— И что это за лицо, ты конечно не знаешь?
— Опять же могу высказать предположение с некоей долей вероятности…
— Ну высказывай, не тяни уже кота за хвост!
— И кто сейчас переходит на уличный язык? — подколол я маму, но углублять эту тему не стал. — К редактору нашей газеты, вот к кому.
— Это к Зозуле что ли? — искренне удивился отец. — Да он же вдвое старше её!
Разговор это, короче говоря, ничем не закончился… ничем хорошим в смысле. Стороны остались при своих мнениях, а я решил сгонять к бравому лейтенанту Гусеву — раз уж ты назвался куратором, дорогой ты мой сотрудник правоохранительных органов, так и соответствуй хотя бы немного. Помоги мне, в смысле разгрести горку проблем хотя бы с одного края…
Гусев сидел на своём рабочем месте с видом китайского бронзового истукана. В том смысле, что рожа у него была такая же непроницаемая. Ну и красная конечно, от этого тоже никуда не денешься.
— Аааа, Малов, — вяло откликнулся он на моё прибытие, — ну заходи, раз пришел…
— Добрый вечер, товарищ лейтенант, — вежливо поздоровался я. — Я так понимаю, что задание по посещению нехорошей квартиры на Ватутина отменяется, да?
— С чего это ты взял? — так же вяло продолжил Гусев.
— А кто нас туда отведёт и представит-то? — логично рассудил я, — Зозуля, если я не ошибаюсь, сидит в КПЗ. Или вы его специально оттуда выведете на часок-другой?
— Да, об этом я как-то и забыл, — тем же бесцветным голосом откликнулся Гусев. — Ладно, забудь про ту квартиру, это сейчас не главное. Как там у тебя с ворами?
— Всё хорошо, тщ лейтенант, — все проблемы разрешены, а все вопросы улажены, спасибо вам большое за проявленное участие.
— Спасибо в карман не положишь… — неожиданно выдал он.
— Сколько? — сразу перешёл на деловой тон я.
— Вот, — он вытащил из ящика стола бумажку и мельком показал её мне, там было нарисовано «1000».
Да вы все сговорились что ли, внутренне возмутился я, кого ни возьми, все одинаковую сумму с меня слупить хотят. Но вслух сказал только «договорились», а потом добавил, что потребуется некоторое время, это раз…
— Значит, и два у тебя есть?
— Конечно, два это дело Тани Зиловой…
— Зилова-Зилова… — пробормотал Гусев, — это дочка Светланы Владимировны что ли?
— Так точно, она…
— И что у неё за дело?
— Половина района уже знает, а вы, выходит, не знаете? Заяву она на меня то ли уже написала, то ли пишет…
— И по поводу чего заява? Ты не тормози и говори уже всё до конца, а то у меня тяжелый день случился, и новую информацию я с большим трудом воспринимаю, — Гусев вытащил носовой платок и вытер взмокший лоб.
— По поводу того, что это я ей ребёнка сделал, а теперь в кусты сбежал, — выложил я всё до конца.
— А на самом деле?
— Вообще-то у нас даже ни одного поцелуя не было, — честно ответил я, — не в моём она вкусе совершенно.
— И кто её ребёнка сделал, ты тоже не знаешь?
— На 100 процентов нет, конечно, но люди говорят, что это ваш любимый Зозуля.
— А почему она на тебя решила стрелки перевести?
— Теряюсь в догадках, тщ лейтенант. Чужая душа, сами знаете, потёмки…
— Ладно, проверю я эту информацию, но только не сегодня… и так голова пухнет. Ты вот что, Малов, давай сворачивай свою деятельность, а то куда ни сунься, везде твои следы…
— Есть свернуть деятельность, — отрапортовал я.
— И сиди тише воды и ниже травы… ну или наоборот. Американцы тоже пускай ничего нового не затевают.
— Нас с Леной завтра на телевидение приглашают, — вспомнил я этот момент, — тоже отказываться?
— В какую программу? — заинтересовался он.
— Любимый город какой-то… новая, только что появилась.
— Любимый, говоришь… сходите, раз зовут, но базар при этом фильтруйте. Ничего лишнего болтать не надо.
— Есть фильтровать базар, — согласился я, но не смог при этом не добавить, — так что же там случилось с гражданином Файнштейном-то? Может расскажете.
Гусев уныло посмотрел на меня, потом на сейф, а потом взял и рассказал все подробности.
Глава 20
Ничего особенно интересного я от него не услышал — ну да, имели место подпольные махинации с золотом и с монетами, ну да, редактор Зозуля там тоже по самые уши замазан, как и некоторые другие неустановленные пока лица. Убивать его, стоматолога в смысле, никто не убивал, это органы специально такой слух распустили в оперативных целях. Где он сейчас, Гусев не знал, но мог предположить, что где-нибудь на конспиративной квартире прячется от неустановленных подельничков — деньги-то там немалые крутились, убивали и за гораздо меньшее…
— А меня за каким хером туда приплели? — задал я наконец основной для себя вопросик.
— А кто хотел ему монеты сбыть, гипсовый Пионер со стадиона что ли? Так это вряд ли, Пионер этот крепко к основанию прикручен. Да ладно, можешь не оправдываться — мулька с гайками у тебя хорошо прошла, а то бы давно ты парился в КПЗ, друг мой ситный. Так что сам во всём виноват.
Я невольно содрогнулся от упоминания Пионера, он мысли что ли читать умеет, участковый этот херов? Но быстро взял себя в руки и продолжил:
— Страсти какие в нашем Заводском районе творятся, тщ лейтенант, почти как в Чикаго…
— Вот кстати насчёт Чикаго, — Гусев вытащил из сейфа какую-то пухлую тетрадь, полистал её и продолжил, — с ответным визитом в Америку поедешь ты со своей Леной, это утверждено на очень высоком уровне. Так что учи язык и готовься… мы тебе пару ответственных дел поручим, но об этом позже поговорим. А пока свободен, как эта… как Джой Адамсон вместе со своими тиграми.
— С леопардами может, — не смог не уточнить я, — в Африке тигры не водятся.
— Ну пусть будут леопарды, — буркнул он и уткнулся носом в тетрадь, давая понять, что разговор закончен.
На телевидение мы с Леночкой на мотоцикле поехали, всё какое-то развлечение. Джон с Мэри, когда узнали, куда мы собираемся, тоже дружно захотели посмотреть на советское ТВ изнутри. Созвонился с редакцией программы «Любимый город», получил добро, но уж добираться туда, сказал им, сами будете. Тем более, что это несложно — вон остановка одиннадцатого трамвая, едете до конца, а там пять минут пешком.
По приезду у нас минут десять свободных до начала осталось, так Лена завела тяжёлый разговор про мои дела.
— Вчера с Таней перекинулась парой слов, — так начала она, — и знаешь, что она мне ответила?
— Ты сначала расскажи, что у тебя опять с белобрысым братаном — он мне вчера между делом сообщил, что опять с тобой встречался…
— Приходил он, и что с того? — горда вскинула голову она, — я свободный человек, хожу и говорю с кем хочу. Если тебе интересен итог нашего разговора, то я его очередной раз послала.
— Всё правильно сделала, — ответил я, — дай я тебя поцелую. А с Таней что тогда — чем она ответила?
— Ответила, что хочет засадить тебя в тюрягу. Надолго причём.
— А почему она это хочет, есть понимание? — с некоторым напрягом продолжил я. — Я ей ничего плохого не сделал, даже наоборот, от смерти один раз спас… два даже, считая вылавливание в речке.
— Вот из-за того купания она на тебя зуб и заимела — она говорит, что ты её голой видел, значит должен ей по жизни.
— Блин, к психологу бы её свести… — сокрушённо покачал головой я, — это ж сколько девиаций в одной голове накопилось…
Но тут подъехали наши американцы и мы коллективно прошли через проходную телецентра на территорию. А потом специально выделенная девочка проводила нас по закоулкам и переходам в студию программы «Любимый город».
Любимый город может спать спокойно, почему-то всплыло у меня из глубин памяти, и видеть сны и зеленеть среди весны. Но студия резко опровергла мои предчувствия — был это очень простое и очень провинциальное помещение типа «сарай», но в розовых почему-то тонах. В одной половине стоял стол, длинный и фигурчатый, на фоне задника, изображающего диво-дивные виды нашего любимого города, а также надпись «750», столько ему должно было стукнуть в следующем году. А вторая половина была чёрная-пречёрная и отведена под снимающее-записывающую аппаратуру.
За столом уже сидел видимо ведущий, мелкий и тщедушный такой человечек очень средних лет в роговых очках, а также суетились разнообразные девочки и мальчики.
— Это кто? — грозно спросил ведущий у сопровождающей нас девочки, та пояснила, кто это. — Быстро на грим и опять сюда, десять минут до начала!
Ну мы и выполнили команду старшего. Про грим уж рассказывать не буду, долго это и муторно, но Леночке, кажется, понравилось. Когда вернулись, нам на скорую руку прочитали инструктаж — смотреть не в камеру, а чуть в сторону, начинать говорить только по команде и никого не перебивать, текст будет появляться вон на том мониторе. Разрешается слегка отступать от текста, но знать меру. Если что-то пойдёт не так, снимается второй-третий дубль, сколько понадобится.
— А кто ещё будет участвовать? — поинтересовался я, — не ради нас одних же всё это затеялось?
— Умный мальчик, — добродушно похвалил меня ведущий, представившийся Владленом Демидовичем (язык ведь сломаешь), — ещё будут ректор университета и начальник городского порта, они сейчас появятся. Но начинать будем с вас. Хронометраж передачи 45 минут, потом отрежем всё лишнее. Камеры-то не испугаетесь?
Я посмотрел на Лену, а потом заверил, что не — что она, волк что ли, чтоб её бояться. А тут и ректор и начальником прибыли, уже загримированные и готовые ко всему. Вид у них был немного испуганный, из чего я заключил, что публичные выступления не являются их ежедневной работой.
— Ну что, все в сборе — тогда поехали? — по-простецки сказал всем нам ведущий, поморгал глазами за сильными диоптриями, — камера.
Загорелся красный огонёк на одной их камер, и она медленно наплыла на нас, тогда ведущий произнес подводку:
— Добрый день, дорогие телезрители, — проникновенно сказал он, стараясь не моргать, — мы начинаем цикл передач, посвящённый предстоящему юбилею нашего родного города. Сегодня мы пригласили в студию (далее шло представление ректора универа и начальника речпорта), а также школьников эээ (он скосил глаза в сторону) 38-й средней школы Виктора Малова и Елену Проскурину. Расскажи о себе сначала ты, Виктор.