— Понимаешь, Маша, — проникновенно сказал я ей, — ты немного не в курсе жестоких реалий нашей страны.
— Каких реалий? — переспросила она.
— Ну вот у тебя тут апельсины записаны, а они у нас если и бывают в продаже, то раз в полгода и с дикой очередью.
— А почему? — задала невинный вопрос Маша, — что может быть проще апельсинов, у нас они прямо на улицах растут… не в Нью-Йорке конечно, но если чуть южнее проехать, в Джорджию или Флориду, то да.
— Увы, дорогая Маша, у нас здесь, к сожалению, не Флорида и даже не Джорджия, поэтому апельсины у нас не растут даже на самом юге, ни на Кавказе, ни в Крыму. А по импорту мы их очень мало закупаем… поэтому я предлагаю такой вариант — твоим списком мы будем руководствоваться, конечно, но в пределах разумного, купим то, что есть в наших магазинах. Апельсины, например, легко заменяются на яблоки, вот с чем, с чем, а с яблоками у нас проблем никаких.
— Хорошо, действуйте по своему усмотрению, — вздохнула Мэри, — а Кока-колы у вас тут тоже нет?
— Никогда не было и не ожидается в ближайшие десять лет. Есть Пепси, пойдёт?
— Не люблю я её, — призналась Маша, — но ладно, пусть будет Пепси.
На этом мы и разошлись — американцы ушли к себе в квартиру готовить стол и наводить чистоту, а мы с Леной окунулись с головой в советскую торговлю. Далеко бегать не пришлось, полный джентльменский набор профильных магазинов имелся либо в Топтыгинских домах, либо в радиусе пары сотен метров от них, но боже ж ты мой, какой это геморрой, советская торговля…
Через пару часов, взмыленные и издёрганные, мы закупили почти всё, что там написала Мэри, кроме Пепси, конечно. Чтобы достать эту диковинку, пришлось опять дёргать главного редактора по фамилии Зозуля. Он был сильно удивлён моей просьбой, но помочь не отказался — на этот раз пришлось зайти в соседние Жёлтые дома. Там на последнем пятом этаже притаилась квартирка, спекулирующая едой и напитками. Пять бутылочек Пепси новороссийского розлива обошлись нам в пятнашку… заодно и килограмм апельсинов у них прикупил всего за пятёрку — пусть Маша порадуется.
А по окончании так называемого «пати» (пришли не все, конечно, ученики нашего 9Б класса, но половина была, в том числе и все трое старослужащих) Джон вышел проводить нас на улицу и невзначай спросил про наболевшее:
— Ты ведь в Ка-Гэ-Бэ звонил из милиции, я правильно понял?
Я вздохнул и раскололся:
— Да, ты всё понял правильно, именно туда.
— Спасибо за честный ответ, Виктор, — серьёзно ответил он мне, — и вообще за всё спасибо, в первый же день в России получить такой экстрим-тур… я впечатлён, скажу честно.
— Да не за что, Ваня, — отвечал я, — обращайся в случае чего, помогу…
Глава 7
А дома меня ждал ещё непростой разговор с родителями… про ментовку я естественно говорить ничего не собирался, бог даст, пронесёт без огласки, а вот про гостей из Нью-Йорка надо было рассказать — всё равно они узнают про это не сегодня, так завтра.
— Ну как прошла встреча в вашей школе? — спросила мама, чмокнув меня в щёку.
— Всё хорошо, мама, — отвечал я, — познакомились с ребятами и с классным руководителем, записали расписание на неделю.
— А чего ты так поздно пришёл? — продолжила расспросы мама.
— Понимаешь, в чём дело, — начал подбирать слова я, — в наш класс определили двух очень… ну скажем так — нестандартных учеников. Вот у них в гостях мы и были.
— И в чём заключается их нестандартность? — нехотя подключился к разговору занятый своими проблемами отец.
— А они к нам из Америки приехали, — решил сразу бухнуть всю правду я, — из города Нью-Йорка. Будут у нас учиться до Нового года. По программе школьно-студенческого обмена.
— Вот это да, — мама от неожиданности села на стул. — И как их зовут?
— Парня Джон, девочку Мэри, но мы их будем называть Ваня и Маша, они разрешили.
— А почему их в вашу школу определили, а не английскую 125-ю например?
— Ты у меня спрашиваешь? — пожал я плечами, — органы народного образования так распорядились.
— И где они тут у нас будут жить?
— Да вон через двор напротив, — показал в окно я, — в 22-м подъезде на третьем этаже. Да, Джона рядом со мной посадили и живём мы как оказалось, близко, так что общаться будем часто — ничего, если они к нам заходить будут время от времени?
— А кто же им там еду готовить будет и вещи стирать? — заволновалась мама, — они же дети ещё.
— Сказали, что сами разберутся с этими вопросами, — отвечал я, — а если что, ты, например поможешь… давай завтра я их в гости приглашу, посмотрите хоть на них…
— Я не против, — буркнул отец, разворачивая «Известия».
— И у меня… точнее у них к тебе ещё одна просьба будет…
— Излагай.
— Их дедушка строил наш Завод в далёкие тридцатые годы, вот он и попросил их посмотреть, как там оно работает — сделаешь им пропуска?
— Запросто… — быстро ответил он, — слушай, а ведь из этого факта может получиться хорошая газетная статья с заголовком вроде «СССР и США — дружба, скреплённая десятилетиями», у нас же с ними разрядка сейчас?
— Точно, — хлопнул я себя по лбу, — как же я забыл про нашу замечательную газету. Надо будет звякнуть главному редактору… или заму… как её… Зинаида Яковлевна.
— Иди звони ей уже, — разрешила мама, — а в гости можно пригласить, только не завтра, а дня через два-три, пусть уж 1 сентября пройдёт.
И я отправился звонить в редакцию — Зинаида въехала в ситуацию с полуслова и тут же предложила подъехать и побеседовать с американцами. Я немного подумал и попросил отложить это дело на немного, лучше наверно совместить с походом на Завод, там и снимете их на фоне заводских корпусов, там и побеседуете. И она согласилась. А следом я сразу набрал номер Джона, да-да, им и телефончик в квартире обеспечивали, отличался от нашего только двумя последними цифрами.
— Алло, это Виктор говорит, ещё раз привет, — сказал я в трубку.
— Привет, — отозвался он, — что-то случилось?
— Ничего плохого, — сразу успокоил его я, — просто с тобой… с вами то есть, с Мэри тоже, хотят побеседовать журналисты из местной газеты — вы против не будете?
Джон отвлёкся на небольшой промежуток времени, видимо обсуждал этот вопрос с Мэри, потом ответил в трубку:
— Нет, мы не будем против. Когда?
— Совместим с экскурсией на завод. Я думаю, это будет завтра-послезавтра, я дополнительно сообщу. Бай, — и я дал отбой.
Следующий день выдался каким-то бестолково-суматошным, все к 1 сентября готовились, больше ничего выдающегося и не произошло. А вот и понедельник настал, начало учебного года, а по совместительству старт бабьего лета, в этом году оно раннее получилось. Все явились в школу наряженные и наглаженные, с огромными портфелями, эпоха ранцев ещё не настала. Я решил выпендриться и взял с собой чемоданчик типа дипломат из натуральной коричневой кожи, отец привёз из очередной заграничной командировки, а я его у него приватизировал.
— Прикольная сумка, — первым встретил меня за оградой школы Игорёк-Видов, — где достал?
— Там больше нет, — любезно ответил я ему, — сказали не занимать, закончилось.
— Жалко, — принял он мои слова на голубом глазу, — слушай, я тут всё думал, как мы будем вместе с этими американцами-то учиться?
— Обыкновенно, — ответил я, — в одном классе и будем. Они такие же ребята, как и мы, родились только в другой стране, так что никаких сложностей я не вижу.
Прозвенел первый звонок, в класс вошла Ирина Юрьевна в нарядном платье, пара девочек из нашего класса вручили ей букеты, ну и понеслось… первый урок в году, как водится, был уроком мира, пригласили ветерана Великой Отечественной. Ну не такой уж он и ветеран был, на вид вполне себе моложавый полковник с петлицами бронетанковых войск, вот он и рассказывал нам добрых пол-урока, как он форсировал Днепр в 43 году. Я посмотрел на наших американцев — глаза у них были довольно-таки сильно расширены, видимо ничего подобного у них там в Бронксе не бывало.
— Традиция, — шёпотом сказал я Джону, — у нас тут пол-страны воевало, а другая половина помогала им в тылу. Привыкай, у нас многое не так, как у вас.
Потом началась математика, которая с девятого класса называлась «Алгебра и начала анализа», под редакцией академика Колмогорова. Вести этот предмет нам определили такого Льва Фёдорыча Колина, длинного, как жердь, и молодого ещё мужчину, у которого был только один недостаток, изо рта у него нехорошо пахло. По этому поводу ко мне на перемене обратилась Мэри:
— Витя, ты не мог бы сказать Льву Фёдорычу, чтобы он сходил к врачу… к гастроэнтерологу… такой нехороший запах изо рта означает большие проблемы с пищеварительным трактом…
— Хорошо, я попробую, — отвечал я, — не знаю, как он к этому отнесётся, но попробую. А откуда у тебя такие познания о пищеварительных трактах?
— У меня отец врач, как раз по этой теме специализируется, от него и знаю.
А ещё у нас сегодня в программе была физкультура, а перед ней начальная, товарищи, военная подготовка или просто НВП — для американских граждан очень нужный и познавательный предмет, особенно разборка-сборка автомата Калашникова.
— Ничего себе, — потрясённо сказал Джон, глядя, как военрук Козлов ловко управляется с АК, — это у вас все школьники поголовно должны делать?
— Конечно, — твёрдо отвечал я, — это вы там за океаном тихо-спокойно живёте, одна заварушка за 200 лет была, а у нас на истории тебе расскажут, сколько раз и кто нападал на нашу страну. Так что умение обращаться с автоматическим оружием совсем не лишнее… а что, у вас там не учат, как разбирать М-16?
— Автоматическое оружие у нас в свободную продажу не поступает. Только револьверы и винтовки. У отца есть пара кольтов в шкафу, я даже стрелял из них несколько раз, но как они разбираются, не знаю…
— О как, — озадачился я, — ну ладно, начнёшь с АКМ-а, а там, глядишь втянешься…
А на физкультуре я получил ещё один недоумённый вопросик от Мэри: