— Велик лик Мэй, грозна её поступь, — еле заметно кивнул незнакомец.
Руки его покоились в складках рукавов, и не было ясно: с ножом он пришёл или с дарами.
— Полно её сердце огня и любви, — Дхару учил сына не только как тюки вязать, но и как плести переговоров нить от вод Овару до Белых песков. Что же заставило знать спуститься на нижний ярус лично?
— Скорбью полнятся наши сердца от вести, что Ваэллу Дхару покинул Тхару и направил свой караван в Дартау.
Карш не ответил. Незнакомец даже не потрудился, чтобы его слова звучали искренне — они были сухи и мертвы как пустыня. Не более чем прелюдия для истиной цели визита.
— Мы не знакомы, но ходят слухи, что вы унаследовали дело Ваэллу Дхару, — «ваэллу» так обращались лишь на юге Мэйтару, лишь те, кто до сих пор считал Аббарр таким же Севером, как и острова Архипелага.
Незнакомец чуть склонил голову и посмотрел Каршу прямо в глаза. Оценивающе, словно иголками пронизывая его мысли. Видимо то, что он увидел, или напротив не увидел, устроило его.
Тем временем, зал трактира опустел, ушёл даже хозяин, а у дверей, сложив руки, замерли два наемника с алыми перевязями и масками, закрывающими нижнюю часть лица.
— Полагаю, мои одежды не укрылись от твоих глаз и не явились тайной. Я— Сигр Алого дома Цави.
Карш сделал глоток из чаши с вином, не предлагая незнакомцу присоединиться к трапезе.
Сигр на южном наречии пустыни значило «три», и это имя давали третьему поверенному в делах Дома. Три красных полосы на правой щеке указывали на род: чем больше цветов, тем ниже положение в иерархии. Три старших и вечно соперничающих дома: Алый дом Цави, Индиговый — Зимр, Изумрудный — Нарх. И практически не имеющие влияния, отделившиеся от них младшие дома, переплетающие цвета основателей.
— Добра тебе Сигр из Алого Дома, пусть процветает он, — дежурно бросил караванщик.
Сигр беззвучно усмехнулся, но глаза его оставались расчётливы и холодны, как подобает человеку имеющему власть и хозяина. Складки мантии дрогнули, и незнакомец извлёк из рукава сложённое письмо. Сверху он положил кольцо с печатью алого дома. Тонкие пальцы с длинными, покрытыми поталью когтями, пододвинули конверт Каршу.
— Это откроет перед твоим караваном врата. Белые каменные и золотые небесные, — Сигр добавил сверху алый шёлковый кошель, — А «драконы» придадут вес и серьезность нашему предложению.
— Что требуется от меня? — спросил Карш, жалея, что вино в чаше закончилось.
— То, что ты умеешь лучше всего. Забрать товар и доставить. Без лишних вопросов.
— Значит, мой отец занимался этим? — Сигр изогнул бровь, и Карш пояснил: — Не задавал лишних вопросов.
— Ваэлла Дхару был славный караванщик, хозяин своего пути, слова и языка.
— Что ж. Пожалуй, мой вопрос не будет лишним. Куда, когда и сколько заплатите?
— В Ледяные шахты Ахран, — Сигр, подумав, добавил привычное для Аббарра название, — Копи Энхар. До новой Луны. Трижды больше.
Это было хорошее предложение. И времени до новолуния с излишком.
— В чем подвох? — Карш видел как блеснули глаза Сигра, от него не укрылось, что караванщик попался на крючок.
Сигр растянул узкие тонкие губы в мертвой улыбке и повёл плечами, словно сгоняя навязчивую муху.
— Доверие к твоему дому — залог постоянства. Ваэлла Дхару наследовал тебе, мы чтим его выбор, мы чтим связи, сотканные годами и песком.
Карш заглотил наживку, надеясь, что на той стороне лески его ждут ответы, и ему хватил сил утянуть удильщика в омут.
***
На постоялом дворе Туманника — младшего брата Стража, изъеденного рудниками и служащего перевалочной базой караванам, Карш чистил Пеструху. Мыслями он парил над дорогой к Энхар, ещё раз обдумывая всё ли готово к пути.
— Подзастрял ты на юге, караванщик, — тяжелая рука хлопнула Карша по плечу. — Когда обратно, к белым стенам, отправишься?
— Ыргых, дери тебя орхи! — мужчины обнялись, похлопывая друг друга по спине. — Однажды я сверну тебе нос.
— Так всё же? Чего прилип к Стражу? Говорят Алый Дом спустился с поднебесья. Не в курсе?
Ыргых хитро глянул из-под косматых бровей. Он не спрашивал, а сообщал, что ничего не укроется от его ушей и тысячи глаз. Ыргых торговал воздухом и звуком, но этот воздух стоил золота и серебра. Он продавал информация всех сортов — от слухов и сплетен, до содержания любовных записок и тайных указов наместников.
— Вот сделаю крюк, чтобы доставить тюки из Стража и поверну гваров на север, — ухмыльнулся Карш.
— Слышал, на той стороне от Стража, по кромке Гиблых Песков до самого Азура опять отродья ваймар промышляют. Возьми охрану покрепче.
— Ваймар? — Карш пригладил бороду. — Кто-то смог объединить их?
— По слухам кто-то из беглых. Из тех, что не должен был сбежать. Кромка вдоль Гиблых песков столь узка, что ваймар не упустят возможности напасть. Ведь ты не думал, что это будет легкий путь?
Ыргых не пришёл бы без повода. И он наверняка знал, что этот караван Карш ведет с Марагом, время от времени прибегая к услугам наемников. «Вольных», как они себя называли. Тем, кому заказан путь во все Оплоты, кому лишь пустыня рада. Значит, всего этого было недостаточно.
— Не думал, но надеялся. Есть кто на примете?
— Есть парочка. В «Каменном столе» спроси Ашри. — Ыргых улыбнулся, увидев недовольное лицо Карша. — Даром худючая девица, но с ней в паре тот, кто тебе нужен, чтобы ваймар твоих гваров за ляжки не покусали.
— Женщина в песках хуже орхов, — проворчал Карш, кривясь так, словно кислянка в рот попала.
— Женщина и есть песок, — задумчиво ответил Ыргых, глядя сквозь время. — Но эта, поверь, способна удивить.
***
Карш ожидал увидеть женщину. Ыргых его предупреждал. И караванщик ждал воительницу, опасную, злобную, может даже со шрамами. А как иначе? Но вот эта не была похожа на наемницу. Перед ним была девчонка-подросток, с ушами как у элвинга, но с цветом кожи фиолетовой глины, что добывают на архипелаге и горшки, из которой так любит цветочница Критару.
Волосы растрёпаны, на шее болтается свистулька, из оружия кинжал, которым она быстрее себе пальцы обрубит.
Перед девицей на столе стоял кувшин вина и дюжина тарелок, почти все пустые. Прожорливая особа приступила к пирогу, судя по запаху мясному. Если это и была трапеза на компанию (ведь кто же съест столько в одного?), то прочих ее приятелей за столом не было.
Карш неуверенно оглядел трактир. Нет. Больше никто кроме этой ушастой не мог быть Ашри. Пара рогатых бистов с сединой в бороде, аллатти с порванным ухом и впавшей грудью, хозяин с бугристыми от мышц руками покрытыми острыми узорами. Они еще меньше походили на женщин.
— Могу поклясться: это был не последний кусок пирога!- жахнула кружкой по столку девчонка. Да так, что тарелки подскочили.
— Что? — Карш удивленно глянул на элвинг.
— Ты долго надо мной висеть будешь и в рот заглядывать?
— Я ищу Ашри, — опешив от манер, вернее от их отсутствия, сказал караванщик.
— Ну и? — девица изогнула бровь и продолжила жевать.
— И?
— Нашел, допустим. Что дальше.
Карш подумал, как отплатит Ыргыху за такую шуточку.
— Возможно...
Но девчонка не дала ему договорить:
— Возможно лучшее, что ты можешь сейчас сделать, это дать мне поесть. В одиночестве.
Ашри зыркнула лиловыми глазами так, что Карш напрягся. Зрачки крестами ему не доводилось ещё видеть. В ней весу то полтюка шелка, а гонора как у бешеного миронгу, подумал караванщик, разглядывая ушастую наглячку, которую орхи не унесли лишь оттого, что ботинки были тяжелые.
Девчонка жевала булку, не отрывая взгляда от биста.
— Ладно, все равно аппетит испортил, — ушастая упрятала остатки пирога в сумку, опрокинула кружку вина залпом. — Чего тебе надо?
Карш чувствовал себя полным болваном. Слова не хотели вылазить изо рта, цеплялись за клыки и лишь рот беззвучно открылся пару раз.
— Ты язык проглотил? — девица прищурилась.
Внутри караванщика закипал котел. Всыпать ремня этой занозе явно б не повредило. Карш огляделся. Все лица смотрели на него и ждали развязки. Из щербатого рта аллати по подбородку ползла лапша. Рогатые кидали оценивающие взгляды. Любой их этих двоих мог быть напарником наглячки и затеять драку, стоит Каршу проявить благое воспитание к этой несуразности, зовущейся наемницей.
Караванщик придержал орхов ярости и поправил кошель на поясе.
— Мне рекомендовали Ашри в сопровождение, но, похоже, я не так запомнил имя.
— Так-так запомнил, — девчонка скользнула по Каршу взглядом. — Кто рекомендовал? Ыргых?
Не дожидаясь ответа элвинг встала и оставила на столе пару монет. После чего наклонилась к самому уху караванщика:
— И не стоит трясти лживый кошелем... так не долго и настоящего лишиться.
На стол упал подозрительно похожий на его мешочек из алой материи и звякнул спрятанными внутри «драконами». Карш, разинув рот, смотрел, как худая и мелкая элвинг, идет в сторону двери, уже на пороге она обернулась:
— Ну, пошли, покажешь, что сопровождать.
Карш сгреб кошель, сделал глубокий вдох, мысленно перечислил все оазисы торгового пути и шагнул следом. Проходя мимо стойки, он встретился взглядом с трактирщиком. Тот ухмылялся. В ухмылке не было злорадства, и не было насмешки, но было что-то такое... Карш подумал, что так улыбается тот, кто провожает одетого в шубы чудака за дверь, зная, что там уже наступило лето.
«Она сумеет тебя удивить», — вспомнились слова Ыргыха.
«Это точно», — мысленно клял себя Карш.
***
— Один день. Два дракона, — Ашри зевнула. — И деньги вперед.
Они стояли под навесом, где в тени, глубокой и прохладной, громоздились бесчисленные ящики и мешки. Карш чувствовал как от земли, усланной мозаикой из холодовика, поднимается приятная свежесть.
— А ты уверена, что мне не придется защищать тебя?
— Два дракона и обед для меня и моего друга, — элвинг даже ухом не повела на подкол Карша. — Или иди сам через Гиблые пески, вместе со своим малахольным.