– Это, между прочим, не дерьмо из киоска, а настоящее баварское. Из настоящей Баварии, – Слава подсел к Сашеньке поближе. – Вот, попробуй! Нам шеф привез, он туда часто по делам мотается.
– А вы, – спросила Сашенька, – вы будете?
– Да можно, – пожал плечами один, – завтра выходной.
– Можно, – согласился Володя. – Немного.
– Ну, – Слава открыл баночку, – только аккуратно, без следов. Фирма у нас серьезная, пьянок не любит. Дисциплина.
– Понимаю, – кивнула Сашенька.
– Слушай, – повернулся к ней Слава, – меня преследует одна мысль. Где-то я тебя видел.
– Во сне, – сказала она, улыбаясь.
И чокнулась с ним пивной баночкой…
Витя сосредоточенно держал руль, на дорогу смотрел с остервенением.
Тима жевал большой бутерброд.
– Жри, – сказал Витя, – тебе предстоит тяжелый активный труд. Это не стихи читать чужим бабам.
Тима поперхнулся и долго не мог откашляться.
Охранники пили пиво. Банка открывалась за банкой.
На экране видео пела и танцевала чернокожая певица.
Сашенька, поняв, что ее час пробил, встала и, танцуя, пошла по комнате. Она копировала движения певицы и получалось у нее ничуть не хуже. Парни хлопали в такт музыке. Она подходила то к одному, то к другому, словно поддразнивая их. Бдительность, пусть ненадолго, покидала стражей порядка. Они кайфовали. Улыбаясь, Сашенька брала из их рук пивные баночки и, также улыбаясь, возвращала их обратно. Именно в танце творила она свое главное действие – быстро насыпала снотворное. Охранники продолжали пить пиво.
Только Слава не пил и все смотрел на нее, пытаясь вспомнить – где же он видел это лицо!
…Было уже совсем темно, когда Витя с Тимой затормозили недалеко от офиса.
Витя спрыгнул, оглянулся, вокруг – никого. Машину поставили за густыми деревьями, ее практически не было видно.
– Рановато, – сказал Витя и посмотрел на окна офиса.
На втором этаже горел свет. Витя посмотрел на часы.
– Да нет вроде, не рано. Что же она там копается?
Тимур угрюмо молчал.
– Что, язык скушал? Не молчи.
Видно было, что Витя нервничает.
– Черт, да что же она так долго?
– Делает, что было приказано, – тихо отозвался Тимур, – она тебя всегда слушает.
На экране видика шла теперь крутая эротика. Однако охранники зевали и глядели невнимательно. Упаковка пива была опорожнена. Только Слава бодрствовал. Он неотрывно глядел на Сашеньку, а она на экран. В руках у него была баночка пива.
– Что ж ты не пьешь? – спросила она.
– Да не люблю я его.
– А что ж ты любишь?
– Тебя, – усмехнулся Слава.
– Так быстро?
– Ты красивая.
Он подсел к Сашеньке, погладил ее шею пальцами, но она не двинулась с места.
– Гляди, как ребят с пива разморило, – усмехнулся Слава и вдруг встал.
– Куда? – спросила она.
– Пошли. Есть кое-что получше пива. Для тебя.
– А ты будешь? – поинтересовалась Сашенька.
– Я пью за победы в жизни, и то не на работе.
– Пойдем, – сказала она и резко встала.
Он шел первым, она за ним. На секунду она остановилась у окна, вгляделась в темноту деревьев. А потом шагнула в комнату вслед за Славой.
Это был маленький уютный кабинет с большим диваном и не ярко горевшим торшером. На столе – шампанское, конфеты и два бокала.
– У вас все предусмотрено, – усмехнулась Сашенька.
– Заходи, дорогая Илона.
Саша не сразу поняла, в чем дело, а потом вспомнила, что надо откликаться на это имя, ведь она именно так представилась Славе и его товарищам.
…– Черт, еще одно окно загорелось, – удивился Витя. – Что бы это значило? Время, время! У нас его мало! Чего она там копается?
– Сам ты черт, – взорвался Тима, – настоящий черт! Шайтан проклятый! Куда ее втянул, зачем? Она тебя любит, а ты – говно!
– Что?!
– Ударь, ну, попробуй!
Витя замахнулся:
– Сволочь! Операцию сорвать хочешь? Всю жизнь мне исковеркать? Думаешь, я не вижу, как ты на нее смотришь своими узкими глазками? Думаешь, я слепой? Но только не видать тебе ее никогда как собственных ушей!
– Мне главное, чтобы ей было хорошо! – крикнул Тима. – А тебе на нее плевать!
Тима первый кинулся на обидчика, опрокинул его. Они почти беззвучно катались по земле прямо возле колес машины, вцепившись друг в друга насмерть…
…А в комнате Слава, повалив Сашеньку, пытался сорвать с нее платье.
– Нет, пожалуйста, прошу тебя, уйди!
– А кто мой телефон на колготках записывал? – заводился Слава. – Кто звонил, умолял о встрече? Кто приехал ко мне ночью? И вдруг не хочешь? Что за глупости, Илона?
Она лежала на диване, он крепко пригвоздил ее, держа запястья ее рук.
– Может, ребят позвать? Мне-то будет полегче, а тебе труднее. Ну как?
– Не надо, – глухо сказала она и перестала сопротивляться.
– Умница девочка.
Он навалился на нее всем телом, быстро расстегивая одежду на себе и на ней. В полутьме было видно ее лицо, искаженное ужасом. Но Слава этого не замечал…
…Сашенька встала покачиваясь. Разомлевший Слава лежал на диване. На секунду он отвернулся к стене. Девушка вытащила из кармашка еще один пакетик с порошком и сыпанула его в бокал. Потом откупорила шампанское, пена стекла к ее ногам. Налила полный до краев бокал, протянула.
– Ну, за победу!
Она стояла перед ним растрепанная, в растерзанной одежде, дышала тяжело. Он взял фужер.
– А ты?
– А я так, – и жадно стала пить шампанское прямо из горлышка. – До дна, – сказала она Славе, увидав, что он только отпил глоток.
Он хитро посмотрел на нее.
– А повторим?
– До дна, я сказала. Повторим.
Потом она двинулась к окну и не заметила, как Слава ловко выплеснул содержимое бокала на ковер.
…Тима и Витя тяжело дышали после схватки.
– Эх ты, она же сына ждет, – вздохнул Тима.
– Какого сына? – не понял Витя.
– Обыкновенного! Маленького! Который потом научится говорить! – Тима встал отряхиваясь. – Твоего!
– Врешь! – Витя вскочил.
– Зачем врать? Сам спросишь.
– Стой! Смотри, свет потух.
И действительно, свет на втором этаже погас. Это было сигналом.
…Сашенька открыла им дверь офиса.
– Все в порядке? Ну, веди! – Витя даже не посмотрел на нее, но Тима увидел Сашенькино лицо, полуразорванное платье…
– Саша, Саша, что такое?
– Прекрати, не до этого, – грубо оборвала она. – Прямо по коридору, на второй этаж.
Они взбежали по лестнице, быстро миновали длинный коридор. Сашенька шла впереди, замыкал шествие Тима с огромным чемоданом.
Она отворила дверь кабинета.
Первым вошел Витя. Он увидел… стену, увешанную старинным оружием. Великолепные шпаги, ружья, кинжалы…
Витя присвистнул:
– Молодец, старик! Губа не дура. Ну что, конкистадоры, вперед!
Они грузили оружие в чемодан и в две дорожные сумки, извлеченные из чрева чемодана. Одну из шпаг Сашенька задержала в руках.
– Смотри, – тихо сказала она Тиму.
Вытащила шпагу из ножен и показала рисунок на клинке.
Это было поле, усеянное трупами. И одинокая фигура. Французский солдат, опустившийся на землю, в немом отчаянии закрывал лицо руками.
– Мастер из Златоуста Иван Бушуев сделал. Наш, не немец какой-то.
– Вы что, офанарели? – рявкнул Витя. – А ну быстрее!
– Донесете? – спросила Сашенька, когда сумки и чемодан были наполнены оружием. – Я проверю спящих красавцев.
Парни взвалили на себя ношу и двинулись к выходу. Бушуевскую шпагу Тима почему-то нес в руках.
Сашенька бежала по коридору.
Охранники спали у телевизора.
Она заглянула в маленькую комнату, где лежал Слава. Но Славы не было. Сашенька в ужасе метнулась из комнаты. Слава выскочил из-за угла внезапно, зажал ей рот ладонью, прижал к себе. В другой руке у него был заряженный пистолет.
– Что, сучка, клофелин мальчикам добавила? Теперь я вспомнил, в каком сне тебя видел. Ты баба нашего шефа, приезжала сюда с ним, а как он тебя кинул, так грабануть решила?
Сашенька мычала, вырывалась.
– Погоди, – Слава поволок ее за собой обратно в комнату. Потянулся к телефонной трубке. – Сейчас позвоним куда надо.
Она укусила его ладонь, вывернулась, успела закричать.
Крик услышал Тима.
– Витя, там Сашенька!
– Да брось ты, неси!
Но Тима со шпагой уже несся по офису на ее крик. Его нельзя было остановить.
В комнату он ворвался неожиданно, словно черт из табакерки.
– Саша!
Охранник выстрелил.
Тима упал. Шпагу он выпустил не сразу. Сашенька видела, как медленно разжались пальцы, держащие золоченный эфес. От неожиданности Слава застыл на мгновение, и девушка успела изо всех сил ударить его по голове бутылкой шампанского.
В комнату вошел Витя. Сашенька не слышала, что он говорил. Все было как в тумане.
Красное пятно возле груди Тимы расползалось по полу.
Витя просил о чем-то, умолял, тащил ее за собой, но она ничего не видела.
Только клинок шпаги, лежащий в лужице крови.
Автомобиль несся по шоссе. Витя гнал. Она ничего не могла произнести. И пошевелиться не могла. Говорил он – длинно, путано, бессвязно. Пытаясь заглушить рев мотора и свистящий ветер, врывающийся в окна.
– Саша, миленькая, он сам виноват. Додумался дать им просто снотворное. Я это понял. Потерпи же, родная, все будет хорошо. Мы ему памятник поставим. И дом свой все равно построим. Я все сделаю, чтоб ты не ушла от меня. Я сумел, понимаешь, сумел доказать твоему Кащею, что я тоже на что-то способен! И я еще докажу – всем, всем! Я знаю про сына, он, Тима, мне сказал. Саша, теперь я буду жить для него и для тебя… Честно!
– Нет, – покачала она головой.
– Почему – нет?
– Останови! Купи мне поесть. И воды. Только сюда принеси.
На дороге кафе, где торгуют шашлыками и напитками. Оно всегда открыто – днем и ночью.
– Я сейчас, – обрадовался Витя и выскочил из машины.
Он подбежал к шашлычнику, колдующему над углями мангала.