Когда чего-нибудь очень хочешь, оно иногда может сбыться. Так и на этот раз, в жадные до оружия руки капрала попал целый пулемет вместе с магазином, набитым к тому же патронами с трассирующими пулями. Еще одно маленькое чудо, это входивший в комплект зенитный прицел, но возиться с ним было уже некогда.
Перепрыгнув через лежащего без сознания сержанта, Тимоти выскочил на открытое место, чтобы иметь возможность хорошенько прицелиться. Поставив двадцатифунтовое оружие на большой ящик, капрал упал на колено и начал ловить в прицел возвращающиеся истребители.
«Где второй “браунинг”, и почему он не стреляет?» – промелькнула у него в голове мысль, пока руки уже сами наводили пулемет. Впрочем, пулеметом это устройство можно было назвать весьма условно. Скорее автоматическая винтовка, уж слишком мал был боезапас. Его магазин вмещал только двадцать патронов, и этого хватало ровно на три секунды огня.
Впрочем, если распорядиться оружием с толком, то можно достигнуть больших результатов, каким бы плохим оно ни было. Тим постарался выжать из «браунинга» все, что только можно, и ему это удалось. Правда, из двадцати пуль лишь одна задела японский самолет, да и то не нанеся ему при этом никакого вреда. Впрочем, трудно было бы ожидать лучшего результата. Но зато трассеры, внезапно появившиеся на пути, заставили японского пилота отвернуть в сторону. Однако за долю секунды до этого его ведомый, не отпуская гашетки, также решил не искушать судьбу и немного довернуть вправо, чтобы уйти с линии огня. Они бы не сделали этого, если бы, к примеру, висели на хвосте у вражеского истребителя или пикировали на аэродром противника. Но тут цель была большой, и не имело значения, куда стрелять, так что можно было немножечко и сманеврировать. В результате очередь двадцатимиллиметровых снарядов ведомого самолета срезала крыло ведущего, и «Зеро», кувыркаясь, влетел в густую рощу, застряв среди деревьев.
Капрал в восторге поднял сжатую в кулак руку и потряс ею, празднуя победу. Конечно, его немного огорчал тот факт, что запасных магазинов к пулемету не имелось, а набить патронами старый он не успевал. Но японцы больше не возвращались, решив про себя, что атакованный объект оказался не совсем военным, так что не очень-то и хотелось его обстреливать.
Именно в такой позе, с пулеметом в руках и на фоне обломков самолета, Тима сфотографировал корреспондент, который приехал делать репортаж о лагере беженцев, а когда самолет рухнул, бросился снимать сенсационные кадры. В тот же день эти фотографии попали в гавайские газеты, а затем и в центральную прессу.
Ужасный факт жестокого убийства сотен мирных жителей был настолько вопиющим, что вознес эту новость на первые полосы газет, потеснив описание горящих и перевернутых линкоров. Естественно, журналисты не забывали упомянуть о том, что лишь благодаря беззаветному мужеству простого капрала удалось отогнать воздушных пиратов, иначе жертв было бы намного больше. На том маленьком факте, что герой не совсем белый, внимание не акцентировали. Если кто-нибудь из журналистов и упоминал о нем, то исключительно применяя эпитет «отважный мулат», или даже «доблестный темнокожий сын американского народа».
Впрочем, снимок действительно получился отличным, и позднее вошел во все книги о войне на Тихом океане. Мало кто знал, что хотя на фотографии у Вэнса был грозный вид бывалого вояки, с суровым взглядом, внимательно смотрящим вдаль, но на самом деле он в этот момент просто впал в ступор. Когда его растормошили, Тимоти сразу же активно занялся срочными делами, но делал все на автомате, как лунатик. Солдаты искали выживших, перевязывали тех, кого еще можно спасти, утешали детей, матери которых погибли, прикрыв их собой. Тела погибших складывали рядами, чтобы их могли опознать родные, конечно, если они сами остались в живых.
Сбитый истребитель, который участвовал в этой бойне, очень удачно застрял среди деревьев, так что кабина пилота осталась целой. Летчик еще подавал признаки жизни, когда его вытащили из самолета, к несказанной радости «спасателей». Убедившись, что японец еще дышит, солдаты закололи его штыками и ножами, вымещая на нем злость за убитых детей и за свой страх. То же самое произошло в тот день еще с несколькими пилотами, спустившимися на парашютах. Одного из них, правда, похоронили с воинскими почестями, не забыв заснять церемонию на кинокамеру. Весь мир должен знать, что Америка страна цивилизованная и соблюдает обычаи войны.
День уже заканчивался, когда прислали смену. Капрал отвез свою команду в казармы, где они наконец-то смогли ненадолго прикорнуть, а когда Вэнса разбудили, он уже был сержантом. Правда, никаких эмоций по этому поводу Тим не высказал. Он равнодушно принимал поздравления с присвоением звания, методично чистил кольт, который ему выдали, а потом спокойно стоял полночи на посту, не реагируя на отдаленные звуки боя и артиллерийские залпы. На вверенном ему участке все было спокойно, только несколько раз пришлось открывать огонь по подозрительным шорохам в темноте.
Со стороны казалось, что Тимоти просто стал более серьезен, чем обычно, но на самом деле он все это время напряженно думал. Хотя Вэнс и готовился к войне почти всю свою сознательную жизнь, но она оказалась какой-то неправильной. Конечно, Тим отдавал себе отчет, что в бою ранят и убивают, и был готов к тому, что, может быть, придется хоронить своих друзей. Знал он и то, что, возможно, и его самого зароют в какую-нибудь воронку за тысячи миль от родного дома. Но на то они и солдаты, чтобы рисковать. Однако реальная война в первый же день обернулась настоящим кошмаром. Это все равно, как если бы на соревнованиях по стрельбе спортсмены вдруг открыли огонь по зрителям, сидящим на трибунах. Конечно, вполне очевидно, что этот случай был, скорее всего, недоразумением. Хотя бы по той простой причине, что вдали от своих баз джапы должны расходовать боеприпасы как можно экономнее и не тратить снаряды на гражданских. Пугает другое. Если противник сможет захватить Перл-Харбор и прочно обосноваться на Гавайях, то он дотянется и до западного побережья. Все прочитанные газетные статьи о бомбардировках английских городов разом всплыли из памяти, и Вэнс вдруг ясно представил, как россыпь стофунтовых бомб накрывает его родной квартал, оставив от домов только кучи обломков.
– Не должно быть так! Это неправильно! – На возглас капрала никто не обратил внимания. Повсюду были слышны крики, стоны, плач, и даже здоровые мужики впадали в истерику.
Что же именно неправильного в данной гипотетической ситуации, Вэнс до конца не понимал, но чувствовал, что вот-вот докопается до сути. Конечно, причина не в том, что американский народ богоизбранный и самый великий на свете. Относясь к презираемому слою общества, Тим имел насчет американской нации устойчивое мнение, и оно не было очень уж лестным. Но вот то, что мощная промышленная держава должна дать отпор полуотсталой стране, было несомненно.
С рассветом роту погнали на пляж Нанакули, готовить укрепления, но Вэнса от копания траншей освободили, поручив натаскивать новобранцев.
– Далеко остановился, – покрикивал он на усердного, но бестолкового Симэна, – до мишени должно быть пять футов. Вернись на исходную и подойди снова. Смотри на цель, а не под ноги. Пятку у задней ноги поднимай. Так, Гарри, уже лучше.
Вопреки обыкновению, отлынивавших от тренировки не было. Все сразу забыли об обычных хитростях и уловках, помогающих увильнуть от занятий. Наоборот, даже получив настоящий вывих, пострадавшие спешили вернуться, а не отсиживаться в санчасти. У молодых парней, только недавно попавших в армию, при мысли о том, что скоро придется воевать по-настоящему, неприятно шевелились волосы на голове, и подгонять их не приходилось. Руки и ноги уже отказывались повиноваться, пот лил градом, хотя рубашки и майки все давно сняли, но солдаты упорно продолжали колоть размочаленные мишени так, как будто от этого зависела их жизнь.
– Все, парни, перекур, – остановил разошедшихся новобранцев сержант. – Вытирайтесь насухо, и пойдем на стрельбище.
– Тим, мне бы еще потренироваться, – подскочил Гарри к своему приятелю.
– Рядовой, выполнять приказ, – осадил Вэнс неуместную инициативу.
– Но, Тим, то есть, сэр, у меня еще не получается правильно выдергивать винтовку. А что, если вот в этих самых зарослях я натолкнусь на двух джапов? Одного заколю, а второго не смогу.
– Если это случится, рядовой, – сержант повысил голос, чтобы его слышали все, – то ты труп. Вас, ребята, учат работе штыком не для того, чтобы вы применяли это умение на практике, ведь современный бой ведется на расстоянии. А для того, чтобы выработать у вас злость, ярость, боевой настрой и, конечно, уверенность в своих силах. Поэтому больше учить вас не нужно, вы и так дрожите от нетерпения, мечтая порвать врага голыми руками.
На стрельбище еще не отдохнувшим новобранцам пришлось сначала выкопать себе укрытия, благо что земля была мягкой. Хотя эта задержка ломала установленный график, но офицеры, заметив самоуправство сержанта, только одобрительно кивнули. Все опасались повторных налетов, и основания для этого имелись самые серьезные. Вражеские авианосцы никуда не ушли, а вот американских истребителей практически не осталось.
Потери авиации на этот раз были больше, чем в нашей истории, так как японцы не ограничились двумя налетами. К тому же под удар попал и небольшой аэродром Халейва, который без советов зловредного попаданца остался бы вполне целым, а в этом мире был тщательно изучен японскими шпионами. Кстати говоря, разведывать военные объекты было не так уж и трудно. Гавайи – курорт современный и очень цивилизованный. Здесь легко можно взять напрокат самолет и не только осмотреть с высоты здешние достопримечательности, но и фотографировать их сколько душе угодно. Ну и вполне естественно, что одними из главных достопримечательностей Оаху являются огромные боевые корабли в Перл-Харборе и военные аэродромы. Конечно, у пилотов частных авиакомпаний не мог не вызвать подозрений тот факт, что в последние месяцы появилось много богатых туристов японского происхождения, вооруженных самой современной фототехникой. Но бизнес есть бизнес, и щедро платившие японцы целыми днями летали над Оаху и соседними островами, без устали снимая местные красоты. Конечно, вкусы у каждого свои. Неудивительно, что потомкам самураев нравится суровая красота боевых кораблей и самолетов, а также выстроенных в строгую линию казарм и военных складов.