Особенно широкое распространение опечатки получили за последние два–три года. Причем опечатки эти в значительной своей части отличались от прежних, обычных опечаток тем, что они искажали смысл фразы в антисоветском духе…
Чаще всего техника опечаток такова: заменяются одна–две буквы в одном слове или выбрасывается одна буква, и фраза в целом приобретает контрреволюционный смысл. Скажем, вместо слова „вскрыть“ набирается „скрыть“; вместо „грозное предупреждение“ — „грязное предупреждение“; вместо „брестский мир“ — „братский мир“ и т. д.
Часто „пропадает“ отрицание „не“ или „невинным“ образом снимается или переставляется запятая, и все это делается с определенным умыслом — грубо извратить смысл.
Враг прибегает ко всем этим ухищрениям и маскировке там, где ослаблена бдительность. Имеется немало фактов замены в тексте газетного или книжного оригинала целых слов или появления новых, „невесть откуда взявшихся“ слов и фраз. Вместо слова „социализм“ набирается, а иногда проникает в печать „капитализм“; „испанский народ“ превращается в „фашистский народ“; „враги народа“ — в „друзья народа“; „теоретический уровень“ — в „террористический уровень“ и т. д.
Природа всех этих, с позволения сказать, „опечаток“ совершенно ясна и в комментариях не нуждается».
В русле этой статьи трудился не только Н. Н. Филиппов. Главлит, цензурное ведомство страны, рассылал на места свои соответствующие инструкции и приказы. Требовал:
«Каждый случай так называемых „опечаток“, политически искажающих текст, должен быть тщательно расследован, независимо от того, попал такой искаженный текст в печать или выпуск его был своевременно предотвращен…»
Да уж, расследовали. И с виновниками, как правило, поступали жестко. Автору известен лишь один случай, когда советская политически значимая опечатка была воспринята «со знаком плюс» — послужила своего рода руководством к действию. Случилось это в 1919 году: наборщик газеты «Правда» напечатал слово «Ильичем» через «ё» (хотя по правилам полагалось бы через «о»). Опечатка была канонизирована: с той поры отчество Владимира Ильича Ленина стало писаться в творительном падеже через «ё». Тогда как любой другой Ильич оставался как и прежде — Ильичом.
«ИЗЛЮБЛЕННЫЙ ДО УМОПОМРАЧЕНИЯ»
Назван Владимир Ильич — и, стало быть, пришла пора вспомнить об опечатках, связанных с его именем, а также с именами его знаменитейших соратников.
Ленину доставалось от опечаток не раз — не только в советские годы, но и в дореволюционную пору. В 1909 году, например, в Москве была издана его знаменитая книга «Материализм и эмпириокритицизм». Ильич жил тогда в Париже, активно переписывался с Москвой и выслал из своего далека аж 12 списков замеченных им опечаток. Однако все исправить не смогли, и в конце книги был приложен свой, издательский список опечаток.
А потом уж началось советское время — то самое, когда, по признанию Н. Н. Филиппова, «квалификация наших издательских и типографских работников» не всегда соответствовала должному уровню. Четвертый том сочинений Ленина, изданный в 1919 году, вышел со списком опечаток на 11 страницах. Сам автор пометил на корректуре тома: «Опечаток много».
На следующий год, в 1920–м, в свет вышла ленинская брошюра «О профессиональных союзах, о текущем моменте и об ошибке Троцкого». На обложке ее Ленин пометил: «См. с. 17 смешная опечатка». Опечатка и вправду вышла забавная: на семнадцатой странице оказалась фраза «По вопросу о демократии ничего кроме обычного бюрократизма не надо». Ленин, конечно, не был горячим апологетом бюрократизма, он писал о демократизме.
Есть другие примеры ленинских опечаток. Долгое время, например, в его «Заметках публициста» печаталась загадочная фраза: «Кадетский врач готов считать пульс акомолу…» На самом деле врач готов был считать пульс «секомому» — кадету, подвергнутому телесным наказаниям.
В другой ленинской статье печаталось: «живая буржуазия готова на все дикости, зверства и преступления». Фраза в устах Ленина не удивительна, но отчего буржуазия «живая»? А она не живая — «гнилая»! Опечатка была впервые исправлена только в пятом издании сочинений Ленина — самом выверенном и точном. Впрочем, и это издание не обошлось без своих опечаток: хотя сами труды напечатаны были точно, но к справочному тому свою errata приложить пришлось…
И еще тройка примечательных опечаток, связанных с именем Ленина.
«Владимир Ильич начал говорить, сидя за столом, медленно царапая когтями лоб…»: так в 1937 году была набрана фраза в романе Алексея Толстого «Хлеб». Вообще‑то Ленину полагались ногти, но троцкистско–бухаринские шпионы пробрались в издательство «Молодая гвардия» и коварно подменили букву. Опечатку заметили только в типографии, но исправить успели.
В январе 1947 года журнал «Молодой колхозник» сообщил ошеломленным читателям, что «в 1920 г. В. И. Ленин окотился в Брянских лесах». Самые проницательные догадались: окотиться Ильич вряд ли мог, но вот охотиться — вполне…
А в брежневские 1970–е годы публицист Григорий Рыклин издал книгу «Если память мне не изменяет…» Там он писал об антисоветских фельетонах Аркадия Аверченко «Дюжина ножей в спину революции» и упомянул заодно ленинскую статью об этих фельетонах. Была у Рыклина и такая фраза: «Владимир Ильич, говоря об этой книжке „излюбленного почти до умопомрачения белогвардейца Аркадия Аверченко“, смеется над невежеством писателя…»
Нетрудно догадаться, что налицо очевидная опечатка: ну не может быть Аверченко «излюбленным до умопомрачения». У Ленина он был «озлобленным почти до умопомрачения»! Опечатку в книге Рыклина заметили лишь после выхода второго издания — и заметили случайно…
Ленин от опечаток страдал немало, но боролся с ними только на страницах своих книг. А вот Лев Троцкий, сподвижник Ильича, публично объявил опечаткам бой. В 1919 году он написал пламенный призыв «Товарищам–печатникам с фронта», где особо отметил: «Товарищи–печатники, наша типографская техника ужасна… Количество опечаток, перепутанных строк неисчислимо».
Тремя годами позже Лев Давыдович обрушил стрелы критики на газету «Правда» и не преминул обратить внимание на «опечатки и стилистическое неряшество» в газете. А еще два года спустя, выступая на съезде работников военной печати, много говорил о последних номерах газеты «Красная звезда» и сообщил аудитории: «Во второй строке аншлага говорится, что представитель СССР выехал из Германии в „Москви“. Ну, уж без этого не обойдешься, на опечатке стоим…»
Впрочем, в том же 1924–м, поздравляя Госиздат с пятилетием, Троцкий был вполне благодушен: «Если хорошая книга имеет хороший запах, то я должен сказать, что в первое время работы Госиздата от его книг запах был далеко не хороший. Я имел долгую переписку с Госиздатом по поводу опечаток и разных других технических ошибок, которые теперь Госиздат исправил…»
Троцкий, конечно, источал излишний оптимизм: опечатки продолжали бытовать. Причем иногда — с ведома властей. Сам Лев Давыдович мог ощутить это на себе в полной мере. Когда в конце 1923 года разгорелась большая внутрипартийная дискуссия, на одном ее полюсе стоял Троцкий, а его оппонентами были Сталин и его тогдашние сподвижники Зиновьев и Каменев. Да и практически все ЦК.
Как уверял Борис Бажанов, в ту пору технический секретарь Политбюро ЦК ВКП(б), Сталину с его сподвижниками принесли победу именно опечатки. Методика была использована нехитрая, но весьма эффективная. Сталинский выдвиженец Амаяк Назаретян был назначен заведующим партийным отделом газеты «Правда» — той самой, по которой «сверяли шаг» все коммунисты. Стекавшиеся в отдел отчеты о голосованиях парторганизаций чуть–чуть подправлялись.
«Работа Назаретяна очень проста. На собрании такой‑то ячейки за ЦК голосовало, скажем, 300 человек, против — 600; Назаретян переправляет: за ЦК — 600, против — 300. Так это и печатается в „Правде“. И так по всем организациям. Конечно, ячейка, прочтя в „Правде“ ложный отчет о результатах ее голосования, протестует, звонит в „Правду“, добивается отдела партийной жизни. Назаретян вежливо отвечает, обещает немедленно проверить. По проверке оказывается, что „вы совершенно правы, произошла досадная ошибка, перепутали в типографии; знаете, они очень перегружены; редакция „Правды“ приносит вам свои извинения; будет напечатано исправление“. Каждая ячейка полагает, что это единичная ошибка, происшедшая только с ней…»
Ну а партийные читатели «Правды» были уверены: большинство — на стороне Сталина. И сами спешили голосовать за будущего победителя. Хотя в конце концов история вскрылась и грянул скандал на Политбюро — дело было уже сделано. Благодаря «случайным опечаткам» перелом в настроениях произошел: «Машина пошла в обратную сторону, большинство переходит на сторону ЦК, оппозиция потерпела поражение».
Однажды Сталину доложили, что одна советская газета в информации о приеме посла Польши допустила опечатку: «Товарищ Сталин принял польского осла». Сталин добродушно заметил: «Не будем наказывать газету. Она напечатала правду».
Вряд ли Иосиф Виссарионович был бы так добродушен, если бы опечатка касалась его собственной персоны. А такие опечатки случались, и не раз. Скажем, в 1938 году районная газета «Колхозный путь» (Псковская область) сумела разом задеть и Сталина, и его сподвижника Ворошилова. Климент Ворошилов был назван в газете Алиментом, а во фразе «Сталин у избирательной урны» поменялась всего одна буква, но смысл стал совсем иным: «Сталин у избивательной урны». Был ли в этих опечатках злой умысел, выяснять взялся вездесущий НКВД.
Годом раньше двусмысленную опечатку допустила ленинградская спортивная газета «Спартак». В одном из репортажей она сообщила: «мелкий тоскливый вождь сеял над зеркальным прудом стадиона». Подразумевался, конечно, дождь, но бдительные товарищи заметили диверсию. Вождь‑то в 1937–м был один, и почему это он стал «мелким тоскливым»? Конечно же, и на этот вопрос пришлось кому‑то ответить…