Они пошли дальше. По темному камню, на котором терялась тень. Абби молчала, а Ашри не знала о чем спросить жрицу Пламени. В голове роилось великое множество вопросов. Ей хотелось узнать, как ей удалось выжить, и почему Пожиратель пощадил ее. Отчего аллати, вопреки ожиданиям Совета, не пострадала и даже не выглядит уставшей. По их словам, она должна держать портал, защищая от Скверны. Но...
— Как ты прошла на эту сторону? — спросила Аббис, прерывая размышления элвинг.
Ашри закусила губу и впилась ногтями в ладони:
— Через пробуждение искры. Храбрый синий бистеныш был со мной. Но когда я очнулась, Зурри не было. Ты не видела его?
— Зурри? Сирота из приюта? Какое раннее пробуждение, — Аббис покачала головой. — Нет. Я не видела его. Я увидела пламя Тирха и когда добралась до места, нашла тебя, сидящую на обломке камня в ошмётках падали.
Ашри хмыкнула, и понюхала себя, надеясь, что вонь успела выветриться.
— Где твой кайрин? — неожиданно спросила аллати.
— Улетел. Я отпустила его. Наверное, уже у Парящих островов.
— Удалось раздобыть столь крупный рубин? — хмыкнула аллати.
— Даже если и так, к чему этот допрос? — Ашри напряглась и остановилась. — Какое это имеет значение?
— Всё имеет значение, — сухо ответила Аббис, и, сделав ещё несколько шагов, остановилась.
Ашри не сдвинулась с места. Наблюдала, как аллати бросила долгий взгляд через разлом, туда, где застывшая лава образовывала чёрный город. По-звериному, Аббис втянула воздух, словно ища затаившегося врага, а после развернулась и приковала взглядом элвинг.
— Мы пришли.
Ашри нахмурилась: камни тут ничем не отличались от камней за спиной, а пропасть все так же была неприступной. Ее замешательство, похоже, забавляло аллати.
— Ну же, встань рядом со мной, — Абби жестом пригласила элвинг.
Перед глазами Ашри возникла та же иллюзия, что впервые поразила ее в песках Мей. С каждым шагом мир расслаивался. Выступающий край обрыва с обломком колонны ожил. Раскрошенный серый камень пустил зелёные побеги и те вернули ему былой вид. Пламя сплелось и устранило следы времени и забвения, как прежде соткало новую одежду элвинг. Но огонь не застыл, не принял форму материи, он продолжал сиять, как бы подчеркивая разницу в дне сегодняшнем и минувшем. Обнажая память, но не обращая мир вспять. Врата, подобные тем, что открывали путь к Аллее Теней, вели через пропасть. Ашри зачаровано шла к ним. Вглядывалась в вязь узоров и мерцающие части механизмов. Все те же технологии Древних, как у Врат, что держат хранители, оберегая мир смертных от вторжения Хаоса. Но меньше, скромнее. Через арку скрытого портала серость Дартау выглядела иначе. Нет, это был все тот же бесконечный разлом. Но теперь густая тьма вызывала восхищение, как бесконечное ночное небо. Величие и непостижимость. Вылинявшие клочья тумана рассеялись, чёрный город на той стороне искрился глубиной и таинственностью. Его грани, гладкие как стекло, впитывали любой свет и отражали всполохами — он словно дышал. Нет, пульсировал, как живое сердце. А может тот скудный свет был заточен в нем самом? К Чёрному Цветку вел изумрудный, сотканный из пламени мост, узкой лентой в плавном изгибе перекинутый с одного края пропасти на другой.
Ашри хотела пройти сквозь Врата, но Абби остановила ее:
— Постой, — аллати мягко отстранила элвинг и подошла к правой стороне арки. — Подобно любым дверям, даже Врата Бездны нуждаются в ключе. Особенно Врата Бездны.
Жрица Пламени сняла с шеи амулет и поднесла к камню. Накрыв ключ ладонью, Аббис зашептала слова. Врата откликнулись зову, и призрачный механизм пришёл в движение. Сотни мотыльков сорвались с моста и устремились прочь. Так огонь костра бросает искры в ночное небо, так бабочка теряет чешуйки со своих крыльев. Ашри видела, как мост менялся. Он становился синим, пламя Интару теряла огонь Имола, становясь лазурной синевой Азура.
— Теперь можем идти, — Аббис вернула ключ на шею. — Но стоит поторопиться, пока мост вновь не вобрал в себя искры Имола.
— Что значат эти символы? — Ашри указала на вырезанные в камне руны. Некоторые были похожи на ключ-подвеску Аббис, другие встречались ей в росписи древних руин.
— Руническое письмо Древних, — Абби указала на петлю с перекладинами. — Это знак Тау, означающий путь и пламя Интару. У каждого цвета пламени — свой знак. Древние наделяли слово силой, а руна была печатью. Начертанный, вырубленный в камне знак служил предостережением и заклинанием. До сих пор мы носим тау на шее, открывая им пути для тока пламени.
— Ключи от шкатулок были похожи на тау, — вспомнила Ашри. — А мелодия погружала в вязкий морок кошмаров.
Аббис нахмурилась:
— Значит с помощью песни Черного Цветка Пожиратель и находил путь в Тхару и добавила: — Как только я уберу тау, нам придётся бежать на ту сторону пропасти так быстро, как если б за нами гналась сама смерть.
Ашри кивнула.
Они бежали со всех ног. Ашри видела, как мотыльки возвращаются обратно, и там, где оседают, превращаются в свет Интару. Лакуны призрачного зелёного моста попадались все чаще, они разрастались и в какой-то момент нога элвинг, попав в одну из них, сорвалась в пустоту. Пошатнувшись, Ашри потеряла равновесие, и если б не Аббис, рухнула в пропасть. Аллати ухватила элвинг за руку и рывком выдернула на твёрдую синюю поверхность.
— Ещё быстрее! — прорычала она.
Казалось, этот мост не закончится никогда. Однако столбы скал приближались, и Ашри видела в них пролеты и крыши, гармонию и замысел. А ещё она видела другие зелёные нити, что пересекали разлом и резали тьму на части. Другие призрачные мосты связывали берега Дартау. Пути, видимые лишь теми, кто уже над пропастью.
В какой-то момент, на последнем отрезки пути, Ашри отстала, окликнула Аббис, но та не оглянулась. Чёрная волна волос мелькнула и устремилась к спасительному рубежу, перепрыгнув через зелёный провал. Ашри видела, как подруга почти добралась, но так же видела, что мост впереди горит ярким изумрудом. Желтые мотыльки оседали под ноги, элвинг с трудом находила островки синей тверди. Не оглядываясь, она знала — обратный путь отрезан. Но и впереди ее ждала пропасть. Стиснув зубы, элвинг оттолкнулась от последнего твёрдого камня и прыгнула, в зелёное облако. Время растянулось на тысячу мгновений, мир замер ослепительно сияя. В последний момент Ашри зажмурилась, предчувствуя падение в пустоту, но ноги гулко ударили о твердь и руки коснулись холодной гладкой поверхности. Ашри вскинулась, вокруг неё летели сонмы желтых мотыльков. Сквозь трепет таящих в Бездне крыльев, элвинг увидела Врата. Рядом с ними стояла Аббис. Она улыбалась, прижимая ключ к стеле.
— Спасибо, — Ашри упёрла руки в колени и жадно хватала воздух. — В какой-то момент я подумала, что ты меня бросишь.
Абби нахмурилась и промолчала.
— Я благодарна тебе, — продолжала Ашри. — Что ты со мной... возишься.
Выпрямившись, она посмотрела на Абби и нерешительно сказала:
— Похоже ты мой последний друг на Мэйтару, — произнесённые слова обожгли разум. Прозвучали как приговор и, задвигаемая в дальний угол разума горечь, прорвалась. Осознание, что она больше никогда не увидит Уну и Клыкаря. Что их больше нет. — Последний, из оставшихся. Кто не смотрит на меня как на диковинку или проклятие.
Аббис растерялась. Ее рука дрогнула, и ключ выпал на камень Дартау. Абби наклонилась, подняла амулет, и вернула подвеску на шею. Но когтистые пальцы нервно постукивали по перекладинам металла. Ашри не знала, о чем думает подруга. Но никогда прежде она не видела ее смущенной.
— Нам надо идти, — Абби направилась к чёрным столбам, меж которых плясала дорога.
Элвинг догнала ее и пристроилась на пару шагов позади, стараясь попасть в ритм движения жрицы.
Лишенные всякой растительности камни столбами росли к небу. Идеальные грани, гладкие как зеркала. Время от времени Ашри ловила в них своё отражение — тень зловещим двойником следовала за ней. В вечном сумраке Дартау, так если бы тучи заволокли небо, но не решались пролиться дождем, движения по граням скал вызывало озноб и неприятное чувство, будто демоны следуют по пятам и лишь ждут удобный момент, чтобы напасть.
— Куда делись Древние? — прервала Ашри затянувшееся молчание, желая избавиться от преследовавшего ее морока. — Это ведь они создали все эти пламенные механизмы, колонны, статуи...
— По легендам — да. Подобные богам, способные вдыхать жизнь в неживое и ткать узоры бытия. Одни говорят, они пришли и передали знания трём народам Тхару, другие, что сами стали прародителями бистов. Но чтобы не случилось технологии и тайны Древних канули вместе с ними.
— Но Врата же остались, — не унималась Ашри.
— Врата остались, — кивнула Абби.
— И механики Грома вдыхают жизнь в воздушные корабли.
— И это тоже верно, — согласилась аллати.
— А в глубинах морей сокрыт город морвингов, — улыбнулась элвинг.
— А вот это не доказано, — усмехнулась жрица. — Многие ищут старые чертежи, изучают архивы, охотятся за артефактами, — последнее Абби особо подчеркнула. — Но кем были Древние и кем они стали доподлинно не известно. В одних апокрифах это чудовища, в других боги.
— А может они до сих пор бродят среди нас.
— Как в сказочках про переодевшихся в простолюдинов богов?
Ашри пожала плечами:
— Просто присматривают.
— Сомневаюсь.
— Знаешь, на Севере я слышала одну легенду, — Ашри вспомнила старого шамана. — О том, что раньше у каждого было две души: вечная лати и юная ита. Лати это зверь-защитник, дух-покровитель скрытый внутри тела, пробуждаемый в минуту нужды. Именно от него происходит «ал-лати», «над-дух». Та оболочка, что видима миру лишь проявление духа, чтобы ему было удобнее надевать ее. У аллати псов это пёс или волк, у ветверогих — олень. А второй дух, ита, растёт под присмотром лати, он знает лишь одну жизнь, он не ведает других миров, и потому сильнее ощущает все проявления этой жизни. Лати может бродить по мирам, поэтому он знает больше, чем «ита», но без оболочки он не может чувствовать ветер и дождь, запах дыма и тепло объятий. Поэтому он учится этому у ита. Учится жить здесь и сейчас. В гармонии прошлого и настоящего. Но вот однажды все лати не смогли вернуться. Ушли в странствие, словно их призвали, и заплутали. А вместе с ним пропала возможность оборачиваться зверем и растворяться в природе, чувствовать пути иных миров, а главное знать, что твой дух ита всегда под присмотром мудрого покровителя.