ноутбук, взяли себе хороший завтрак, тут же в туалете (а туалеты там знатные!) хорошенько умылись и причепурились, и жизнь засияла новыми красками!
К слову, аэропорт в Ницце роскошный: там все ходили насквозь просмоленные солнцем дамочки неопределенного возраста, и все как одна – либо с капризными собачками, либо со спящими детьми. Кстати, почему эти европейские дети все время дрыхнут?!
Мы с Сандриком погуляли по этажам, поглазели на дорогущие магазины, почесали репы и вздохнули: плевали мы на ваши бюстгальтер за 149 и игрушку за 99 евро!
Набравшись сил, я помчалась по всему аэропорту искать билеты в Париж. Любые.
Меня направили к оранжевой авиакомпании, где восседала гламурная мадам – почти Катрин Денев, только брюнетка.
Изумленно приподняв холеные бровки, мадам изучала наши паспорта: о такой стране, как Джорджия, она явно слышала впервые.
За три билета я дрожащей рукой отдала кровные 809 евро и получила какую-то бумажку.
– Мадам, итц риэли тикетс? – с сомнением обратилась я к Катрин Денев.
– Уи, – равнодушно ответила мадам и перевела взгляд на следующего пассажира.
Дато чуть не упал в обморок.
– Ты в своем уме?! – потрясая бумажкой, возопил он, распугав фешенебельных соседей по кафе. – Это что за филькина грамота! Да это же просто на принтере распечатано, кто нас с этим в самолет пустит!
– Покупал бы тогда сам, – обиделась я. Однако бумажка в самом деле не внушала доверия.
Волновались мы зря.
Филькина грамота оказалась вполне себе билетом – евро-новомодным, и вечером мы взлетели над так и не увиденной толком Ниццей и отправились в Париж.
ПАРИЖ
Ну вот и он, Париж.
Аэропорт Орли.
Вечер.
Кошмарные толпы народа волнами омывают гигантское здание.
Троица Симпсонов без труда разобралась с указателями и попала в какой-то космический отсек: нет ни одной живой человеческой души, только автоматы!
Электричка без машиниста вихрем отвезла нас и сбросила в метро.
Спустя полтора часа головокружительных блужданий по парижской подземке мы очутились в отеле «Вольтер» на одноименной улице.
Так, теперь расскажите мне о ваших стереотипах: какими вы себе представляете французов вообще и парижан в частности? Лично я выгребла свои стереотипы лопатой и выбросила на помойку, потому что более милых, улыбчивых и любезных людей не встречала никогда в жизни!!!!
Бросая все свои дела, парижане немедленно рвались нам все объяснять, показывать, помогать, если не знали сами, призывали всех встречных и поперечных, и это те самые холодные, расчетливые шовинисты-французы?!
Вы хотите сказать, что нам просто повезло?
В метро. В отеле. В кафе. На улицах. На вокзалах. Где угодно: и все это просто повезло?!
Я никогда не пылала особенной любовью к Парижу. Может, просто из принципа: все хотят, а я не буду. Ну Париж и Париж, подумаешь!
Теперь я, наконец, понимаю, в чем главное очарование этого удивительного города: стремительный безжалостный мегаполис, полный пестрейшего многообразного люда, невероятной легкой красоты и шарма, он на удивление добр к своим гостям.
Спасибо тебе, потрясающий город.
Снимаю шляпу.
Ты заслужил всемирную любовь и восхищение.
Я помню всех-всех, кто с неизменной любезностью помогал нам разбираться в этом Вавилоне:
седого рабочего в каске, прямо из люка объяснившего нам дорогу,
официанта в бистро, завязавшего с Сандриком дружелюбную беседу,
молодого полицейского, пропустившего нас через турникеты в метро без билетов,