— Ну, это было бы слишком. — Лицо у Рэндом оставалось каменным. — Чем я могу помочь Тору?
Артур решил зайти с другой стороны.
— Ты что, никогда не влюблялась, Рэндом? Вспомни, что это за чувство.
Рэндом дернулась как от удара и рука ее сама собой прижалась к груди — к тому месту, на котором любил свернуться обожаемый Фертль.
— Да, помню. Но любви моей больше нет. Так почему она должна быть счастлива?
— Ты это делаешь, потому что Триллиан тебя бросала?
— Да бросала. Но назло ей я прорвалась. Столько лет офисной работы, карьеры. Но я прорвалась.
Артур стиснул дочь за плечо и заглянул ей в глаза — глубоко-глубоко, минуя отголоски темного пространства, в самые нежные недра ее души.
— Ничего ты не прорвалась. Не работала ты ни в каких офисах. И Триллиан не бросала тебя на годы — всего один раз, на неделю она оставила тебя с отцом, когда ей нужно было работать. И все, ничего больше. И это ты притащила нас всех на Землю, и ты сама, своими руками сотворила свое жалкое настоящее. Ты сама, Рэндом. Поэтому брось свой чертов эгоизм и скажи, как спасти этого беднягу.
Чертовски убедительный, надо сказать, аргумент. Рэндом не могла не заметить, что она недооценивала своего отца.
— Но…
— Никаких «но»! — Артур грохотал как настоящий отец. — Отвечай, юная леди!
И темная пелена вдруг рассеялась, и Рэндом увидела суть того, что творила. Эмоции бурлили в ее юном сердце, и она признала свою вину, вздохнув и закатив глаза — а это больше, чем можно ожидать от большинства подростков.
— Отпусти, Артур. И не надо так переживать из-за всего этого. Ну ладно, может, я и дала Тору пару резинок, на которые у Гавбеггера аллергия. Возможно. Хватит с тебя такого признания, Артур, или мне пасть на колени и умолять о прощении?
Артуру понравилось ощущать отцовскую власть.
— Ты, юная леди, — произнес он, — можешь называть меня «папа». И еще лет десять сможешь.
Ободренный успехом, Артур зашагал к перекрестью обугленного «X», где Зафод массировал Тору плечо.
Что-то не верится, что я еще хоть раз когда-нибудь раскачаюсь на это, подумал он, но тихо-тихо — на случай, если вдруг услышат его ноги и повернут обратно.
— Я так давно не бил никого по-настоящему, — говорил Тор. — Я понимаю, надо было тренироваться, но сам понимаешь, лень-матушка… Впрочем, хороший удар вышел, в замедленном повторе должен смотреться просто классно.
— Он мертв?
Тор склонил голову набок, вслушиваясь в небо.
— Не-а. Слышу, как он кашляет. Но он травмирован, сильно. Он гарантированно не тот, каким был только что. Еще один хороший удар его прикончит.
Форд подошел к ним одновременно с Артуром.
— Эй, ребята, это уже больше не интересно.
Тор вздохнул.
— Знаешь, мне и самому так кажется. Будь тут настоящая борьба или чего такого, героический поединок — а так просто я, здоровый парень, бью парня маленького.
Артур снова скрестил руки на груди и посмотрел на Зафода строгим отеческим взором.
— Все так, поэтому все это сейчас и закончится.
Зафод удивленно оглянулся на него.
— Мы что, играем в гляделки? Не моргать, так?
— Нет, Зафод, это не игра. Вы двое развлеклись? Повеселились — и хватит.
— Я бы не против, — признался Зафод. — Нет, честно, не против, но от этого поединка многое зависит. Вся карьера Тора, мои пятнадцать процентов. Боюсь, придется Гавбеггеру все-таки умереть.
— И не забудь «толстожопого».
Артур едва не задохнулся от потрясения.
— Форд! Это-то сейчас зачем?
— Ох, прости. Я некстати, да?
Артур ощущал себя довольно неуютно в тени Торова гульфика, но не отступал.
— Все дело в том, Зафод, мистер Тор, дело в том, что Триллиан увлеклась Гавбеггером. Точнее говоря, не просто увлеклась. И каким был бы я отцом ее дочери, если бы не выступил в его защиту?
Тор нахмурился.
— Что-то ты мне смутно знаком. Странное дело, обычно я или уж помню кого-то, или нет.
Артуровым ногам очень хотелось взять управление на себя и бежать с этого места быстрее даже, чем в тот раз, когда он хотел помешать матери полистать его тетрадку с вырезками из журнала для взрослых.
— Мы болтали как-то раз. На вечеринке. Вы пытались спикапить подружку.
— Спикапить? С какого пикапа?
— Знаете, такого, с кабиной, кузовом и четырьмя колесами?
— Ну?
— Так вот, не с этого.
Тор потер лоб, словно бодун продолжал еще мучить его.
— Тогда ясно. Помнится, на той вечеринке я потерял столько нервных клеток, что их хватило бы на все имперское правительство на протяжении года. — Бог-Громовержец сделал шаг в сторону. — Он снижается.
— Ты сделал все, что мог, землянин, и я тебе аплодирую! — рявкнул Зафод. — А теперь отвали, пока мой клиент будет делать то, что в его силах.
— Я не могу уйти, Зафод, — упрямо буркнул Артур. — Я не смогу смотреть Триллиан в глаза. И ты не сможешь спать спокойно, если позволишь этому совершиться.
— Моя совесть будет спокойна.
— На твоем месте я меньше всего беспокоился бы насчет совести.
Зафод нахмурился.
— А насчет чего мне стоит беспокоиться? Валяй выкладывай, чувак. Ты же знаешь, я не умею читать между строк.
— Я бы беспокоился насчет того, что Триллиан отыщет меня и сунет перо промеж лопаток.
Зафод поежился.
— Ох. Она ведь может, правда? Я просто об этом не думал. — Он покосился в сторону Хиллмена Хантера. — Я обещал тому парню смерть. Он с Земли, а ты сам знаешь, какие они бывают, тамошние жители. Им бы только крови.
— Это неправда, Зафод. Вовсе мы не все кровожадные монстры.
— Ох, правда? — фыркнул Зафод. — Как же вы тогда взорвали к черту всю свою планету?
— Не взрывали мы своей планеты! Это сделали вы! Вы, пришельцы!
— Вот так бы сразу. Поговорим о твоих обидах.
— Моих обидах? Да это ты готов к тому, чтобы человека убили за то, что он обозвал тебя толстожопым.
Зафод побледнел.
— Как обозвал?
Артур повернулся к коленке Тора.
— А вы готовы убить человека только ради того, чтобы получить работу.
— Со мной на эту тему говорить бесполезно, — заявил Тор, подергивая себя за бороду. — Я человеческую жизнь ни в грош не ставлю. Если тебя интересует мое мнение, ценности в людях не больше, чем в муравьях. И не в больших, жутких муравьях-мутантах, а в обычных, маленьких. Честно говоря, возобновление моей карьеры волнует меня гораздо больше, чем чья-то там отдельно взятая жизнь.
— И потом это нельзя считать настоящим убийством, правда? — добавил Зафод тоном, таким покровительственным, что одно это настораживало. — Он сам хочет, чтобы мы его убили.
— Больше не хочет, — сказал Артур.
— Правда? Ты уверен?
Тор отступил на шаг.
— Почему бы нам его самого не спросить?
Гавбеггер грянулся о землю с такой силой, что бессмертие вылетело из него подобием потустороннего призрака, оставив измочаленную смертную оболочку лежать в неглубокой воронке.
— Ох, — произнес он. — Это… Ох… Болеутоляющего ни у кого нет?
Форд вытянул из сумки полотенце.
— Пососите угол, — посоветовал он, протягивая его Гавбеггеру. — Вон ту, голубую полоску. Должно помочь.
Тор поднял Мьёльнир.
— Скажешь что-нибудь напоследок?
Гавбеггер выплюнул полотенце.
— Сделка отменяется. Мне нужно жить.
— Ага, вот, видите? — сказал Артур. — Он хочет жить. Не можете же вы сейчас убить его.
Тор усмехнулся; звук вышел такой, словно прокашливался огромный медведь, только что проглотивший несколько хорошо упитанных людей.
— Я не могу? Кто говорит, что я не могу? Ты?
Сквозь толпу вдруг протолкалась Триллиан и бросилась на колени у воронки с лежавшим в ней Гавбеггером.
— Нет, это я говорю, чудище здоровое. Я люблю этого мужчину, пришельца, кем бы он ни был, и тебе его у меня не забрать.
— Что-то ты мне смутно знакома, — сообщил Тор, но удара не наносил. Ему хватало проницательности, чтобы понять, насколько малосимпатичным будет выглядеть на экране то, как он опустит молот на раненого мужчину, не обращая внимания на защищающую его безоружную женщину.
— Зарк меня подери, Заф! — простонал он. — Это провал. А я так надеялся!
Зафод стиснул зубы. Впрочем, хоть маленькую победу из этой ситуации он извлечь еще мог.
— Ладно, по крайней мере отрекись от Сыра.
Гавбеггер закашлялся и застонал.
— Легко. Терпеть не могу Сыра.
Будем довольствоваться тем, что есть, подумал Зафод. Он повернулся к толпе и жестом профессионального проповедника воздел руки.
— Гавбеггер побежден, — возгласил он. — Он отрекся от Сыра и принял в качестве бога Тора.
Хиллмен Хантер торжествующе рубанул воздух ладонью, а Бафф Орпингтон бросился в самую гущу сыромантов и принялся пинать всех, кто подвернулся ему под руку.
Зафод мгновенно перевел дух.
Отлично. Беспорядки. Беспорядки мне всегда на руку. Я — агент Хаоса, подумал он. И Разрушения. Из всех богов Вселенной эти двое поют наиболее слаженно. Можно сказать, в унисон. Может, надо завербовать обоих в помощь Тору.
Триллиан поцеловала Гавбеггера в лоб и вытерла у него со рта голубую светящуюся кровь.
— Ты останешься со мной?
Гавбеггер улыбнулся, и это обошлось ему недешево.
— Так долго, насколько смогу. Этот молот выбил из меня бессмертие. Возможно, мне осталось меньше половины жизненного срока.
— Сойдет и столько, — сказала Триллиан и махнула отцу своей дочери, чтобы тот помог будущему отчиму ее дочери выбраться из воронки.
Рэндом искоса поглядывала на происходящее; к объятиям и прочим соплям она была пока не совсем еще готова.
Это темная материя? Спрашивала она себя. Или это я сама?
Эта мысль на краткий миг расстроила Рэндом, но вскоре ее вытеснила другая, более приятная: что ей, возможно, удастся воспользоваться ситуацией для того, чтобы выбить из Артура какие-нибудь полезные подарки.