Юрка сознавал свою вину перед Надей, но сильно не переживал. Он вообще не очень-то расстраивался из-за разных пустяков, а ситуацию с Надей – особенно после всего, что он пережил на фронте, – считал пустяковой.
Поначалу ему просто было хорошо оттого, что он вернулся домой живым. Что не нужно мерзнуть в окопах, ползти по мокрой липкой глине под свистящими пулями фашистов, вздрагивать от разрывов мин, снарядов. Не нужно вжиматься в землю от душераздирающего воя немецких бомбардировщиков.
Радовался тому, что можно утром поспать подольше, вскипятить чай, выйти во двор и спокойно покурить на лавочке, наслаждаясь запахом махорки. Юрка быстро наловчился спускаться по лестнице на одной ноге, опираясь на костыли. Радовался, что Маруся, придя из школы, бросалась к нему, обнимала и целовала его. Он с улыбкой слушал ее щебетание – об уроках, учителях и подругах. А еще ему было хорошо и спокойно с Валей. Она сразу же устроилась на работу в госпиталь. Но у нее хватало сил и хозяйство вести, и быть ласковой с ним и с Марусей. Вскоре Юрка стал получать пенсию по инвалидности.
В Москве был открыт эвакуационный приемник для инвалидов войны. Там любой фронтовик, получивший увечье в боях, мог рассчитывать на питание и медицинское обслуживание. 4 августа 1942 года в городе открыли 25 специализированных столовых для инвалидов Великой Отечественной войны.
В общем, голодать им не приходилось.
Можно сказать, что Юрка был счастлив настолько, насколько может быть счастлив девятнадцатилетний парень, чудом избежавший смерти и потерявший на войне ногу.
В их коммуналке круглосуточно было включено радио. Юрка, как и большинство москвичей, следил за сводками с фронта.
5 июля 1943 года началась Курская битва – одно из решающих сражений Великой Отечественной войны. На первом этапе для Красной армии это была оборонительная операция: крупные силы противника наступали из окрестностей Орла и Белгорода, согласно плану германского командования, названному «Цитадель». Но с 12 июля оборонительная фаза операции сменилась наступательной, и в ней были задействованы крупные силы трех советских фронтов.
5 августа в честь освобождения Орла и Белгорода в Москве был произведен первый победный салют.
В истории войны 1943 год занимает особое место. После трудных побед в Сталинградском и Курском сражениях Красная армия прочно и окончательно взяла стратегическую инициативу в свои руки.
То, что произошло в 1943 году, стало для СССР прочным фундаментом Победы. До нее было еще далеко, но Красная армия, с кровопролитными боями преодолевая сопротивление, уже неудержимо шла вперед.
Наступал новый, 1944 год.
6
В ходе Ленинградско-Новгородской наступательной операции, начатой 14 января 1944 года, Ленинград был полностью освобожден от блокады, длившейся 872 дня. Это произошло 27 января.
В швейной мастерской всегда было много работы, в том числе и в январе 1944 года. Девушки и женщины строчили гимнастерки и галифе для солдат. Клавдия Петровна придирчиво проверяла качество шитья.
– Всем труженицам тыла – успешной работы! – Замдиректора сегодня выглядела как-то особенно торжественно.
Швеи вразнобой – кто-то не поднимая головы от машинки – ответили «спасибо».
– Надеюсь, что новость, которую я принесла, добавит вам энтузиазма.
Машинки смолкли, все глаза устремились на начальницу.
– Вашей бригаде за отличные производственные показатели выделили три билета в Большой театр на оперу Чайковского «Черевички». Бесплатно!
Все заметно оживились, стали переглядываться и перешептываться.
– Клавдия Петровна, скажите, кто у вас – самые достойные?
Вика смотрела на мастера, пытаясь перехватить ее взгляд.
– Все девушки хорошо работают. Кого-то особо выделить не могу. Я предлагаю бросить жребий, чтобы всё было по-честному и без обид, – после небольшой паузы решила мастер.
– Ну не знаю… – засомневалась Командорша. – Полагаться на волю случая…
– Кто за жребий? – Клавдия Петровна не собиралась менять свое решение.
Все, кроме Вики, подняли руки.
Мастер взяла из корзины тканевые лоскутки одного цвета и на трех из них поставила химическим карандашом по крестику. Свернула их и сложила в коробку. Девушки по очереди подходили и тянули жребий.
– Один есть! – показала всем крестик швея, которая тянула жребий третьей.
Замдиректора вручила ей билет. Девушка бережно взяла его и стала рассматривать.
Юле достался лоскуток без крестика.
– А! Мне никогда не везет.
Вика долго не решалась тянуть жребий. Ее стали торопить. Наконец она собралась с духом – и вытащила лоскуток тоже без крестика. В отчаянии девушка посмотрела на тетю. Та равнодушно пожала плечами.
Надя подошла к коробке, не глядя опустила руку, вынула кусочек ткани. Развернула… Там, к ее изумлению, оказался крестик.
– А вот и второй, – сказала она безо всякого энтузиазма.
– И у меня! – запрыгала и захлопала в ладоши швея, тянувшая жребий сразу после Нади.
Командорша выдала им по билету и ушла не прощаясь.
Вика подошла к Наде:
– Уступи мне свой билет! Тебе ведь он не нужен! Я же вижу.
– А почему это именно тебе?
– Вот чувствую, судьба моя там меня ждет!
– А как же тот лейтенант? – ехидно подмигнула Вике Катя.
– Так он уехал на фронт. Давно. И вряд ли вернется… Елисеева, слушай, я за тебя сверхурочно отработаю. Хоть всю неделю. Клавдия Петровна, ну скажите ей.
Мастер, не желая вмешиваться в эту ситуацию, вернулась к своей работе.
Надя сделала вид, что раздумывает. Вика, умоляюще сложив руки, заглядывала ей в глаза. Но Надя взяла свою сумочку и убрала в нее билет. Подальше.
– Ну что ты за человек такой! – зашипела Вика. – Прямо… собака на сене. Ни себе, ни людям!
Вика выбежала из мастерской. Из коридора стали доноситься ее рыдания.
Надя вернулась на рабочее место и как ни в чем не бывало продолжила шить.
Советский Союз начал возвращаться к мирной жизни: быстрыми темпами восстанавливались и снова вводились в строй заводы и фабрики, электростанции и шахты. 1944 год был отмечен большими трудовыми успехами. Великая Отечественная война переходила в решающую фазу. В стране снова открывались возвратившиеся из эвакуации театры, музеи, институты. Возобновились матчи кубка СССР по футболу.
7
А Наташе приходилось на полную мощность включать свою кулинарную изобретательность. Она уже второй день варила, что называется, «кашу из топора». Вот и сейчас Синицына положила в кипяток измельченную картофельную кожуру, предусмотрительно оставленную про запас в относительно сытые дни. Туда же, в кастрюлю, она высыпала и остатки муки. Получилась довольно густая тюря. Васе это незатейливое блюдо даже понравилось, особенно когда он добавил в него соли и посыпал перцем.
Надя после работы пришла к Синицыным в приподнятом настроении. Хозяйка сразу же достала для нее тарелку. Но девушка не спешила садиться за стол. Жестом фокусника вынула из сумочки билет в Большой театр.
– На черном рынке за него тысячу дают. Я узнавала, – с места в карьер ошарашила подругу Надя.
– Это ж три моих зарплаты! – Наташа взяла билет. – Откуда он у тебя?
– В орлянку выиграла! – Девушка скинула пальто. – В общем, так: продай и накорми детей нормальной едой с рынка.
Наташа стала внимательно рассматривать билет.
– «Черевички»! Сам Лемешев[14] поет! – восторгалась она.
– Наверное, потому так дорого и ценится.
– Так, Надежда! – Наташа была настроена очень решительно. – Это твой билет, и в Большой театр ты обязательно пойдешь! Никаких спекуляций и черных рынков!
Надя протестующе замахала руками, не желая ничего слышать.
– Не перебивай! – остановила ее жестом подруга. – Во-первых, мне еще есть что обменять на продукты. А во-вторых, в саду нас кормят завтраком и обедом. Так что бери билет и не возражай!
– А в чем же я пойду? В штопаных валенках? – Надя стала отбивать чечетку. – Хороши черевички!
Наташа достала из шифоньера пару ботиков:
– Примерь-ка вот это!
Надя, немного подумав, надела их.
– Ну как? Впору?
Девушка кивнула и с важным видом прошлась по комнате.
– Ладно! – махнула она рукой. – Наливай свою тюрю.
8
Часть коллектива Большого театра во время Великой Отечественной войны уехала в эвакуацию в Куйбышев (ныне – Самара), часть осталась в Москве и продолжала играть спектакли на сцене филиала на Большой Дмитровке. Многие артисты выступали в составе фронтовых бригад, некоторые сами ушли на фронт.
22 октября 1941 года, в четыре часа дня, в здание Большого театра попала бомба. Взрывная волна прошла наискось между колоннами портика, пробила фасадную стену и значительно разрушила вестибюль. Несмотря на тяготы военного времени и страшный холод, зимой 1942 года в театре начались восстановительные работы. И уже осенью 1943 года Большой театр возобновил свою деятельность постановкой оперы Михаила Ивановича Глинки «Иван Сусанин». Потом были и другие спектакли, в том числе и опера «Черевички» на музыку Петра Ильича Чайковского.
Места Нади и двух ее подруг по швейной мастерской были на самом верхнем ярусе Большого театра. Но им это даже понравилось: сверху была очень хорошо видна не только сцена, но и весь зал. А посмотреть было на что. Надя всего один раз была в Большом – незадолго до войны, а вот подруги оказались здесь впервые.
Они пришли заранее и, пока не началось представление, с любопытством осматривали зрительный зал. Почти весь партер был занят военными: офицерами-артиллеристами, летчиками, танкистами, связистами, пехотинцами. Ничего удивительного: необходимо было поддерживать боевой дух армии.
Прозвенел третий звонок. Занавес открылся, зазвучала музыка – и зал затих.
Спускаясь вниз по лестницам после окончания спектакля, Надя не то отстала от подруг, не то обогнала их. Опера произвела на нее такое сильное впечатление, что она и не заметила, как оказалась одна. Выйдя на улицу, девушка вдохнула морозный воздух полной грудью и тихонько стала напевать арию Оксаны, которая особенно ей понравилась и запомнилась. Но холод быстро напомнил о себе. Надя поежилась и достала из сумочки варежки.