– Ууу… но ею же можно писать еще…
– Вот и пиши!! Только она у тебя на клочки разлетится! Это же надо – дети годами одной ручкой пишут, а этот охламон шестую разломал!
Садится, пишет.
– Я тебя спрашиваю, ты будешь стараться? Или давай бери тряпку в руки и марш машины мыть!
– Уууу…
– Не прибедняйся!
Реплика Марины, варящей кизиловое варенье:
– Резиновые боты уже есть…
– Какие боты?!
– А вот такие! С Микки-Маусами! Стильные очень!
– С Микки-Маусами?! – давится хохотом. – Кто такие Микки-Маусы?
– Ыыы, неуч! Даже Микки-Маусов не знаешь! Как заработаешь на новые боты – купим со Спанч Бобом.
Пишет молча.
– Мааам, ручка колется.
– Конечно, колется! Дай сюда, скотчем заклею! Это кому сказать: ребенок пишет ручкой, заклеенной скотчем, как босяк какой-нибудь! У семьи нет денег купить ребенку нормальную целую ручку!
– У меня рука застыла.
– Не придуривайся! Ты асоциальный элемент! Как они тебя терпят вообще!
Пишет молча старательно.
– Ах ты мой золотой ребенок! Как он пишет, Марина – ты посмотри, как он пишет! Ты же так не напишешь?
– Не напишу, – соглашается Марина, снимая пенку с варенья.
– И я не напишу! Видишь, какой ты бесподобный ребенок – когда стараешься!
Скромно сияет.
– Так, теперь читать рассказ.
– Уууу…
– Я тебе дам «ууу»! И посмотрите на его учебник – ногами ты по нему ходил, что ли?!
Ну и так далее.
Метод: много кнута и мало пряника – эффективен в начале воспитательных мер.
Далее можно снижать градус кнутов и увеличивать пряники.
Результативность: написал все почти на «отлично», прочитал два раза, учить наизусть отказался под предлогом переутомления.
Опыты продолжаются.
Литература и Сандро
Моя карьера неожиданно вышла из анабиоза и поползла вверх. Надо написать анонс к собственной книжке и два слова об авторе. Приятно, черт возьми! «Автор – филолог и журналист, в настоящий момент занимается фрилансом и воспитывает двух сыновей». Вот если бы я могла добавить, что эти сыновья – отличники!
– Сколько раз повторять – сделай все уроки в пятницу, будешь два дня вольный орел, – привычно начинаю я зудеть Сандрику, придя с увеселительных мероприятий: ужасно лень сейчас сидеть над тетрадками и что-то объяснять.
– Да у меня только русский, я его быстренько, – успокаивает меня Саныч и резво несется добивать задания. – Нам знаешь что задали? Сказку написать про зайца. – О, его хлебом не корми, дай только что-нибудь посочинять. – Ты послушай и ошибки исправь.
Сказка получилась коротенькая и четкая, почти сценарий.
Заяц идет по саванне (вначале была пустыня, но там ведь зайцы и слоны не живут вроде) и вдруг слышит страшный рев слона. Побежав со всех ног на крик, он видит браконьеров, которые гоняются на машине за слоненком.
– Я займусь этим, – думает заяц и прыгает на капот.
– Привет, парни! – ласково говорит он браконьерам, и они в страхе бросают ружья и переворачивают машину.
В это время приходит полиция и арестовывает преступников, а заяц отводит слоненка к его маме.
Я в ауте.
Готовый сценарист для трэшовых мультиков назидательного толка.
– Это и есть ваши уроки? – с плохо скрываемым сарказмом говорю я.
– Еще надо перевести с грузинского на русский словочетания.
– Что ж ты, сам не можешь? Мне надо с папой фотографировать для книжки, а тут ты со своими заданиями.
– Могу! Ты просто проверь, мало ли что.
– Так. Что такое – «белетноя касо»? Или еще вот: «красная платие». И с чего вдруг «зима» и «осень» с заглавной буквы?
– А почему нет?
– И что за – «холодноя зема»? Надо «зима»!
– А почему?
– Здрасте: а почему «зЕма»?!
– Какой ужасный этот русский язык, никакой логики!
– Слушай, гусар, – разозлилась я, – ты тут балду пинаешь, а мне работать!
– А может, я вам помогу?!
– Успокойся, пока ты ничем не поможешь. Вот научишься хорошо фотографировать – буду тебя нанимать и деньги платить.
– Да! – Морда сияет, как медный пятак. – Я научусь фотографировать, потом поработаю в зоопарке, мне подарят обезьяну, и я буду ходить по пляжу с обезьяной и фотографировать детей! За деньги!
А чего, нормальная перспектива: сын – пляжный фотограф.
С обезьяной. Макакой-резус.
Но если вы думаете, что младший хоть немного лучше, то глубоко ошибаетесь. Кто же будет обеспечивать нашу старость – пляжный фотограф или ветеринар-керамист?
Мишка, уроки – 2
Каждый день, глядя в зеркало, я говорю себе чеканным голосом:
– Соберись, тряпка! Сегодня Мишка сделает все уроки, ВСЕ, и я лично прослежу за этим!
До его прихода из школы рою окопы: заканчиваю со всеми делами, чтобы несколько часов посвятить сложному тактическому бою.
Он приходит.
– Мишка пришел, – искренне радуюсь я и целую его в обе щеки. – Какие новости?
Он со стоном швыряет ранец, куртку и туловище по разным углам комнаты и закрывает глаза:
– О-о-о-о, не спрашивай. У нас не школа, а зверинец!
Моя позиция тверда, как пьедестал памятника Талейрану.
– Мой руки, обед, немного отдохни, и ровно в четыре – уроки! – железным, одетым в плюш голосом объявляю я войну.
Мишка нашаривает пульт и перематывает на «Легенду об Аанге».
– Новые серии посмотрю, и потом, – отбивает он удар. Лихо! Это значит – я не знаю, сколько этих новых серий и в котором часу они закончатся. Позвольте, у нас же есть перемотка!
– В четыре мы садимся за уроки, – беру я лопату для отрывания томагавка войны. – А если не успеется – поставишь на паузу!
Мишка обескуражен. Берет тайм-аут до четырех.
Пока отсиживаюсь в окопах и временами прохожу, как тень, возле телевизора. Напряженно пытаюсь понять, где он меня развел.
– Миша, а где «Аватар Аанг»?
– Это продолжение, «Корра», новый Аватар, – охотно разъясняет саботажник. – Ты же знаешь, что после смерти душа Аватара находит новое тело?
По крайней мере, про Далай-ламу и Будду ему все будет понятно.
Но уже почти четыре часа! Время надевать доспехи.
Мишки нигде нет, на экране застыл Спанч Боб с изумленным лицом.
– Где он? – нервно спрашиваю я, бряцая кольчугой.
– Где-где, в туалете, – меланхолично отвечает Марина. – Он сказал, что проголодался.
А-а-а, ушлый плут! Обошел меня, как девчонку, в два хода!
Туалет продолжается примерно минут двадцать.
– Почему у нас нет камеры в ванной?! – стучу я дверь. – Продолжатель традиций старшего брата! Выходи, а то сломаю дверь!
Мишка выходит с лицом профессора, к которому явился дворник за жалованьем.
– Я есть хочу, – коротко сообщает он и молниеносно оказывается за столом.
– Мультики не включать! – перехожу я на фазу открытого противостояния. – Марина, положи ему немного, он же обедал только что!
– Но я не ел сладкого, – невозмутимо верещит из укрытия Мишка. Нет, Марину надо перевербовать, иначе дело труба.
Уже прошел час после заявленных четырех.
Жду еще пятнадцать минут и иду на абордаж.
– Так, где твои книжки, – командую я, и Мишка понимает, что надо вовремя отступать. Из ранца вываливаются учебники, оборванные тетрадки, конфетные фантики, ножницы, фигурка безрукого Предатора, куски пластмассовой линейки, мелочь, пули-бусинки и очень много рваной бумаги.
Испепеляю взглядом – виновник торжества не ведет и ухом.
Выбросив три килограмма мусора, заполняем дневник.
– Так, а задания где?
– По математике была контрольная, а по грузинскому – будет завтра. – Какие честные глаза, стыдно подозревать ребенка.
Мой пыл сдувается и вытаскивает из кармана приготовленный белый флаг.
– А… английский? Русский? Природа?!
– По английскому учительница болеет, – делает бровки домиком вражина.
Мои позиции давно остались на пепелище добрых намерений, и пламя освещает мое скорбное лицо.
– Русский…
– Неужели тоже контрольная? – взвизгиваю я.
Мишка поднимает бровь и наслаждается моим позором.
– Нет, просто ничего не задали. А природу – сейчас почитаем! – Простодушная улыбка призвана убедить противника в благородстве и перемирии.
– Погоди, – обнажает клыки противник, – сейчас я позвоню и проверю твои задания!
Реакция на удивление безмятежна.
Роюсь в телефонной книжке и понимаю, что звонить некому. Есть один Саша, да и тот раздолбай не лучше моего.
Все-таки звоню, чтобы не терять лица окончательно. Саши не было в школе. Хм.
– А можно, я пока искупаюсь и потом сделаю природу? – по-моему, этот ребенок меня гипнотизирует.
Все обвалилось, как карточный домик.
Ухожу, волоча за собой боеприпасы.
– Нет уж, завтра, вот завтра я точно пойду в школу, и лично – лично! – запишу все задания!
– Ага, – поддакивает Мишка из ванной.
Еще один бой проигран, ухожу зализывать раны. Что из него вырастет?!
Дети вчера меня достали, и я сыграла драматическую мать – разочарованную жизнью донельзя.
Они молча наблюдали из своих кроватей, как я скорбно поджимаю губы, и гадали: какой именно длины речь выдаст на ночь маман на сей раз?
– Вот ты, Сандро, больше не спрашивай меня, почему я в плохом настроении. Опять просрал весь день возле телевизора…
Дети засмеялись.
– Что я сказала смешного?! – повысила я градус драматизма, готовясь сыграть Гертруду.
– Ты же сказала «просрал», – услужливо влез Мишка и засмеялся еще раз.
– В самом деле, – поразмышляв, согласилась я и решила засмеяться с ними вместе.
За что была зацелована до синяков обоими засранцами.
Я что-то делаю неправильно, это несомненно.
Сравнение не в мою пользу
Снимаю шляпу перед кормильцем: сколько бы я не выпендривалась своими материнскими заслугами, в искусстве выбирать и преподносить подарки он меня побивает на «раз-два».
Мишка недавно туманно помечтал вслух о наручных часах – только с циферками. Сигнал я приняла и обработала, а сегодня повезла кормильца искать подарок – завтра у юноши день рождения.