При слове «друзья» он зажмуривается и сжимает зубы, как будто я сделала ему больно. Но ведь мы и правда друзья. Он мой лучший друг. Мой единственный друг.
– Исайя… – я должна сказать что-то важное, что-нибудь такое, что позволит ему понять, как много он для меня значит. – То, что произошло с моим отцом… – мне больно дышать, – когда я училась в третьем классе…
Да скажи же наконец!
Взгляд Исайи встречается с моим. Доброта исчезает из его серых глаз, они становятся дикими.
– Твой отец где-то рядом? – хищной походкой пантеры он делает несколько шагов в мою сторону. – Тебе что-то угрожает?
Я качаю головой.
– Нет. Он ушёл. Дядя Скотт и мой отец ненавидели друг друга. Скотт даже не знал, что отец ушёл.
– Твой дядя?
– Он та ещё скотина, но он никогда до меня не дотрагивался. Клянусь.
Исайя моргает, дикость исчезает, но его мышцы всё ещё бугрятся от гнева.
– Я доверял тебе.
Тремя простыми словами он выворачивает меня наизнанку.
– Я знаю, – теперь я могу быть с ним честной. – Я бы хотела уйти с тобой.
– Так иди.
– Она моя мама. Я думала, ты понимаешь.
Это удар ниже пояса. Я стою молча, не шевелясь, выжидая, когда он справится с собой.
– Я понимаю, – с усилием выдавливает он. – Но это не значит, что я согласен.
Хорошо. Он меня простил. Чувство вины продолжает глодать меня изнутри, я немного расслабляюсь.
– Красивая блузка, – говорит Исайя, а я улыбаюсь в ответ на его игривый тон.
– Да пошёл ты.
– Узнаю мою девочку! А то я гадал, не изменили ли они для начала твою сущность.
– Ты почти угадал. (Время летит стремительно. Я так много потеряла в жизни. Я не могу потерять его.) Что будем делать?
– Чего хочет от тебя твой дядя?
– Не убегать, не видеться с тобой и Ноем.
По словам Скотта, он хочет, чтобы я полностью забыла свою старую жизнь. Видите ли, единственная возможность для меня начать всё с чистого листа – это вырвать все старые страницы, а если я не готова ампутировать своё прошлое, Скотт сделает это за меня.
Исайя морщится.
– Ещё?
– Не прогуливать школу. Не хамить его жене, учителям и другим людям.
– Ну ты попала.
– Пошёл ты ещё раз.
– Я тебя тоже люблю, солнышко.
Пропускаю его слова мимо ушей.
– Хорошие отметки. Не курить. Не употреблять наркотики. Не пить. И… не общаться с мамой.
– Хм. С последним пунктом я полностью согласен. Может быть, на этот раз у тебя получится?
Я злобно зыркаю на него. Он показывает мне средний палец. Боже, он меня бесит!
– Не материться. Быть дома вовремя.
Он вскидывает голову.
– Он тебя выпускает?
– Наверное, с GPS-маячком, вживлённым в лоб. Я должна отчитываться перед ним за каждую секунду, проведённую вне дома. О чём ты думаешь?
– Я думаю о том, что ты сообразительная девочка, которая сумеет у самого дьявола получить пропуск на выход из ада. Короче, ты выходишь из дома, я за тобой приезжаю. В любой день. В любое время. И в целости доставляю обратно вовремя.
Меня наполняет надежда, но этого мне недостаточно. Мне нужно больше, чем Исайя. Мне нужно кое-что ещё. Я тереблю полы блузки.
– Ты отвезёшь меня повидаться с мамой?
Он вздыхает.
– Нет. Ничего хорошего из этого не выйдет.
– Он её убьёт.
– Ну и ладно. Она сама это выбрала.
Я отшатываюсь, как будто он меня ударил.
– Как ты можешь так говорить?
Его взгляд снова становится гневным.
– Как? Несколько месяцев тому назад она позволила тебе истекать кровью у неё на глазах. Как она могла вернуться к этому ублюдку? Как она могла позволить тебе взять на себя её вину? Так что не надо давить на жалость, ладно? Не морочь мне голову. Ты поняла?
Я киваю, чтобы успокоить его, но знаю, что найду другой способ. Исайя прав. Я смогу обмануть Скотта, оставить при себе Исайю и найти возможность позаботиться о маме.
Он вытаскивает что-то из заднего кармана и суёт мне. Это новенький блестящий мобильник серого цвета.
– Мы видели, как Скотт выбросил твой мобильник в урну, поэтому я купил тебе новый и включил тебя в свой тарифный план.
Я улыбаюсь.
– У тебя есть план?
– У нас с Ноем есть план, и мы подключили к нему тебя. Так дешевле.
– Как это… (Ясное дело, без Эхо тут не обошлось.) по-взрослому.
– Ага. Это в основном Ной.
– Но как ты узнал, что я здесь? В Гровтоне? В этой школе?
Исайя смотрит на деревья.
– Это всё Эхо. В участке она подсела поближе к твоему дяде и подслушала, о чём они говорили с твоей матерью. Потом Эхо уговорила Ширли рассказать нам остальное. Скотт посвятил Ширли в свои планы.
– Круто, – бурчу я. – Теперь я в долгу у этой чокнутой стервы.
Ещё не договорив, я уже чувствую укол раскаяния. Эхо не совсем чокнутая, но мы с ней в контрах. Она милая, она красивая, она делает Ноя счастливым, но она принесла с собой перемены… слишком большие перемены… С какой стати мне это должно нравиться?
Исайя переминается с ноги на ногу. Это не к добру.
– Что ещё, Исайя?
– Эхо продала картину.
Я приподнимаю брови.
– И?
Эхо продаёт свои картины с прошлой весны.
Он снова лезет в задний карман и вытаскивает пачку денег. Ого! Не пойти ли и мне в художники?
– Это была одна из её любимых картин. Одна из тех, которые она нарисовала для своего брата незадолго до его смерти. Ной страшно разозлился, когда узнал.
Исайя протягивает мне деньги:
– Это тебе.
Я взрываюсь:
– Да пошла она со своей благотворительностью!
Эхо сделала это не для меня! Она это сделала для Ноя и Исайи, но больше всего для того, чтобы я оказалась у неё в долгу, ведь она знает, что гордость – это то немногое, чем я дорожу и никогда не поступлюсь.
Исайя подходит ближе и засовывает деньги мне в задний карман прежде, чем я успеваю отстраниться.
– Возьми. Я должен знать, что у тебя есть деньги на крайний случай. С меня причитается.
Пачка денег тяжело оттягивает карман. Как бы сильно я ни хотела, чтобы этот год поскорее закончился, нельзя забывать о том, что жизнь – сплошное дерьмо. И лучше быть к этому готовой.
Раздаётся звонок, предупреждающий об окончании обеденного перерыва.
– Мне пора.
Когда я прохожу мимо Исайи, он берёт меня под руку.
– Ещё кое-что, – его глаза темнеют в тени. – Звони мне. В любое время. Клянусь, я всегда отвечу.
– Знаю.
Не сразу я решаюсь произнести нужные слова, но Исайя – мой лучший друг, и он заслуживает, чтобы я это сказала.
– Спасибо тебе.
– Не за что.
Исайя отпускает меня, а я возвращаюсь в школу, поглаживая пальцами руку, всё ещё горящую от его прикосновения. Он мой друг… мой единственный друг.
Я берусь за ручку двери, через которую выходила, и у меня обрывается сердце. Дверь заперта. Блин! Я нарушила главное правило прогульщиков: заранее подумать, как будешь возвращаться. Дёргаю ручку. Ничего. Кручу ручку другой двери. То же самое. Страх появляется под ложечкой, и в ту же секунду меня охватывает жуткая паника. Я не могу вернуться обратно, значит, на следующем уроке меня отметят как отсутствующую. Когда Скотт об этом узнает, его хватит удар.
Обеими руками снова вцепляюсь в проклятую ручку.
– Ну же!
Дёргаю. Дверь открывается. Из щели высовывается рука, хватает меня за локоть и втаскивает внутрь.
Я вскидываю глаза на своего спасителя и мгновенно таю, поймав взгляд сказочно прекрасных карих глаз. Но обладатель этих глаз всё портит, открыв рот.
– Не уверен, что твой дядя, когда просил помочь тебе освоиться, видел это таким образом.
– Блин, ну что за жизнь! – цежу я.
Это Райан. Ненавижу этот мерзкий городишко.
Райан
Скейтершу сейчас разорвёт. Она выдёргивает свою руку из моей и злобно сверлит меня немигающими голубыми глазами.
– Я не хочу, чтобы ты мне помогал!
Вкус победы упоителен. Божественен. Он заводит меня сильнее всего на свете. Напряжение и тревога, мучившие меня в последнее время, исчезли словно по волшебству. Победа расслабляет мои мышцы, заставляет поднять голову выше и даже, провалиться мне на этом месте, вызывает улыбку.
– Верю, но сейчас тебе без этого не обойтись.
Раздаётся второй звонок, и Бет бьёт меня кулаком по руке, срываясь с места. Ставлю двадцать баксов на то, что она решила, будто опоздала на урок.
– Это только второй звонок.
Она останавливается, её спина застывает.
– А сколько их всего?
– После обеда? – я как бы невзначай подхожу к ней. Всё складывается до того классно, что даже не верится. – Три. Первый – обед закончен. Через две минуты – второй, предупредительный. А потом – третий, для опаздывающих.
Она плавно выдыхает, напряжённые скулы расслабляются. Девочка – конечно, чистый секс, но настоящая оторва. Если бы не спор, я бы поставил флажок «держаться подальше» и забыл.
– Какой у тебя следующий урок?
– Пошёл к чёрту.
Бет бросается бегом по коридору, я неторопливо следую за ней.
Дверцы шкафчиков распахиваются и с грохотом захлопываются. В коридоре стоит гул голосов. Но все замирают, уставившись на шествующую Бет. «Шествует» – в данном случае самое подходящее слово. Бет высоко держит голову и идёт ровно посередине коридора. В прошлом году к нам перевелось всего несколько учеников, и первые несколько недель они все старались не отсвечивать. Но Бет не из таких. Плавное покачивание её бёдер приковывает взгляды всех парней, включая меня.
Бет смотрит на номера кабинетов: ищет класс, где у неё будет пятый урок. Я прибавляю шаг и нагоняю её как раз в тот момент, когда она извлекает из заднего кармана изрядно смятое расписание. Её палец ползёт вниз и останавливается на строчке «Здоровье и физическое воспитание».
Мои шансы на победу многократно возрастают. Потому что у меня сейчас то же самое.
– Я могу показать тебе, где это.
– Ты меня преследуешь? Тогда ты скоро получишь.
– От кого же? От того парня, с которым ты обжималась в роще?