— Нет, играть я там никого не буду, у меня способностей для этого недостаточно, я сценарий написал. А вот Лена будет Юлю-Джульетту играть.
— А Ромео кто будет?
— Вы его не знаете, мой бывший одноклассник Семён… Саймон то есть по-вашему. У него, кстати, большие проблемы с законами, нарушает он их постоянно.
— Любопытно будет посмотреть на эту пару, — сказала Маша. — А ещё чем ты занимаешься?
— А ещё через два дня у меня экзамен на права. Категории А — мототранспорт с объёмом двигателя больше 125 кубических сантиметров.
— Байк? — обрадованно переспросил меня Джон. — У меня в Америке есть байк, я на нём на стадион езжу и иногда просто так гоняю.
— Какой марки у тебя байк? — спросил я. — Не Харлей случайно?
— Ну что ты, таких денег в нашей семье нет, у меня обычная Хонда Голд Винг.
— А вот кстати, я планирую мотоцикл прикупить в ближайшее время — поможешь мне с этим делом?
— Как это ты говоришь… не вопрос, конечно помогу. Когда планируешь заняться покупкой?
— Да вот права получу, так сразу и… деньги у меня есть.
На этом мы и расстались — они пошли к себе в двадцать второй подъезд, а я решил сделать домашнее задание, учебный же год как-никак начался, надо бы и своими прямыми обязанностями заняться. Но не получилось, только разложил учебники, как телефон зазвонил.
— Привет, Витя, — сказала трубка леночкиным голосом, — что делаешь?
— Ага, привет, Ленусик, — ответил я, — уроки учу, а ты что думала?
— Я слышала, ты сегодня на Завод ходил с этими двумя…
— Да, было дело, они там хотели посмотреть на дедушкино наследие. Извини, что тебя не захватил, там пропуск только на три лица был.
— Да я претензий не имею, — ответила она, — я насчёт завтрашнего спектакля…
— Так вроде всё уже обсудили не по одному разу.
— Боюсь я… — и в трубке раздались какие-то судорожные звуки, напоминающие рыдания.
— Плачешь что ли? — спросил я, — ты это брось… слушай, давай я сейчас к тебе подскочу, перетрём тему…
— Приходи, буду ждать, — и трубка выдала короткие гудки.
Вот только мне этого не хватало для полного счастья, подумал я, леночкины истерики ещё корректировать. Но делать нечего, назвался пацаном, соответствуй. Лена ждала меня во дворе своего дома на улице Леси Украинки и сразу без каких-либо предисловий чмокнула меня в щёку.
— Спасибо, что пришёл.
— Ну как же я мог отказаться, — вяло начал отбиваться я, — после всего, что между нами было.
Лена похлопала глазами, но развивать эту тему не стала, а продолжила о своём.
— Мандраж у меня, аж колени дрожат, как подумаю о завтрашнем…
— Это нормально, — уверенно отвечал я, — так всегда бывает… тут знаешь, что помогает?
— Не, совсем не знаю.
— Надо переключить внимание на другой предмет. Можно на вызывающий положительные эмоции, можно наоборот. Главное, чтобы сильные эмоции вызывал.
— Предложи что-нибудь, — попросила она, — а то у меня плохо получается.
— Да ради бога, держи… хотя сначала пойдём в парк что ли, мороженого поедим…
И мы дошли до павильончика с мороженым, он только в тёплые месяцы работал, но пока ещё, несмотря на сентябрь, было тепло. Взяли по три шарика с малиновым сиропом.
— Значит так, продолжаем разговор, — сказал я, — как завещал нам товарищ Карлсон…
— Мне этот мультик никогда не нравился, — ответила Лена, быстро поглощая аппетитные шарики.
— И почему же?
— Мутный он какой-то, этот Карлсон — живёт на крыше, никакой полезной деятельностью не занимается, пудрит мозг Малышу зачем-то.
— Интересный взгляд, — отвечал я, приканчивая свою порцию, — но сейчас не об этом. А о переключении внимания…
— Давай, раз уж начал — на что мне его переключать?
— Вот такой вариант — не боишься, что меня у тебя уведёт Мэри-Маша? Живём рядом, встречаюсь с ней часто, девица она симпатичная, так что…
— Ты что это, серьёзно? — с каменной физиономией переспросила она.
— В виде предположения, — с невозмутимым лицом ответил я.
— Ну и гад ты будешь после этого, Витюша, — зло бросила она, — после всего, что у нас было…
— Во, — обрадовался я, — эмоции попёрли. А то сидела, как рыбка снулая.
— Так это ты понарошку что ли? Хорошо, давай для закрепления эффекта ещё что-нибудь вбрось.
— Окей, как говорят наши американцы, вбрасываю ещё раз… что там у тебя с Сёмой Босым?
— Ничего у меня с ним нет, с чего это ты взял?
— А вот не далее, как на последней репетиции, я видел, как вы с ним очень мило общались за кулисами, и ты заливалась при этом счастливым смехом.
— Ну анекдот он мне рассказал какой-то, я уже и забыла, какой.
— Не боишься, что я ревновать начну, как этот… как Отелло.
— Ладно, я уже переключилась и больше не мандражирую, — со смехом сказала она, — хватит.
— Ну вот и славно, — сказал я, — но насчёт Сёмы ты таки задумайся, а то я всерьёз ревновать начну.
А ночью мне опять приснился странный сон — сижу я это в актовом зале Дворца культуры на первом ряду, один в огромном пустом зале, а на сцену выходят товарищ Ленин, пионер со стадиона Волга и чекист Фролов.
Глава 9
Двое из-за левой кулисы, а Фролов из-за правой. Ряженые в средневековые какие-то костюмы, камзолы, широкие воротники, трико и туфли с загнутыми высоко вверх носами. И Владимир Ильич и говорит мне хорошо поставленным театральным голосом:
— Что же ты, Витя, сидишь там, как засватанный — присоединяйся, разыграем Гамлета.
— У меня костюма-то подходящего нет, — начинаю я вяло отбиваться, — да и способностями к лицедейству господь слегка обидел. Я вам только весь спектакль испорчу…
— Быстро встал и присоединился, — командует от своей кулисы Фролов, — а не то по 58-й статье на Колыму полетишь сизым соколом.
Я вздыхаю и лезу по приставной лесенке на сцену.
— А кого я играть буду, вы уж уточните, а то перепутаю чего…
— Гамлета мы тебе, конечно, не дадим, — сурово отбрил меня пионер Павлик, — Гамлетом я буду, как самый молодой и перспективный. Клавдий и Полоний тоже заняты, а вот между Лаэртом, Гильденстерном и Розенкранцем можешь сам выбрать, у нас демократия в этом смысле.
— Выбираю Лаэрта, он же там, кажется, с Гамлетом на шпагах сражается — а я всю жизнь хотел пофехтовать с Гамлетом.
— Принято, — громко говорит Фролов, вытаскивая на сцену корзинку с фехтовальными принадлежностями. — Разбирайте инструмент и погнали.
— Вино на стол поставьте, — немедленно начал Ленин, изображая Клавдия, — если Гамлет наносит первый иль второй удар, или дает ответ при третьей схватке, из всех бойниц велеть открыть огонь.
— Начнём, пожалуй, — подхватил я, выудив из корзины явно бутафорскую шпагу, весила она явно не как настоящая. — К барьеру, принц, к барьеру.
— Тебя я пополам сейчас разделаю, скотина, — погнал уже явную отсебятину Пионер-Гамлет, — Один ты виноват, что померла моя Офелия.
— Стоп-стоп, — захлопал в ладоши Фролов, — вы уж совсем текста не придерживаетесь — как Лаэрт может быть виноват в смерти своей сестры? Его и в Дании-то на тот момент не было.
— Короче заканчивайте с фехтованием, — подал реплику Ильич, — нам ещё надо успеть поговорить до рассвета.
— Конечно-конечно, Владимир Ильич, — покладисто согласился я, — заканчиваем. Ну ты, Гамлет недоделанный, становись в правильную позицию, а не то я тебя на куски порежу.
Пионер-Гамлет принял нужную позу, а затем сделал несколько довольно правильных с точки зрения фехтовального искусства выпадов. Я не очень умело, но сумел отбить их все.
— Предлагаю ничью, — поднял я шпагу вверх, — достойный ты соперник, тебя мне жалко будет захреначить.
— Мы же по тексту оба помереть должны, — жалобно сказал Пионер, — какая ещё к чёрту ничья?
— Обычная ничья, результативная, — утвердил результат нашего поединка Ильич. — Сейчас вина выпьем за здоровье, и ещё у меня пара слов для Вити будет.
Фролов вынес из-за своей кулисы поднос с бутылкой водки (я отчётливо увидел, что это была самая обычная Русская водка с пробкой в виде кепочки за 3.62) и четыре гранёных стакана.
— Без закуси будем? — спросил я.
— Русские после первой не закусывают, — ответил Ильич, разливая водку по стаканам. — За наши и ваши успехи, короче говоря.
И мы немедленно выпили налитое.
— Теперь по делу, — продолжил Ильич, — что ты нас отреставрировать решил, это ты молодец, в кои-то веки с меня голубиное дерьмо смоют.
— И мне отбитую руку назад приделают, — дополнил Пионер.
— А вот к американцам своим ты повнимательнее приглядись, Витюня, — продолжил Ленин, — не такие они простые, как кажутся.
— И Сизова ты зазря убрал, — вступил в диалог Фролов, — он хоть и гнида, но привычная гнида, а кого там вместо него пришлют, это большой вопрос, может и похуже.
— Короче, предсказываю тебе, Витёк, очень непростой отрезок жизненного пути в ближайшую неделю… будь осторожен.
— Спасибо, Владимир Ильич, я всегда осторожен.
— И в классе своём у тебя появился серьёзный противник, о котором ты пока не знаешь, — это Пионер мне на закуску сообщил.
— И кто это? — поинтересовался я.
— Сам скоро выяснишь, — туманно высказался Пионер, после чего все трое растаяли прямо на сцене, как утренний туман, но поднос с бутылкой и стаканами, а также корзинка со шпагами почему-то остались стоять на месте.
Я в который раз проснулся в холодном поту и сразу посмотрел на часы — была половина четвёртого утра, вставать явно рано. Завёл будильник на полседьмого, перевернулся на другой бок и опять провалился в сон, но уже без сновидений. А утром я подождал во дворе, пока из своего подъезда не появятся Ваня с Машей, а дальше мы вместе двинулись по Пионерской улице к родной школе.
— Как вечер прошёл? — поинтересовался я у них.
— Без происшествий, — лаконично ответил мне Джон. — Сначала сделали домашнее задание, потом спать легли.
— Помочь с домашними заданиями не надо?