Сквозь завесу пламени, Ашри видела, как горящий силуэт Аббис продвигается от цветка к цветку. Как черные коконы с бьющимся внутри пламенем гаснут один за другим. Она впускала Пожирателя в свой разум, удерживая его внимание на себе. Она притягивала крамкинов давая Абби время освободить пленников.
Прах. Пепел. Песок.
Пламя. Я есть пламя. По щекам Ашри текли кровавые слезы. Под ногами зияла черная земля, с каждым ударом пламени в воздух взметались искры и пепел. Тени распадались и вновь сгущались. Но бутон за бутоном гас. Пока не остался один.
Мы еще встретимся Пепельная птичка. А пока прими мой подарок. Эту нить ты перережешь сама.
Смех разорвал тишину. Ашри пошатнулась и рухнула на землю, сжимая голову руками. А когда открыла глаза, то увидела, что тени растаяли. На выжженной поляне она была одна. А за ней, на белой кромке снега стояла Аббис. Повязка скрывала Взгляд Бездны, но и единственным глазом она смотрела на Ашри так, словно перед ней был призрак.
Пошатываясь, Ашри встала и направилась к жрице.
— Все кроме одного? — прохрипела элвинг.
Та лишь кивнула и отошла в сторону.
Ашри брела по истоптанному снегу. На ее глазах бутоны вяли, скручивались и рассыпались в прах. Все клетки распадались, утратив, своих пленников. Лишь один черный бутон все еще пульсировал, и от него тянулась черная нить к Господину. И Ашри знала, что внутри этого цветка.
А пока прими мой подарок. Эту нить ты перережешь сама.
Ашри прикоснулась к холодной полупрозрачной поверхности цветка. Уловила знакомый стук сердца. Заглянула внутрь и увидела Уну. Ее дух был жив.
Черные побеги не пронзали ее тело, она не была связана и подвешена сломанной куклой, как видела в своем мороке Ашри. Уна просто сидела, прижав руки к ракушке на груди. Мерцающий темный перламутр сверкал в такт ее сердцу. Она ласково поглаживала его, и тихо улыбалась своим воспоминаниям. Гаруна повернулась, будто почуяв элвинг.
Спасибо, Ашри. Ты спасла их. И меня.
Голос Уны был ласков. Всё те же слова, но сказанные без боли.
— Прости, Уна, — элвинг прижалась щекой к цветку. — Я погубила тебя.
Я рада, что ты пришла... освободила меня.
Сердце Ашри разрывалась на части. Дрожащей рукой она достала кинжал.
«Дай ему имя, как будешь готова», — слова Алого Вихря отозвались в памяти, стоило ей лишь почувствовать в руке прохладу лунной стали.
— Танат, — произнесла Ашри, сплетая пальцы на рукояти и унимая дрожь, — освобождающий и перерезающий нити по обе стороны пространства и времени.
Пламя потекло по кинжалу, удлиняя лезвие, пока кинжал не стал мечом. Тогда замахнувшись, Ашри перерубила нить держащую дух Гаруны в Дартау. Земля содрогнулась, и последний бутон тьмы превратился в пепел. В центре, где прежде был Господин, было пусто. Пожиратель исчез.
Ашри развернулась и зашагала мимо Абби к месту, откуда они пришли.
Аллати окинула взглядом элвинг, нахмурилась, и уже у зеркала, заметив в руках Ашри тау сказала:
— Я знаю, куда нам нужно вернуться, так что смогу открыть дверь.
Ашри отдала ключ. Ей было всё равно. Она хотела поскорее вернуться обратно. Пусть даже в назойливый песок Мэйтару. А оттуда может на Север. Вырваться из оков Энхар. Зеркало задрожало, всё так же показывая темный коридор. Переход состоялся. Можно возвращаться домой.
Слепо ступая за жрицей, Ашри запоздало поняла, что каменный зал ей не знаком. Радиально идущие колоны все увеличивались, как хрупкие деревца на окраине леса, что незаметно заманивают путников в чащу, где земля изрыта вековыми корнями, а небо затянуто кроной так тщательно, что у лучей солнца нет шанса не только коснуться земли, но и приблизиться к ней.
Ашри замедлила шаг и, задрав голову, вглядывалась каменные росписи стен. Картины были похожи на те, что ей довелось увидеть в Камнях Гиблых песков, но масштабнее. По звездному небу плыл кит Дархи Тау и монстры глубин сторонились его. Ниже изображался город, среди башен которого парили кенру. Запнувшись, Ашри ухватилась за каменный выступ и вздрогнула: на неё смотрели чуть раскосые, удлиненные глаза морвинга. Ашри коснулась рукой изящного овала лица. Скульптура была столь потрясающе живой, словно морвинг вырывалась из камня, ставшим ей вечной темницей. Напротив воин морского народа держал обломок копья и готовился поразить врага. Но кто был его врагом элвинг не знала: время расправилось с ним раньше, оставив лишь бесформенную глыбу. Непреодолимое желание узнать историю этого места заставило Ашри приложить ладонь к ближайшей колонне. Открыть разум и впустить в себя память древнего чертога.
Зал ожил и наполнился светом. И вот она шла по его узорчатым плитам, восхищаясь красотой и масштабом. Камень был подобен льду и искрился в холодном свете, источник которого Ашри не могла увидеть. Но зал был пуст. И единственным звуком, что слышала элвинг, была поступь времени. Крошка осыпались с барельефов, трещины росли, уродуя статуи, сцены бледнели и истирались. Ашри подошла к девушке морвинг, чьё лицо поразило ее своей правдоподобностью. Но и оно обветшало. Тлен не пощадил камень и вместо юного лица на Ашри смотрел череп с чёрными провалами глаз. Элвинг попятилась. Но что-то мешала идти. Ноги тонули в песке. Статуи и колонны крошились и оседали, а зыбучий песок держал так крепко, что Ашри билась в нем как птица в когтях сытой кошки. Но вдруг хватка ослабла и элвинг вынырнула на поверхность. Алые воды бескрайнего океана вобрали последние лучи Орта. Стоило солнце сгинуть в Бездне моря, как мир погрузился во тьму. В этой тьме, Ашри утратила все ориентиры. Она парила невесомым лепестком пепла. Не чувствуя тела, не ведая боли и страха. Она не знала существует ли. Существовали ли когда-то прежде. И когда последняя крупинка ее личности растворилась в общем Потоке, Дархи Тау проснулся и взглянул на неё. Рубиновый глаз, для которого она была не больше соринки, увидел элвинг. Но главное, элвинг увидела себя в нем. Миг узнавания распахнул завесу памяти: она уже смотрела в него раньше, до того как все началось.
— Кто я? — спросила она у Дархи Тау.
«Пепел и пламя», — слова, сказанные беззвучно, на языке которым был сотворён мир, образами зажглись в разуме.
— Я знаю тебя?
«Бесконечное множество раз»
— Почему не боюсь?
Но Дархи Тау вновь засыпал. Медленно его веки опускались, и когда глаза закрылись полностью, поднявшаяся волна ударилась в элвинг, разбивая как стекло на тысячи зеркальных кусочков.
Ашри отдёрнула руку и согнулась в нахлынувшем приступе тошноты. Пустой желудок сжимался спазмами, стремясь вывернуться наизнанку. Пережив приступ, дрожащими руками, Ашри поднесла к потрескавшимся губам флягу с водой и сделала несколько глотков. Стало легче.
— С кем ты говорила? — голос эхом прокатился под сводами зала.
Ашри обернулась. В тени колонны стояла Аббис. Жрица недоверчиво смотрела на неё.
— Кто твой собеседник, Ашри?
Элвинг вздрогнула, собственное имя прозвучала в этом месте зловеще. Ашри посмотрела вокруг. Она стояла в середине круга, окружённого камнями, от каждого из которых к центру тянулся жёлоб. Как в заброшенном храме, вспомнилось ей, где она и Клыкарь жарили горми.
— Ответь мне, — Абби вышла из тени и Ашри увидела, как в руках ее разгорается зелёное пламя.
— Я одна, — вытолкнула слова элвинг, все ещё собирая себя из рассеянных видением осколков.
— Боюсь это не так, — в руках Абби пылали клинки.
— Что с тобой, Абби? — Ашри отступила на шаг. — Это лишь память камней.
— И что сказали тебе камни? — голос жрицы был холоден и резок. — Что приказали на этот раз?
— Абби, что с тобой? — опешила Ашри. — Разве ты не видишь, это я.
— Мы видим то, что хотим видеть. Но ты была права, я последняя из твоих друзей. Последняя, кто заслуживает так называться. Ибо, пепельная птичка, я тебе не друг. Ведь ты — мой враг.
Ашри попятилась. Что за бес вселился в эту собаку? Ещё шаг и спина почувствовала камень. Тупик. Глаза жрицы горели, а пламенные клинки роняли искры на чёрный камень. Абби занесла руку и Ашри успела лишь выставить защиту. Но в следующий миг к ногам элвинг упал бесцветный мутный камень. Он прошёл через пелену кокона легко, как нож сквозь масло. И прежде чем Ашри поняла, что перед ней орм, камень втянул в себя всю энергию кокона, лишив элвинг защиты.
Ещё миг и мир потонул в ослепительно ярком сиянии.
Мимолётная вспышка оборвалась и Ашри с трудом раскрыла глаза, вынырнув из тьмы. Перед ней стояла Абби. Хотела бы элвинг поверить, что все произошедшее лишь сон, но пламенеющий взгляд хранительницы обжигал холодом.
Ты мой враг.
Ашри хотела отпрянуть, но не смогла. Ужас объял элвинг: она не могла пошевелится, не чувствовала рук и ног.
— Древние оставили в Дартау много чего, — Абби сложила руки на груди. — Требовалось лишь время, чтобы найти. А потом привести тебя сюда.
Ашри скосила глаз. Она была в какой-то капсуле или саркофаге, связанная по рукам и ногам. Напротив все те же камни, сгорбленные и кривые, как жрицы Ррабба в балахонах. Элвинг рванулась: горло сдавило до хрипа. На ней был ошейник, и теперь она ясно почувствовала, как прожигает металл горло. Ашри вздрогнула: впереди, на каменной плите, лежали яркие фиолетовые камни. Свет в них пульсировал и перетекал, как запечатанный дух. Ормы.
— Но почему? — удивленно спросила Ашри.
— Я принесла клятву хранить Мэйтару от Гаара. Держать запертыми Врата Бездны и устранять любые угрозы, в каком бы лике и времени они не являлись. Ты угроза Мэйтару.
— Я?! — Ашри хрипло рассмеялась, — Это какая-то особая шутка Хранителей?
Но, похоже, Абби говорила серьезно:
— Кто-то впустил Хаос в Тхару. Приоткрыл ключами Бездны двери. Всего лишь маленькая щель, но ему хватило, чтобы нащупать пустоту и свить гнездо. Но этого б не случилось, если б ты не обратила вспять время, меняя природу бытия. Тысячелетиями Псы Интару хранили покой Тхару. Мы истребили порочные всходы культа Варме, запечатали угрозу, отняли у последних носителей алое пламя. Но тут появилась ты! Ты вернула к жизни тех, кто ушёл в пески мрака. Ты обратила вспять их судьбу. Но все имеет плату и платой стала их искра. Душа их не вернулась. А пустоту заполнил Хаос.