Карш внимательно наблюдал.
Ашри взяла шкатулку и вытряхнула камни на тряпку. Достав нож, она отделила один из камней от прочих. Карш стиснул зубы и заставил себя промолчать, а дальше он смотрел на происходящее, широко раскрыв глаза.
Элвинг откатила камушек на противоположную сторону плиты, оценивающе оглядела. И, вернувшись, накинула на оставшиеся свою куртку.
— Излишняя предосторожность не помешает, — пояснила она.
После Ашри вернулась к одинокому орму и уселась напротив. На мгновение, закрыв глаза, Элвин подняла руку — кончики пальцев, а затем и ладонь засветились. Сначала чуть заметно, затем сильнее и вот Ашри держала в руках огонёк ярко лилового пламени.
— Ты что ли из псовых, — удивляясь своей же глупости, спросил ошарашенный Карш.
Ашри криво ухмыльнулась и медленно повела руку с пламенем по направлению к орму. Вдруг огонёк дрогнул, выгнулся и потянулся к камню. Ашри приблизила его ещё ближе и тут орм словно магнит притянул пламя и поглотил!
— Орхи меня дери! — воскликнул Карш, глядя как тусклый орм очистился, стал почти прозрачным и внутри него запульсировало крохотное фиолетовое сердечко.
— На Севере их называют мнемоморы — осколки памяти.
— Что это, Бездна поглоти? — прошептал Карш, не рискуя прикасаться к камню. — Понятно, отчего наместник был в перчатках.
— Бистам, большинству эллингов и аллати эти камни не навредят, — Ашри смерила караванщика взглядом. — Если ты конечно не из тех, в ком течёт пламя. Эти камни как упыри высасывают тебя, заряжаются и хранят силу в себе. Ну а потом, — Ашри пожала плечами. — Потом можно ее использовать. На Севере верят, что они хранят крупицу души тех, кто открыт потоку силы. Но я никогда не видела таких крупных.
Элвинг подняла руку, показывая браслет:
— Вот у меня такой тут, — на плетеном кожаном шнуре, среди серебряных резных бусин, весела крошечная ярко фиолетовая подвеска. — Забирает излишки, а бусины из лунной стали рассеивают ее.
Ашри чуть коснулась камня пальцем, и он ответил искоркой. На лице элвинг появилась улыбка. Тёплая и безмерно печальная. Но тут же брови вновь сдвинулись, и Карш уже не был уверен, что это мимолетное изменение не приводилось ему.
— Хочешь проверить на себе? — засмеялась элвинг. — Говорят, они найдут и выпьют пламя, даже если носитель сам не знает, что оно у него есть.
— Ты же сказала, что бистам нечего бояться, — Карш хмыкнул, закрывая шкатулку.
— Бистам — да, — Ашри прищурилась и внимательно посмотрела в глаза Каршу.
— Как знаешь, — после долгой паузы, сказала она и подобрав перчатку, надела на руку.
***
Карш аккуратно, стараясь не прикасаться к необычным камням, убрал их в шкатулку. Порывшись в сумках, он достал бутылку из морозного камня и мешок сушенных пещерных грибов.
— Основной товар был на Тучке, — Карш развёл руками. — Надеюсь, у этого червя разорвёт пузо от всего проглоченного холодовика. Ну, а если мороз его не доконает, так там была пара бутылок яда змей — может хоть они прожгут дырку в этой твари.
Ашри выдавила из себя усталую улыбку:
— У меня остался кусок сыра.
— А у меня, — Карш показал бутылку. — Изумительное ледяное вино из этих ужасных шахтовых ягод.
Карш скривился в гримасе, которая приводила в восторг детей приюта Маан:
— Таких бледных и растущих гроздями, словно великан Бронги мигом потерял все свои глаза, и они по волшебству сбились в кучки, как мерзкие брюшки паучков.
Карш сломал печать и выдернул пробку. Слегка тряхнул бутылкой, запуская воздух. Из горлышка вырвалось прозрачное пламя холодка, будто призрак. Морозный аромат коснулся носа и бист зажмурился от удовольствия.
— За тебя, Мараг, — караванщик салютнул бутылкой, сделал глоток и задержал вино во рту, смакуя прохладу и вкус.
Вино ледяной змейкой скользнуло по горлу. Была в нем сладость и горечь, терпкость и привкус пепла. В носу защекотало и, передав бутылку Ашри, Карш покрутил в пальцах кусок сушенного гриба, думая годится ли он в пищу в таком сморщенном, сизо—сером виде с душком немытого от Азура до Имола гвара.
— Держи, — Ашри протянула караванщику ломоть сыра. — За Марага, пусть лёгок будет его путь на той стороне.
Бутылка ещё несколько раз перешла из рук в руки, прежде чем Карш прервал молчание.
— Расскажи мне свою историю, Ашри.
Элвинг удивленно вскинула брови.
— Как тебя занесло в это проклятое богами место?
— Ты меня нанял, — криво усмехнулась Ашри.
— Да, нет, — отмахнулся Карш, — В благословенные пески Мэй и город порока Аббарр.
— Может, проклятые места специально созданы для тех, кто проклят? — ответила элвинг. — А может, приходят в них, чтобы забыть свою историю и начать новую.
— И как? Получилось? Забыть?
— Если б некоторые меньше о ней спрашивали, то может и получилось бы, — оскалилась Ашри. — А так, только начать новую.
— А я б наоборот хотел вспомнить свою жизнь, до того как стал бистом и встретил Дхару, — Карш покрутил бутылку. — За тех, кто ушёл слишком рано.
Ашри кивнула и посмотрела на браслет.
— Расскажи хоть про свой амулет, — не унимался караванщик.
Элвинг набрала полную грудь воздуха и раздула ноздри:
— Вот жеж пристал!
— А как иначе. Что ещё делать в этих развалинах. Надо ж как-то растягивать припасы... Или не надо, — Карш достал ещё одну бутылку.
— Угу, и вытягивать байки, чтоб потом травить у костра из гваровых лепёшек.
— Фу, какая гадость! Какие у тебя не качественные представления о жизни караванщика... Во первых не всякая лепешка годится для костра, ведь на нем готовят еду. А во-вторых...
— Ой, не хочу даже знать, о ваших особых пустынных традициях! Ладно, слушай. Есть вещи, что, как твой омэйро хранят частицу жизни. Крупицу сердца тех, кто тебе их дал, и время, что они провели с тобой.
Ашри сняла с правого уха плетённый серебряный каф, заколку с косички, что болталась у левого уха и браслет с подвеской из орма:
— Вещи воспоминания. Я могу видеть их. Живыми картинами перед глазами. Не истаявшими фрагментами памяти, а четко и ясно, как если б опять прожила заново.
Ашри разложила украшения на каменной плите:
— Этот каф достался мне в Виталоне, — элвинг провела пальцем по узору металла. — А браслет в северных землях. Ну а заколка. Заколка с самого начала моего пути.
Карш слушал не перебивая. Что-то неуловимо менялось в самой девчонке, когда она говорила о своих вещах—воспоминаниях, будто каждый из них не просто напоминал, а пробуждал ее другую. Интуиция не подвила караванщика.
— Я была Эшей, Белой дланью дракона, Пепельной птичкой, Ашри... Я совершала ошибки, — голос элвинг осекся. — Непростительные ошибки. Прикасаясь, я вижу и хорошее и плохое. Я не забываю. Не могу позволить забыть.
— Это твои плакальщики, маленькая моолонг, — сочувственно произнёс Карш. — И ты кормишь их своей жизнью.
— Как каждый из нас.
— И то верно, — хмыкнул Карш. — Думаешь, эти обоссаные бронгами грибы не ядовиты?
— Странно думать об этом, когда мы уже съели половину мешка, — рассмеялась Ашри. — И с чего ты решил, что они обоссаны?
— Ха! Откуда иначе этот смрад?
— Но почему пауками? — Ашри смеялась до слез.
— Мерзкие твари способны на всё!
— Ненавижу пауков!
— Да кто ж их любит? — поддакнул Карш, зажимая нос и отправляя в рот очередной гриб.
— Ты говорил, что хотел бы узнать своё прошлое, — Ашри нахмурилась, задумавшись. — Если у тебя есть вещь из детства, я могу попробовать открыть ее память. Вот только... и я увижу ее.
Элвинг застегнула браслет на руке и камушек ярко засиял, словно вновь испив ее силы.
— Если увижу, — добавила она, словно оправдываясь. — Не всегда получается.
Карш замер. Была ли такая вещь? Хотел ли он действительно увидеть свои истоки?
— А если прям с меня считаешь? — хмыкнул Карш. — Так можно?
Ашри засмеялась, потирая руки. Даже молчащий все это время Сварг заклоколтал-затявкал.
— Это вот твой зверь меня обсмеял сейчас? — хмыкнул караванщик и, получив в ответ ещё порцию смеха, покачал головой. — Дожили! Никакого уважения!
— Просто тебе очень не понравится, если я «прочту» тебя, — утирая слёзы от смеха, пояснила Ашри. — Тхарод вот явно не в восторге до сих пор.
— Ладно-ладно, понял я... Но вещей таких нет, придётся самому выкручиваться... Хотя...
Карш задумался. Он потянулся к ножнам, и отстегнул вместе с кинжалом. Покрутив, положил на плиту.
— Это принадлежало Отцу. Его убили почти оборот колеса назад. Вдруг ты увидишь, что произошло в тот день. Вот, смотри, — караванщик показал на бурые пятна у застежки. — Он пытался дотянуться до него, но не успел.
Ашри подобралась. Расстегнула и сняла перчатки. Растерла ладошки друг об друга.
— Никаких гарантий, — буркнула она исподлобья. — И он если оборот болтается на тебе, то я могу увидеть твои воспоминания. Обычно предметы запечатываются сильными эмоциями.
— Ну вряд ли я испытываю сильные эмоции справляя нужду или собирая лепешки, — ввернул караванщик.
Ашри закатила глаза:
— А с виду приличный караванщик... Всё! Не мешай мне.
Карш во все глаза смотрел как на кончиках пальцев элвинг появилось еле заметное свечение, но вот уже все ладони охватывал лиловый свет. Руки будто были в прозрачных как медуза перчатках, и желеобразная плазма текла и дышала. Ашри медленно прикоснулась к кинжалу. Пламя сперва поглотилось ножнами, но затем словно взорвалось изнутри, окутав их сетью искрящихся нитей и всполохов. Световые нити наматывались на предмет как кокон и вот, когда полностью накрыли каждый кусочек, раздался хлопок. Волосы Ашри взметнулись вверх, а глаза загорелись фиолетовым огнем.
Карш не чувствовал движения ветра, не было и жара пламени, но сидящая перед ним девчонка превратилась в демона из детских сказок. Темная кожа подсвечивалась нереальным светом, пряди белых волос перьями летели на невидимых его глазу потоках. А вместо глаз — на него смотрела сама Бездна.