– Извините.
Не реагируя на испуг в черных глазах, сенсор быстро поднялся со стула, пошел в прихожую и открыл дверь.
А после наблюдал сцену, подобную которой не видел никогда в жизни.
Канн ворвался в помещение так стремительно, что едва не сшиб с ног друга.
– Забыть?! Решила меня забыть? А по жопе?! – орал тот, сразу же направившись в комнату. – Ничего лучше не придумала?
Стоило ему приблизиться к девушке, как та вскинула перед собой руки, скривилась и моментально ударилась в слезы:
– Зачем! Уходи! Не хочу… Ты все равно со мной не будешь! Не хочу!
– Буду, – прорычал стратег и, невзирая на сопротивление, обнял черноволосую девчонку так крепко, как обнимают самого лучшего и самого любимого в мире человека. – Буду, дура, буду!
У Халка Конрада отвисла челюсть и «выпал глаз».
Аарон практически силком утащил ее с той квартиры – пер за собой вниз по лестнице, потом из подъезда, после усадил в машину. Сам уселся на место водителя, резко хлопнул дверцей – запер их в маленьком тесном пространстве, не стал пристегиваться – уставился на Райну. Поджав губы, покачал головой.
Нет, забыть его – надо же, чего удумала! А если бы он не успел? Платил бы потом Халку за восстановление ее памяти? Бред какой!
– Вот бы тебе…
По жопе. Однозначно по жопе!
– Я…
Райна сидела рядом, сжавшись в комок, смотрела на него со стоящими в глазах слезами.
– Забыть меня, а-а-а? Вот же, блин! Дурында.
Он всегда ругался, когда злился, – ничего не мог с собой поделать. А сейчас он злился от того, что мог не успеть, – она так близко подошла к запретной черте, что он едва успел ухватить ее за руку.
– Райна, Райна…
– А как мне жить? – прошептала она хрипло. – Как?
«Со мной, как», – хотел он процедить, но пока не стал – рано. Вместо этого ответил:
– Мы едем к доктору.
– Зачем?
– Затем, чтобы он убрал тебе шрамы.
– Нет такого доктора. Ты же знаешь… Знаешь, что написано в приговоре…
– Да отменен твой приговор, Райна. Отменен!
– Как… отменен?
– Так! Мы ведь дошли до озера…
– И в нем не было воды. Ты видел – не было…
– Там была вода, в том-то и дело! Мы просто не знали. Там была не вода, Райна, а энергия. И она была там. Была, понимаешь?
– Была?
Она снова смотрела на него, как ребенок, – широко распахнутыми глазами, доверчиво и недоверчиво одновременно, с застывшим на дне зрачков испугом. А еще разгорающейся все ярче от осознания того, что он только что сказал, надеждой.
– Была… вода?
– Да, только невидимая.
– И, значит…
– Да, значит, твои шрамы можно убрать.
Райна сидела абсолютно неподвижно в течение нескольких секунд, а потом вдруг разревелась – громко, надрывно, сделавшись совсем девчонкой.
– Иди сюда, иди. Глупая… понимаешь теперь, каких ошибок только что чуть не натворила?
Он обнимал ее, гладил, подставлял плечо, был счастлив от того, что находился рядом не только в моменты горя, но и, как теперь, радости.
– Все… Все-все-все… Мы все исправим.
А она билась под его руками, как раненый голубь, – всхлипывала, дрожала, пыталась свернуться в такой крохотный комок, который вообще не стало бы видно, – стеснялась своих слез.
– Я рядом… рядом…
Потихоньку слезы высохли; Райна вытерла лицо, всхлипнула напоследок, а через какое-то время уставилась прямо перед собой странным взглядом – вновь «нечитаемым», зеркальным. И неожиданно прошептала то, чего он совершенно не ожидал:
– Не надо доктора, Аарон.
– Почему?
– Потому что доктор… он вылечит тело.
– И?
И вдруг понял то, что она не добавила вслух: «Он вылечит тело. Но не вылечит мою голову… А там ты…»
А там он. Ему стало тепло внутри – горько от ее слез, от ее страхов и тепло одновременно. Уже скоро.
Канн притянул Райну к себе, обнял ее, деревянную, напряженную.
– Дурочка… Пообещай мне кое-что.
– Что?
– Сейчас мы поедем к доктору, и ты не будешь думать. Вообще ни о чем.
– Я не смогу.
– Сможешь. Если пообещаешь.
– Не думать?
– Да.
– Совсем ни о чем?
– Я тебя прошу.
Она не понимала, зачем он просит об этом, но неуверенно кивнула.
– Я попробую.
После того как завелся мотор, взволнованно прошептала:
– А мы едем к доктору прямо сейчас?
– Да.
– Но ведь поздно…
– Мы едем не в клинику – к частному доктору. К особенному.
– Тем более он не примет нас в такое время.
За окнами стояла темень. Но Канн, вопреки ее опасениям, уверенно кивнул.
– Примет. Обещаю.
Переключив передачу, он накрыл ее маленькую ладонь своей большой. Посмотрел на нее с тревогой, но ласково и глубоко.
– Ты обещала, помнишь?
– Не думать. Я помню.
И затихла.
Какой сумасшедший день – тяжелый и непредсказуемый. С самого утра она приняла с таким трудом давшееся ей решение, провела наедине с собой много часов подряд, не выдержала – рванула в Нордейл. Всего каких-то сорок минут назад сидела в тесной квартире перед мужчиной-сенсором – боялась того, что должно произойти, а потом вдруг пришел он… Аарон. И сказал то, во что она до сих пор не могла поверить: шрамы можно убрать – сбылось…. Сбылось, все сбылось…
И, значит, не зря они пошли в тот поход, не зря шагали, бились, преодолевали каждый шаг. Не зря. Разве могла она подумать, что ближе к ночи окажется вдруг здесь, в чужом доме, в просторной гостиной, которую не видела никогда в жизни, – уставшая, измотанная, неспособная даже сообразить, что именно чувствует в данный момент? Нет, не могла.
Из соседней комнаты доносились приглушенные голоса – Канн разговаривал с доктором. Последнего она не успела даже рассмотреть – свет падал из-за спины, и лица не разглядеть. Лишь услышала, как он ответил: «Проходите» в ответ на фразу: «Я привез тебе пациента».
Пациента.
Неужели…
Она – пациент. Приехала, чтобы ей залечили шрамы. Не в клинике – в каком-то доме.
Просто верь мне. Доверься.
Аарон просил не думать, и она всячески пыталась сдержать обещание. Смотрела на собственные колени и лежащие на них ладони, старалась не думать о том, что не ела уже несколько часов подряд, – лишь выпила какую-то непонятную таблетку и полстакана воды. Тикали над плоским экраном телевизора подвешенные на стене круглые белые часы; стоял у ее мокрых от слишком долгого пребывания на улице носков пыльный и пустой рюкзачок.
– Ложитесь.
В светлой и узкой комнате ничего – лишь застеленная простыней кушетка и один-единственный стул. Ни медицинских инструментов, ни оборудования, ни страшных на вид железных ванночек и скальпелей, которые она ожидала увидеть.
Доктор оказался приятным человеком – рыжеволосым, спокойным. Со странными глазами цвета чайной заварки. Хорошим человеком, как ей показалось. Но где же все-таки инструменты?
– А почему нет…
– Скальпелей? – «хирург» улыбнулся. – Они нам не нужны. Я – нейрограф. Лечу другими методами.
Райна кивнула, хотя не поняла ни слова. Нейрограф – кто это?
– Мне, наверное, стоит вам рассказать о шрамах? – спросила хрипло. Привыкла, что сначала пациента опрашивают, долго пишут.
– Нет, не нужно, – ответ снова ее удивил. – Я увижу все сам.
– Как… увидите?
– Это не так важно, правда? Важен результат. И да, больно вам не будет – вы будете спать.
– Просто спать? Без наркоза?
– Наркоз тоже не понадобится. Кстати, меня зовут Стивен. А вас?
– Райна.
– Прекрасно, Райна. Ни о чем не волнуйтесь, хорошо? Закройте глаза, расслабьтесь. Я сейчас положу ладони на вашу грудную клетку и увижу все, что нужно увидеть. Просто глубоко и ровно дышите, договорились?
– Договорились.
Странное место. Странный доктор.
«Верь мне».
Аарон просил верить, и она верила. Может, глупая, может, полностью сумасшедшая.
«Отключи мысли…»
Она обещала. И она сделает.
Когда ей на грудь легла теплая ладонь, Райна старалась глубоко и ровно дышать.
Стив вернулся в комнату через двадцать минут; Аарон к тому времени извелся от желания закурить, но выйти на крыльцо не решился – вдруг потревожит дымом спящую наверху Тайру? В спальне могут быть открыты окна – чужой монастырь, чужой устав. Он и так привел доку пациентку тогда, как тот уже собирался отбыть ко сну.
– Ну, как она?
– Спит. Я усыпил ее, – Стивен потер пальцами подбородок, взглянул на Аарона с немым, но не злым упреком в глаза – мол, где вы только находите таких сложных пациентов?
– Много повреждений?
– Очень много. Восстанавливать ее ткани буду долго, с перерывами. К утру, наверное, выдохнусь.
– Извини.
Канн действительно чувствовал раскаяние. Однако не мог не привезти сюда Райну, просто не мог.
Его друг лишь махнул рукой – «не ты первый, не ты последний».
– Все сделаю, просто займет время.
– Сколько?
Находясь в тишине и одиночестве, Аарон успел придумать на завтра некий план и уже вовсю продумывал его детали – ему бы только знать, какой временной запас в его расположении? И ответ дока важен, очень важен.
– Утром, думаю, закончу. Регенерация – процесс кропотливый и не быстрый, придется делать паузы, восстанавливаться самому…
– С меня причитается.
– Да брось ты. Я обещал лечить всех, кому нужна помощь, вот и лечу.
Канну «все» были «до лампочки» – ему даже сделалось стыдно за эту мысль. Но вот Райна…
– Думаешь, к обеду она будет в порядке?
– Да, к обеду точно.
– Тогда подержи ее у себя примерно до часу дня, хорошо? А потом я ее заберу. Только не говори ей ничего, хорошо?
Стив вновь взглянул на него чуть укоризненно и с любопытством – мол, в какие игры вы тут играете?
– Старик, мне это важно. Она… важна.
Лагерфельд все понял.
– Подержу, без проблем. Все равно нужно будет ее пронаблюдать. Осложнений не будет, я уверен, но в таких вещах всегда лучше перестраховаться.