— Ну же, — шептала элвинг, впуская в себя пламя, — ползи сюда.
Тварь словно услышала ее и выбралась из укрытия на край обрыва. Глаза вращались в поисках элвинг, Пожиратель перетекал, все дальше отползая от разлома.
Когда глаза Ашри вновь заволокла пелена, и мир окрасился в оттенки фиолетового, она вышла из укрытия.
Пожиратель чёрной тенью навис перед ней, вскинул, подобно куфу, два из оставшихся щупальца, готовясь к удару. Но Ашри не сдвинулась с места. Она чувствовала, как пламя течет по ее венам, как кожа трещит от энергии.
— Может мое тело и хрупкий сосуд, — кулаки разжались, выпуская пламя. — Но тело лишь форма.
Ашри сделала шаг к монстру.
— Моя форма, подчиненное моей воли, — ладони почувствовали пламя и придали ему форму. — А раз так, то всё, что приняло форму меня, есть я сама.
Воля и разум управляют телом. А раз так, то и Пламя будет подчинено им.
— Я не сосуд пламени, — глаза элвинг вспыхнули. — Я и есть Пламя!
Лепестки огня пламенными цветами распустились по телу Ашри, она Ашри опустилась на одно колено и прикоснулась к камню. Из-под кончиков пальцев вырвались искры и полетели в воздух, собираясь в сложный узор синих и красных нитей.
Эти нити сплетались в ленты и, прежде чем монстр успевал коснуться Ашри, обрубали чёрные молнии твари.
Искалеченное чудовище, обезумев от боли и ярости, в последнем рывке бросилось на врага. Тень накрыла лиловый кокон, раздался хлопок. Во все стороны, разрезая Пожирателя, засеяли тонкие лезвия пламени, брызнула слизь, и куски чёрной плоти раскидало в стороны. Поверженный монстр распался на части, как растоптанный цветок. В центре, сочащихся и зловонных лепестков плоти, окруженная пламенем, стояла Ашри. Ее глаза горели огнем, а на губах застыла улыбка.
Переступив через смердящие остатки Пожирателя, Ашри хотела было развеять защиту, но затылком почувствовало опасность. Обернувшись, она увидела желтый парящий в воздухе огонёк. Моргнув, он устремился прямо на неё, легко прошёл через защиту, прежде чем элвинг успела среагировать, ударил в грудь. Столкновение был такой силы, что Ашри отбросило, лиловый купол разрушился, пламя погасло.
Прежде чем потерять сознание, она видела, как желтый огонь поглотил лиловое пламя, став черным как ночь, после чего бесследно растворился в ней.
Последнее, что услышала элвинг, был сладкий голос Пожирателя: «Добро пожаловать домой, пепельная птичка. Надеюсь, тебе понравился мой подарок».
В пустоте не было снов и ведений. Не было чувств и эмоций. Лишь покой. И когда Ашри открыла глаза, она почувствовала что этот покой все ещё с ней. Она лежала среди зловонных кусков плоти монстра, сжимая в руке окарину. Она чувствовала себя лучше. Хотя теперь и знала, что это не был Пожиратель. Но именно сейчас это ее не волновало. Пламя уснуло и больше не разрывало ее изнутри. Бездна утолила голод искрой монстра.
Возможно, впервые за последние годы она не боялась своего дара. Более того, она не ощущала его темную силу, давящую неподъёмным бременем. Никакой лиловой пелены застилающей мир, никакого страха, что одним прикосновением ввергнешь друзей и любимых в омут страхов или же откроешь их самые сокровенные тайны.
Ашри посмотрела на руки — пламя уснуло, вены больше не выпирали уродливыми жгутами. Она не просто сосуд силы. Она воля и разум, а значит ей решать. Поднявшись, она прошла мимо останков монстра, которые привлекли мелких падальщиков. Похожие на вывернутых наизнанку крипрапов, мерзкие существа суетились, стараясь урвать, как можно больше.
Осмотревшись, Ашри нашла зубастый обрубок щупальца и пошла к нему. Отогнав падальщиков, осмотрела ряды острых клыков монстра: каждый размером с кинжал. Не похоже, что монстр был ядовитый, раз его с таким удовольствием пожирали безднокрипкрапы. Ашри достала из-за пояса нож, и попробовала выковырять клык. Не вышло. Тогда элвинг вернулась с камнем и, что было сил, ударила по челюсти. Осколки разлетелись, но из раздробленной челюсти, удалось извлечь целые.
— Послужишь на благо науке, — перепачканная элвинг, взвесила в руке трофее: два ровных костяных клыка.
Ашри вернулась к разбитой статуе, уселась на камень, взяла в каждую руку по клыку и закрыла глаза. Сосредоточившись на стуке своего сердца, она обратила взгляд внутрь. Тихо шелестело усмирённое пламя, циркулируя по венам. Ашри прислушалась к этому шороху. И услышала, как звуки складываются в мелодию. Пламя пело внутри нее. Начертив в воображении образ, Ашри направило пламя к ладоням и кончикам пальцев. Почувствовав холод кости, представила, как сотни искр сплетаются вокруг клыков монстра, становясь его продолжением. Материализация.
Ашри открыла глаза. Костяные иглы в ее руках светились. Элвинг вложила еще силы, и пламя продолжило форму клыка, удлиняя его. Неужели получилось! Ашри выпустила еще силы, и в этот миг, лопнув, кость разлетелась на осколки.
— Лучшее враг хорошему, — услышала она совсем рядом.
Вскочив, Ашри обернулась. По ту сторону камня стояла Аббис и улыбалась, обнажив клыки.
Седьмая история моолонга: Алый песок Варме
— Раз ты отказался разделить завтрак в моем доме, значит тебя одолевают сомнения, — Ыргых приложил к губам тонкую костяную трубку и выпустил через нос две тонкие струйки сизого дымка, пахнущие веточками чавуки и мятой. — Но раз ты готов сесть за стол со мной, нам ещё есть о чем говорить.
Карш опустился на свободный палан — низкий стул, что брюхом задевал пол, и нёс на себе прочную подушку набитую шелухой семян и принимающую форму любых ягодиц.
Карш поерзал, палан был на удивление неудобен. Но поймав неодобрительный взгляд старика, караванщик застыл: переговоры требовали покоя, любая суета, в том числе тела, была признаком неуважения или неискренности.
— Произошло нечто, что рождает во мне сомнения. И лучше я откажусь от твоего гостеприимства, Вэл Ыргых, нежели оскверню его.
— Справедливо, — Ыргых постучал трубкой выбивая прогоревший табак. — Тогда давай поскорее покончим с этим. Я знаю, что ты хочешь отправится в Чёрный Цветок в Драконьем Хвосте, и ты знаешь, что сделать это сможешь лишь со мной. Но какая зола насыпана меж этих двух фигур?
— Скажи, почему ты посоветовал мне девицу с кайрином, и кто ещё знал об этом.
— Ты хочешь знать знал ли я о целе твоей поездки в Ахран, и говорил ли я Цави, что ты нанял Пепельную Птичку? — Ыргых усмехнулся и стал набивать трубку. — Чтобы получать ответ сколько ног у гвара, не стоит спрашивать о цвете его седла.
— Я хочу знать, могу ли доверять тебе.
Ыргых молчал, и молчание его длилось так долго, что Карш подумал не забыл ли старик о нем.а ещё палан был зверски неудобен. Но вот бист закончил набивать трубку, раскурил и выпустив череду мелких колечек ответил:
— Тогда спроси себя, что было бы не найми ты её.
Карш задумался. И теперь молчание сковало его уста. Ноги затекли, но вереница мыслей, заполнившая разум колола сильнее, и физические неудобства на время отступили.
— Дхару тоже работал на Цави и доставлял камни Ахрана? — на один камень стало легче.
— Твой Отец был караванщик и не была уголка Мэй куда б не заглянул его гвар. Будь то тропа к Морозной Долине или порт Лантру. Он шёл и под лучами Орта, и под светом Звезды.
Карш посмотрел в глаза Ыргыха. Долог был этот взгляд и ни один из караванщиков не спрятал глаза, но и не раскрыл своих секретов. Но вместе с тем взгляд этот был полон Силы и Слова. Силы, способной дать и держать Слово.
— Могу ли я присоединиться к Драконьему хвосту, Вэл Ыргых?
— Конечно, если сомнения больше не тяготят тебя, — прищурился старик.
— Лишь вопросы, — легкая улыбка.
— Пытливый ум всегда найдёт ответы, стоит лишь найти своего моолонга и пройти его путём, — Ыргых кивнул. — Но не ищи наемницу с кайрином. Не торопи её время. Иди своим путём.
Очередная пауза растянулась и Карш подумал, что ещё на один вопрос его не хватит: палан будто зубами вгрызался в него. А ерзать значило выказывать неуважение собеседнику. Старик лукаво смотрел, неспешно пуская табак.
— И раз наши гвары выйдут бок о бок, то я приглашаю тебя остаток дней провести под моей крышей.
Карш хотел возразить, но Ыргых лишь устало махнул рукой:
— И своего гварника тоже бери, пока он не лишился обоих глаз и не нацеплял всякой гадости.
— Воистину ты прозреваешь в глубины песков и трактиров, — ответил Карш, принимая приглашение и вспоминая Марага и вручённого ему накануне «дракона».
Карш неловко поднялся. Ноги пронзили тысяча иголок, и жуткое желание растереть ягодицы влекло Карша к выходу и лишь приличия не позволяли сделать это быстрее, чем положено веками традиции, годами уважения и нежданно нахлынувшей тоской по прошлому.
От Ыргыха не укрылась деревянная походка Карша, и, казалось, старик во всю потешался над сыном Дхару, как мудрец потешается над учеником, решившим встать на голову, чтобы лучше разглядеть песок. Не успел Карш доковылять до мозаичной арки, ведущей к выходу, как Ыргых окликнул его:
— А ещё, мой друг, чтобы ноги слушались тебя, сади свой зад лишь на проверенный палан, а не набитый бобами.
Карш натужно рассмеялся, поблагодарил и обещал быть к ужину. Укрывшись в темной прохладе коридора, Карш с великим облегчением растер затёкшие ноги и подумал над тем, какой урок и какие ответы он получил.
***
Драконий хвост, огромный караван, что раз в сезон выходит из Стража и ползёт к Аббарру. В нем идут торговцы и переселенцы, путешественники и наемники, те, кто хочет заработать и потратить. Это текучий город, полноводная река аллати и бистов, что врезаются в барханы Мэй, стекаются ручейками из оазисов, или наоборот стайками отделяется и уходит рукавом к Сердцевине, а следом и в Имол.
Не нужно бояться ваймир или иных разбойников, опасаться голода или нехватки запасов. Но и платить за это придётся самым ценным — временем. Драконий хвост был назван за то, что иногда голова каравана могла сделать круг и ухватить свой же хвост, что все ещё плёлся в начале пути.