– В общем, иду я вчера по Тверскому бульвару. Иду так, не торопясь. Нагоняет меня лейтенант. Симпатичный! – закатила глаза Вика.
– Эх, жаль, что не генерал! – Катя, швея лет тридцати, подмигнула девушкам.
– Кать, отстань, а! Был бы генерал – сказала бы: генерал. – И после паузы Вика продолжила: – И говорит: «Девушка, вы местная?» Я ему: «А что, разве по мне не видно, что не из села?» Он: «У меня к вам просьба!»
– Знаем мы, с какими просьбами офицеры обращаются к девушкам на Тверском, – не унималась Катя.
Все засмеялись. Даже Надя улыбнулась.
– Ну что вы ржете, как лошади?! – разозлилась Вика. – Лейтенант попросил показать ему Москву. Он здесь на один день, проездом. А потом…
– Представляю, что ты ему показала, – усмехнулась Надя.
Она встала из-за стола и прошлась по проходу, виляя бедрами, как Вика. Получилось очень похоже. Общий смех одобрил пародию. Надя так высоко задрала нос, вышагивая по проходу между столами, что не заметила, как племянница замдиректора подставила ей подножку. Надя споткнулась, ухватилась за стол, с трудом удерживая падающую швейную машинку.
В этот момент вернулась Клавдия Петровна.
– Так… Елисеева, что это ты тут вытворяешь?! – Мастер критически осмотрела машинку и только после этого поставила ее на место. – Ну смотри у меня! Сегодня – два часа сверхурочной работы!
– Клавдия Петровна, я сегодня не могу! Я детей из школы забираю.
– Вот не знала, что у тебя есть дети! – усмехнулась мастер.
– Она еще и не такое придумает, лишь бы не работать! – съехидничала Вика.
Надя показала ей кулак и вернулась на свое рабочее место.
4
На улице было уже совсем темно, когда Надя с Васей и Марусей вышли из школы.
– Мы с Маруськой последние в школе остались. Почему ты так долго не приходила? Нас даже отругали, – обиженно сказал Вася.
– За что отругали? Разве вы виноваты?..
– Васька, лучше расскажи, как ты двойку по письму получил! – поменяла тему разговора Маруся.
Мальчик, зашмыгав носом, опустил голову.
– Марусь, нельзя про других плохое говорить. Вася бы и сам сказал. Правда, Васёк?
– У меня тетрадка закончилась. А из газеты[13] я не хочу! – надул он губы.
– Я тебе завтра новую тетрадь сделаю. У меня еще остались чистые листы. Договорились? – успокоила его Надя.
Вася кивнул, поднял голову и зашагал веселее. Вскоре они подошли к его дому. Мальчик забежал в подъезд, а Надя с девчушкой пошли дальше.
5
Маруся, не снимая пальто и валенки, вбежала в комнату. Бабушка лежала на диване, повернувшись лицом к стенке.
– Бабуля, а я пятерку с плюсом получила! Я так хорошо стихотворение рассказала, что учительница мне… – Девочка потрясла бабушку за плечо: – Бабуля?!
В комнату зашла Надя. Она удивилась, что печка не топлена и в комнате очень холодно.
– Надя, смотри: бабушка спит с открытыми глазами! – взволнованно прошептала Маруся.
Девушка подошла к Анне Николаевне, взяла ее за руку – и испуганно отшатнулась…
В свои неполные семнадцать лет Надя еще ни разу не сталкивалась со смертью так близко. Она и сейчас никак не могла понять, как такое может быть: бабушка, которая еще утром провожала Марусю в школу, теперь лежит бездыханная и холодная.
Вдруг Надя осознала, что бабу Нюру нужно будет хоронить. И кроме нее, Нади, сделать это просто некому. Но она совсем не знает, что для этого нужно. К кому обратиться? Кому сообщить о ее смерти? Кто поможет?
«Наташа! – осенило девушку. – Она взрослая! Она должна знать!»
Надя быстро укутала Марусю в платок и оделась сама.
6
Как же тепло и уютно показалось Наде в комнате подруги!
Наташа усадила детей за стол делать уроки, а сама села поближе к Наде на кровать в другой половине комнаты.
– Я вообще никогда никого не хоронила, – всхлипнула девушка. – Даже представить себе не могу, что нужно делать. Может, есть какая-нибудь специальная служба…
– Была. До войны. Сейчас всё сложнее.
– Что же делать? – заламывала руки Надя.
– …Да ты представь, что у тебя пять яблок! – Маруся объясняла задачу Васе. – Два ты отдал Валерику. Сколько осталось?
– Да нет у меня никаких яблок. Как я их представлю?!
Наташа подошла к детям, заглянула в учебник.
– У тебя совсем нет воображения! – вздохнула Маруся.
– Зато ты воображала! – огрызнулся мальчик.
– Слушай! – Мама пришла на выручку сыну. – К Москве летели пять немецких самолетов. Два из них сбили наши зенитчики.
– Всего только два сбили? А три нас бомбить полетели? Что это за зенитчики такие! – Вася ткнул пальцем в тетрадку. – Мам, не понимаю я эту задачку про яблоки.
– Сынок, ты уже правильно посчитал самолеты. И с яблоками то же самое.
Вася оглянулся на одноклассницу. Та кивнула.
– Осталось три яблока! Какая легкая задача! – Мальчик стал записывать решение в тетрадь.
Наташа вернулась к Наде.
– Пойдем! – сказала она. – Сначала заявим в милицию. Потом всё остальное. – Она встала, взяла подругу за руку и, обращаясь к детям, добавила: – Вася, Маруся, делайте уроки. Если Валерик проснется…
– Мам, мы знаем, как его успокоить.
Наташа улыбнулась сыну:
– Мы скоро вернемся.
7
Когда подруги пришли в Юркину квартиру, Анна Николаевна так и лежала с открытыми глазами. Наташа закрыла ей глаза, накрыла бабушку простыней.
– Сейчас здесь так холодно, что неделю она пролежит… За это время что-нибудь придумаем. – Женщина перекрестилась. – Поживете пока у нас.
Надя заплакала.
– Нет, Наташенька! У вас и так тесно. У меня дома поживем. Только… помоги мне дрова перенести.
Они взяли по небольшой охапке дров и вышли из комнаты.
На простыню, укрывавшую бабу Нюру, падал лунный свет.
8
Как ни тяжело было Наде, но ради Маруси она держалась. На следующее утро убедила девочку пойти в школу. Оставлять ее одну дома она побоялась.
Прошло уже четыре дня, как умерла Анна Николаевна, но похоронить ее не было никакой возможности. Наконец Надя нашла деревенского мужика с лошадью и подводой (он продавал на рынке веники и глиняную посуду), который согласился помочь ей.
Надя решила поработать сегодня подольше, чтобы назавтра отпроситься на первую половину дня. После звонка, возвестившего об окончании смены, она подошла к мастеру, которая выборочно проверяла качество пошива:
– Клавдия Петровна, а можно я останусь на вторую смену?
– Похвальное рвение! – Мастер посмотрела на часы: – Но сегодня нельзя. Через полчаса будут травить грызунов.
– А можно я завтра выйду на работу после обеда?
Мастер удивленно подняла брови.
– Я бабушку хороню, – всхлипнула Надя. – Больше некому.
– А-а! Тогда конечно. Сразу бы так и сказала. Напиши заявление…
– Спасибо большое!
Надя развернулась, чтобы уйти, и натолкнулась на Вику, которая стояла прямо за ее спиной.
– Клавдия Петровна, это не ее бабушка, а соседская.
– Елисеева?! – Мастер была озадачена. – Это правда?
Надя бросила гневный взгляд на Вику. Та злорадно улыбалась.
– Да! Это соседка. Понимаете, у нее только маленькая внучка. Внук ушел на фронт. Больше никого нет.
– Если ты всех соседей хоронить станешь, то кто за тебя работать будет? – строго спросила мастер.
– Уж точно не я! – вставила свои «пять копеек» Вика и вышла за дверь, виляя бедрами.
Рано утром Надя встретилась с мужиком, который обещал помочь ей с похоронами, она отдала ему деньги за работу и продуктовые карточки.
– Дядя Паша, я очень на вас надеюсь. Не отпустили меня. Не подведите только.
– Ты, дочка, главное – не боись. Дело божеское. Проводим в последний путь твою бабусю. Сделаем всё в лучшем виде.
– Спасибо вам!
9
После работы Надя забрала Марусю из школы и привела ее в свою квартиру.
Они растопили буржуйку, заварили морковный чай. Спать решили вдвоем на диване – так теплее. Да и негде было больше. Одеяло и подушки перенесли из Юркиной комнаты.
А вечером, когда девочка уснула, в дверь неожиданно постучали. Надя, недоумевая, кто бы это мог быть в такое позднее время, пошла открывать. Оказалось, две соседки пришли помянуть бабу Нюру. Тетя Лида принесла оладьи из картофельных очисток, старушка Евдокия – селедку.
Надя достала банку засахаренного варенья, которую берегла на черный день.
– Мы сначала к Нюре сунулись – думали, вы с Марусей там, – начала разговор Евдокия после того, как Надя из воды и варенья сделала морс, который заменил им вино.
Выпили за упокой души новопреставленной Анны.
– Мы же с Нюрой не разлей вода были! – Евдокия смахнула слезу, она сидела, подперев щеку рукой. – Такая бойкая в молодости была! Сколько раз меня выручала. И всё от сердца! Душа-человек – одно слово.
– Ты не смотри, что она такая старая да хворая в последнее время стала! – поддержала разговор тетя Лида. – Ей и сносу не было, пока сноха непутевая со своим хахалем не сбежала, детей, Юрку с Марусей, бросила. А уж когда похоронку на сына получила – совсем обессилела. Только и света у нее в окошке было, что внук да внучка!
Гостьи ударились в воспоминания. Говорили о том, как хорошо они жили до войны. А когда дошли до дней своей молодости, даже повеселели.
Надя слушала рассказы о том времени, когда ее и на свете-то не было или когда она была еще совсем маленькой. О долгой и трудной жизни ушедшего навсегда человека…
Наконец, когда поток воспоминаний о бабе Нюре иссяк, Евдокия – уже совсем другим, будничным голосом – спросила:
– С Марусей-то что решила? Сиротка ведь она теперь. Круглая.
– Как – сиротка? – Надя даже опешила. – У нее родной брат на фронте. Скоро вернется!
– Ты вот что, девка, не дури! – поддержала подругу Лида. – Зачем тебе такой прицеп, такая обуза? Война вон какая страшенная идет. У само́й молоко на губах еще не обсохло.