ессмысленно. Поэтому отдал приказ в рацию:
– Отход.
Перекатился. Из лежачего положения послал в небо зеленую ракету – еще один сигнал на отступление. И на всех парах рванул к оврагу.
Повстанцы, понеся незначительные потери, отходили по заранее приготовленным маршрутам.
Три четверти бронетехники и две трети личного состава в колонне были уничтожены. Большинство офицеров выбито. Главный броневой кулак в столичном регионе перестал существовать. Если оставшиеся бронемашины и доберутся до Даджапуту, там их ждет немало новых неприятных сюрпризов.
Глава 38
Старенький серебряный «Боинг-737» с красной полосой вдоль фюзеляжа и красным хвостом лихо разбежался, оторвался от бетона взлетной полосы и устремился в сторону Браззавиля.
Мелкий, но пухленький, похожий на черного гнома, солдат в поношенной жеваной форме песочного цвета сидел на табуретке перед покосившимися металлическими воротами и зевал, глядя вслед улетающему авиалайнеру. Он благодарил духов за то, что они дали ему возможность пристроиться поуютнее на табуретке, охраняя расположение отдельной роты военно-воздушных сил Республики Макао, и думать о вечном в то время, как солдаты из других частей воюют на улицах Даджапуту, где началась очередная заварушка. Воевать часовой жуть как не любил. А предпочитал сидеть на табуретке и загорать.
И еще он обожал смотреть на самолеты. При взгляде на эти металлические летающие чудища его занимали два вопроса, представляющие из себя великую тайну бытия: почему эти фиговины взлетают и почему они не падают?
Когда на улицах столицы начались беспорядки, в роту пришел приказ усилить контроль за охраняемой территорией. А она включала в себя столичный аэропорт Тумбо Чака, служивший одновременно и гражданским, и военным целям. Военной авиатехники, правда, было немного – десятиместный транспортный винтокрылый самолет «Бриттен-Норман Айлендер», приспособленный для бомбометания, два вертолета «Алеут III». Это большая часть ВВС страны. По другим аэропортам разбросаны еще три «Алеута», одна «Сессна» и один «Ми-8».
Усиление боеготовности по местному обычаю закончилось еще большим расслаблением. Но вчера шутки кончились, пришел приказ послать в Даджапуту один взвод в полном вооружении, с саперными лопатками, флягами и пятью магазинами на подавление беспорядков. Потом пошли слухи, что двух их солдат тяжело ранили. Прямо мороз по коже! Нет, лучше всего сидеть на табуретке и считаться часовым!
Тут хорошо. Тихо. Бунтующим народным массам аэропорт нужен не больше гнилой банановой кожуры. Потому что эти самые массы тоже не понимают, как самолеты летают. А от непонятного лучше держаться подальше.
Часовой счастливо улыбнулся, подставляя ласковым солнечным лучам лицо, и запел под нос ритмичный мотив, притопывая ногой в разбитом, не зашнурованном, просящем каши башмаке.
Эта идиллия была прервана звуком мотора. Раздраженный такой непочтительностью к его медитации, часовой приоткрыл глаз и увидел неторопливо катящий по улице длинный глухой синий фургон – в таких обычно перевозят мебель.
Часовой подумал – напрягаться или не стоит? Не исключено, что фургон проедет мимо ворот части и двинет в направлении грузового терминала.
Да, скорее всего, так и будет. Пускай тогда волнуется тамошний пост. А ему волноваться нечего. Так что он сладко потянулся и устроился на табуретке поудобнее.
Проклятый фургон свернул и затормозил, едва не упершись бампером в ворота расположения роты. Ну, ему же хуже!
Часовой решил, что настала пора наконец и власть показать – в этом тоже было некоторое удовольствие. Он подхватил стоящий между ногами автомат, решительно поднялся и насупился, копируя грозного командира роты.
Дверца фургона распахнулась, выглянул черный, как смоль, мускулистый водитель-громила и зычно заорал:
– Открывай ворота!
Часовой угрожающе махнул автоматом:
– Стой. А то стреляю.
– Тогда я поехал, – язвительно и очень обидно захохотал водитель. – Ты виноват будешь. Тебя по пяткам прикладом бить станут, хвост крокодилий!
– Что привез? – еще сильнее нахмурился от столь издевательского выпада часовой.
– Командира зови. Вещи ему привез.
– Какие вещи?
– Хорошие вещи!
Часовой отошел к будке, взял трубку полевого телефона и начал ожесточенно вращать ручку. Откликнувшийся командир роты не понял, что от него хотят, привычно обозвал подчиненного «жабой болотной», пообещал окунуть его в яму с дерьмом. Но все же вскоре появился – в слегка мятой форме, невысокий, жилистый. Он вышел за ворота и, удивленно уставившись на фургон, спросил:
– Откуда?
– Склад в Даджапуту, – водитель вылез из кабины. На нем были джинсы и красно-зеленая просторная рубаха навыпуск. – Полковник Нгема Мба приказал сюда везти. Слышал о таком?
Конечно, командир роты слышал имя начальника ВВС Макао, скандального, падкого на лесть и скорого на расправу.
– Мне не звонили, – уже больше по инерции упрямился офицер.
– А кто ты такой, чтобы тебе звонить? – резонно заметил водитель.
Командир роты обошел длинный фургон. Для чего-то стукнул сапогом по скату. За ним семенил любопытствующий часовой.
– Что там? – спросил офицер.
– Мебель. И кондиционер. Вон, – водитель потянул за ручку и открыл заднюю дверцу фургона.
Офицер сделал шаг. Заглянул в черный проем. И тут же его втянуло внутрь, как пылесосом.
Открывшему в изумлении рот часовому водитель ударил огромным кулаком по ребрам и по голове. Солдат крякнул и присел на корточки. Из фургона выпрыгнул человек, почти такой же здоровый, как и водитель. Часовому добавили по голове и кинули в салон. Наручники за спиной. Пластырь на рот. Все, теперь пускай очухивается. Опасности уже не представляет – не заорет, не выстрелит, не переполошит подразделение. Так что пусть живет…
Командир роты лежал в глухом и просторном кузове фургона, освещенном слабенькой лампочкой. Его пригвоздили к полу твердым и тяжелым, как бетонный блок, коленом. В лоб смотрел пистолет. И самое противное, что человек, который пленил его, был белым. Офицер белых с детства недолюбливал. И, как теперь оказалось, не зря.
– Тебя убить? – спросил белый.
Офицер энергично встряхнул головой, чтобы возразить – нет, ни в коем случае.
– Жить хочешь? – последовал вопрос, который можно отнести к разряду риторических. Ну, конечно же, он хочет жить. Очень хочет. До боли в печенке. Просто мечтает об этом!
– Сейчас идем в роту, – продолжил белый. – Только попробуй вздохнуть резче обычного – тут же пуля.
Героев в Республике Макао маловато – политический и погодный климат не способствует их появлению на свет. Командир роты никак не мыслил себя в зале славы лучших сынов Макао, а если и мыслил, то так, чтобы без риска для жизни. Герой является героем потому, что люди считают его таковым, а не потому, что он готов отважно кинуться на вражеский танк с голыми руками. Таких общепризнанных героев полным-полно. Взять хотя бы героическое ближнее окружение Вамбы, его министров и генералов – пример для подражания молодежи.
– Будешь послушным и живым? – Белый убрал руку ото рта пленного и отодвинул ствол подальше.
– Да! – с готовностью воскликнул командир отдельной роты. – Клянусь!
Двое белых вытащили его из автобуса и отряхнули. Один их вид приводил офицера в ужас – крайне жесткие, сильные и хищные субъекты. Глазом не моргнут – обрежут тоненькую ниточку его жизни.
– Идем, – кивнул обрабатывавший пленного белый – старший группы «Пирамиды», бывший морской котик Шкипер.
За ними последовали еще один белый и три чернокожих бойца с автоматами «хехлер энд кох». Все они были одеты в военную форму без знаков различия.
Дощатый, давно не чиненный и никогда не крашенный забор скрывал от посторонних глаз территорию отдельной роты. На ней вросло в землю покосившееся длинное казарменное помещение, около порога которого, рядом с мешками с песком, свернувшись калачиком и обняв пулемет, дрыхнул солдат. Под тентом двое бойцов чистили оружие – зрелище в Африке редкое. Чистка оружия считается делом никчемным и бесполезным, этот странный ритуал придуман белыми дураками. Задрав ноги, в командирском джипе дремал водитель, из радио лилась боевая негритянская музыка.
Пришельцы как бы невзначай, но умело рассредоточились по территории, готовые перекрыть ее при необходимости огнем, загасить гранатами и подстраховать друг друга. Даже если бы военнослужащие отдельной роты охраны и поняли, что происходит что-то угрожающее, то все равно сделать ничего бы не смогли.
Командир роты подозвал к себе часового, который уныло – руки в карманы, автомат бьет по заднице – расхаживал возле кирпичного складского помещения. Именно он и был призван демонстрировать ту самую повышенную боеготовность, которую предписывал грозный приказ из Даджапуту.
– Оружие. – Шкипер протянул руку.
– Выполняй, – кивнул командир роты.
Часовой, подозрительно косясь на странную компанию, все же безропотно отдал израильский автомат «галил».
– Строиться без оружия, – приказал капитан, за спиной которого маячил бледнолицый воин.
Солдаты, находившиеся на улице, выстроились нестройной шеренгой.
Шкипер вместе с двумя своими чернокожими бойцами залетел в длинное помещение казармы. В узкие окна и обширную дыру на потолке лился свет, запах стоял такой, что вышибало слезу. На лежаках спали или просто тупо смотрели в потолок больше сорока полуголых доблестных военнослужащих. Где попало валялось оружие, выданное в связи с усилением дежурства со склада.
– Встать всем, руки за голову! – крикнул Шкипер и выстрелил из бесшумного пистолета в ногу сержанта, который потянулся к лежащему на полу автомату.
Никто больше не геройствовал. Видимо, скептическое отношение командира роты к понятиям героизма и воинской доблести полностью разделяли его подчиненные. Все поднялись. Руки за голову. И послушно, вяло, как на убой, поплелись на плац.
Дальше – дело техники. Несколько минут понадобилось пришельцам, чтобы собрать оружие, а солдат запереть на складе.