Судья Рот повернулся к прокурору:
– Мистер Холмс?
– Ваша честь, я лично разговаривал с мистером Шарки, который потребовал, чтобы я обещал ему условное наказание в обмен на некие свидетельства. Свидетельства, которые мы, со своей стороны, квалифицируем в бо́льшей их части как ложные. Поскольку речь идет об обвинении в убийстве, последствия которого весьма значительны, я полагаю, ваша честь, что суд обязан допустить этого свидетеля. Вместе с тем, считая мистера Шарки лжецом, мы заявляем, что намерены подвергнуть его перекрестному допросу.
Судья повернулся к стоявшему у двери «накопителя» приставу.
– Приведите мистера Шарки.
Закованный в наручники, Тони прошел к столу защиты и опустился на стул. Появление нового свидетеля отозвалось сдержанным волнением среди собравшихся в зале зрителей.
– Тишина в зале! – строго напомнил судья и обратился к Тони: – Мистер Шарки, пожалуйста, встаньте.
– Конечно, судья. Помните меня? Как поживаете?
– Мистер Шарки, сколько вам лет?
– Тридцать семь. В следующий вторник будет тридцать восемь.
– Какое у вас образование?
– Дошел до десятого класса, – ухмыльнулся Тони. – Домашнее задание не выполнил.
– Мистер Шарки, насколько я понимаю, вы выказали желание дать показания по этому делу как свидетель защиты. Это так?
– Так, судья. Я знаю, что эта милая леди не убивала своего мужа.
– Вы понимаете, что не обязаны давать показания? Согласно пятой поправке, вы имеете право не свидетельствовать против себя. Ни одна из сторон не может вызвать вас для дачи показаний без вашего согласия. Вы это понимаете?
– Да, судья. Я эти разъяснения не в первый раз слышу.
– Вы понимаете, что, если пожелаете, вам незамедлительно назначат общественного защитника, дабы вы могли обсудить с ним или с ней, стоит вам давать показания в этом процессе или нет?
– Никакой защитник мне не нужен. Думаю, я сам лучше справлюсь.
– Сэр, вы понимаете, что вас обвиняют в покушении на незаконное проникновение в Сэддл-Ривер и что вас могут обвинить еще и в краже и владении краденым, имея в виду некий браслет, предположительно взятый из дома Грантов в Алпайне? Вы понимаете, что ваши показания по этому делу могут быть использованы против вас в других делах, что по каждому из обвинений вы можете получить по пять лет, что в общей сложности даст десять лет тюремного заключения?
Тони с усилием сглотнул.
– Понимаю.
– И наконец, понимаете ли вы, что прокурор не дает вам никаких обещаний? Более того, он намерен предъявить обвинение по всем пунктам. Вы это понимаете?
Элиот Холмс бросил на Тони недовольный взгляд.
– Да, понимаю. Но надеюсь, он еще передумает.
– Но если он не передумает – а такого намерения я у него не вижу, – понимаете ли вы, какой срок вам грозит?
– Да, судья. Я знаю, чем рискую.
Судья Рот немного помолчал.
– Я удовлетворен ответами мистера Шарки. Свое решение дать показания он принял добровольно и свободно, с полным пониманием своих прав. Ему тридцать семь лет, он учился в средней школе, но не окончил ее и в течение долгого времени имел отношение к системе уголовного судопроизводства. Я ссылаюсь на его криминальный опыт, чтобы подчеркнуть тот факт, что он знаком с судебными формальностями и понимает свои конституционные права.
До сведения мистера Шарки неоднократно доводилось, что он имеет право воспользоваться услугами бесплатного адвоката, который будет назначен сразу же после обращения. Мистер Шарки заявил, что защитник ему не нужен. Такое право – отклонить адвоката – у него тоже есть. Моя задача здесь – убедиться в том, что, какое бы решение ни принял мистер Шарки, он принял его добровольно и с полным пониманием последствий. В этом я убедился. Мистер Шарки может дать показания.
Роберт Мейнард снова поднялся со своего места.
– Спасибо, ваша честь. И я хочу попросить вас об одолжении. В связи с изменившимися обстоятельствами и вызовом нового свидетеля, а также повторным вызовом миссис Грант и мисс Санчес я настоятельно прошу дать нам дополнительный день для подготовки и перенести начало заседаний на послезавтра.
Раздраженный заявлением адвоката, Элиот Холмс начал было возражать, но потом передумал и сказал:
– Ваша честь, я готов возобновить слушания завтра, но соглашусь с решением суда.
– Не в моих правилах задерживать присяжных, но обстоятельства данного дела совершенно беспрецедентны. Суд свяжется с каждым членом жюри и проинформирует о дополнительном дне отсрочки и переносе слушаний с понедельника на вторник. Таким образом, мы возобновим работу послезавтра, в девять часов утра. Напоминаю, что никакой дополнительной информации присяжные получить не должны. О том, что им запрещено читать газетные отчеты и смотреть телевизионные репортажи о ходе процесса, они предупреждались неоднократно. В том, что средства массовой информации будут широко освещать сегодняшнее заседание, я не сомневаюсь. Это всё, господа.
Глава 54
Когда-то он делил этот офис в Форт-Ли с двумя коллегами – Тедом Грантом и Кентом Адамсом, – но теперь остался единственным практикующим врачом. В комнате ожидания доктора Скотта Клифтона ожидающих не было.
Первому пациенту, сенатору штата Брайану Макэлрою, было назначено на 9:00, а часы показывали 8:55. Всех новых пациентов просили прийти на двадцать минут раньше, чтобы заполнить бланки.
Доктор Клифтон посмотрел на своего нового секретаря Хейди Гронер и, не здороваясь, спросил:
– Сенатор Макэлрой выходил на связь? Его до сих пор нет.
– Он звонил вчера вечером и попал на автоответчик, – робко ответила Хейди. – Сообщил, что отменяет встречу.
– Объяснил почему?
Хейди недавно исполнилось двадцать два, но выглядела она еще моложе.
– Он сказал… сказал, что узнал, чем обернулась операция для его друга, и теперь не позволит вам дотронуться до него даже десятифутовым шестом.
Скотт посмотрел на нее уничтожающим взглядом.
– Извините, доктор, но вы сами спросили.
Он резко отвернулся, вошел в кабинет и захлопнул за собой дверь. Теперь до полудня у него остался только один пациент. А ведь, оперируя в то утро Даррелла Хопкинса, он был полностью уверен в себе…
Сенатор штата Брайан Макэлрой считался восходящей звездой на политическом небосводе Нью-Джерси. К несчастью, он оказался знакомым Даррелла Хопкинса, пациента, обратившегося с месяц назад по поводу замены коленного сустава. Рутинная операция, но Скотт не сумел сосредоточиться и сработал небрежно. Началась инфекция. Потребовалась еще одна операция, которую провел уже другой ортопед, доктор Кент Адамс.
Бизнес работал с убытком. Накладные расходы душили. К высокой арендной плате и растущим страховым выплатам добавились новые статьи: медсестра, техник-рентгенолог на полставки и секретарь-регистратор на полный рабочий день – для ведения учета и заполнения бумаг, в первую очередь страховых полисов.
Зазвонил телефон. Из интеркома донесся голос Хейди Гронер:
– Доктор, ваша бывшая на связи.
«Ох уж эта Карен, – сердито подумал он, поднимая трубку. – Все соки вытянет».
Вместо приветствия мать его трех детей услышала раздраженное «сколько тебе сейчас надо?».
Человек, встреча с которым значилась в плане на вторую половину дня, был не пациентом, а репортером «Вашингтон пост», собиравшим мнения медиков о ситуации с наркотиками в Нью-Джерси. Меньше всего ему хотелось тратить время на разговоры с каким-то репортером, но когда Джонатан Круз рассказал, что уже беседовал с врачом-акушером Марио Иовино о том, как злоупотребление наркотиками отражается на еще не родившихся детях, и врачом-ревматологом Нилом Карпентером о формировании привыкания при приеме наркосодержащих болеутоляющих, Клифтон передумал. Оба названных врача были фигурами известными, уважаемыми, и он решил, что причин для отказа в интервью нет.
Без десяти три Хейди снова напомнила о себе:
– Здесь к вам мистер Круз. Извиняется, что пришел рано. Я сказала, что вы сейчас не заняты и других встреч у вас на вторую половину дня не запланировано.
– Пусть войдет! – рявкнул Скотт и, постаравшись придать лицу самое радушное выражение, поднялся из-за стола. Что сказать гостю, он уже знал.
Следующие полчаса Скотт объяснял, что да, конечно, в послеоперационный период врачи-ортопеды выписывают пациентам различные болеутоляющие.
– Мы всегда внимательно следим за тем, когда рецепт нужно продлить, а когда необходимости в этом нет. И соблюдаем особую осторожность, имея дело с юными пациентами, у которых легко и быстро возникает привыкание к таким болеутоляющим, как перкосет и викодин. На нас лежит большая ответственность, и практикующие ортопеды хорошо это понимают.
За время разговора у Джонатана сложилось вполне благоприятное мнение о собеседнике: за пятьдесят, внимательный и серьезный. Но вот пустая комната ожидания, через которую он прошел к выходу, произвела унылое впечатление заброшенности и пустоты. «Интересно, сколько пациентов предпочли после раздела практики перейти к доктору Адамсу?» – подумал Джонатан.
Едва за репортером закрылась дверь, как Скотт повернулся к секретарю:
– Мисс Гронер, мне совершенно ясно, что вы еще не созрели для занимаемой должности. Когда сегодня звонила миссис Клифтон, вам не следовало называть ее «моей бывшей». И когда я принимаю посетителя, негоже делиться с ним информацией о моем рабочем графике. Посему считайте, что вы уволены с сегодняшнего дня. Я заплачу вам до конца следующей недели. Чек будет выслан почтой.
Хейди и сама уже собиралась уходить. Работа не устраивала ее по причине почти полного отсутствия таковой, да и сам доктор Клифтон успел вызвать у нее неприязнь. Поднявшись из-за стола, Хейди опустила в карман визитную карточку, которую ей дал репортер.
«У меня есть что ему рассказать», – подумала она и улыбнулась про себя.
Глава 55
Со времени начала процесса Алан Грант похудел на десять фунтов. Выступление со свидетельскими показаниями далось особенно трудно. Глядя на сидящую за столом защиты Бетси, он спрашивал себя, что чувствовал бы на ее месте. И почему только отец не умер от сердечного приступа? Почему все должно было дойти вот до э