е опасности.
— Ошибаешься, берабеск, — сказала Сутарей. — Как и весь твой народ, ты неправильно понимаешь истинную природу мироздания. Нет ни силы, ни власти, — она посмотрела на небо, — ни Бога, с которыми не могла бы разобраться фундаментальная магия.
Игнорируя сердитый взгляд Турнама, она снова обратилась к знакам на песке:
— Вообще-то посмотрите, как песчинки здесь изменили цвет, сделавшись из желтых серебристыми. Похоже, маг и вправду нашел, где находится Келлен. Второй набор сигиллов содержит заклинание сообщения, и он тоже был завершен.
— Аббат этому не обрадуется, — сказал Азир, подходя к нам.
— А как насчет остального ритуала? — спросил я, показав на третий круг.
Сутарей покачала головой:
— Последнее заклинание так и не было завершено.
— Откуда ты знаешь?
Я терпеть не мог признаваться Сутарей, насколько плохо я знаком с магией собственного народа.
Она провела рукой по последнему ряду сигиллов, выругавшись, когда они загорелись и обожгли ей ладонь, потом ударила по песку и уничтожила знаки.
— Эти сигиллы должны были тебя убить.
Я почувствовал слишком хорошо знакомый укол страха, смешанного с гневом:
— Как? Круг предназначен для того, чтобы активировать заклинания одно за другим. Если выслеживающее заклинание сумело меня найти, почему заклинание убийства не запустилось?
Тут заговорил Бателиос, его низкий голос донесся до нас, хотя он стоял далеко. Все мы повернулись и увидели, что он смотрит на песчаный холмик.
— Потому что кто-то убил ее раньше.
Глава 38ТЕАТР ТЕНЕЙ
От женщины, которая явилась, чтобы меня убить, осталось не так уж много, но при виде ее костей внутренности в животе завязались в узел. Обычно, когда кто-то хочет меня прикончить, он делает это с близкого расстояния — часто после длинной речи, нараспев перечисляя мои многочисленные реальные или воображаемые преступления. Однако на сей раз, если бы сработало последнее заклинание, я бы умер, так и не увидев лица своего палача.
— Почему ты так уверена, что это тело чародейки, которая творила заклинания? — спросила Диадера. — Если уж на то пошло, как ты можешь определить, что это вообще труп джен-теп?
Справедливый вопрос, так как на теле не осталось ни клочка одежды, ни плоти. Тазовая кость и челюсть указывали на то, что умершая была женщиной, но остальное? В пустыне не уйдет много времени, чтобы тело превратилось в кости и клочки волос. Пожирателей падали здесь полно, и, как только они возьмут свое, песчаные бури подчистят все, что осталось.
Сутарей опустилась на колени и постучала по костям предплечий мертвой женщины.
— Видите эти слабые горизонтальные бороздки, тянущиеся от лучевой кости к локтевой и обратно? Обесцвечивание?
Она протянула свою правую руку и вздернула рукав пальто, чтобы показать металлические татуировки, начинающиеся от ее запястий.
— Со временем специальные чернила, которыми пользуется наш народ, чтобы делать татуировки, просачиваются под кожу, в мышцы и сухожилия. В конце концов отметины появляются и на костях.
Я никогда об этом не подозревал. В который раз Сутарей показала мне, как мало я знаю о собственном народе. Просто потому, что мое добровольное изгнание началось прежде, чем меня полностью посвятили в секреты нашей магии? Или мой клан был в некотором роде более примитивным по сравнению с ее кланом? Амбиции моего отца стать Верховным Магом джен-теп встречали серьезное сопротивление других кланов или они смеялись за его спиной?
— Магия джен-теп — не такая уж поверхностная, да? — засмеялся Турнам, вытряхнув меня из моих мыслей. Он поднял запястье мертвой женщины и помотал ее рукой.
Сутарей бросила на него мрачный взгляд.
— То, что реально, часто оказывается физическим доказательством своего существования. В отличие от суеверной ерунды, которую некоторые называют верой.
— Ты найдешь множество доказательств силы Божьей в загробной жизни, язычница.
— Кстати, о загробной жизни, — сказала Диадера, отталкивая Турнама с дороги. — Кто-нибудь может мне ответить, давно ли умерла эта чародейка?
Я опустился на колени, чтобы взглянуть поближе. Наверное, из всех нас я больше всего времени провел в пустыне. Конечно, Турнам и Азир были берабесками, но их народ имел склонность жить в великолепных городах, а не в таких безлюдных просторах, которые можно найти в Золотом Проходе.
— Кости вычищены добела. Даже принимая во внимание падальщиков и палящее солнце, на это ушло бы по меньшей мере месяц.
— Но мы спасли тебя всего неделю назад, — сказал Турнам.
Я ощетинился, услышав слово «спасли», но спустил это.
— Тогда, должно быть, песчаная буря. Сильная.
Я встал и внимательно осмотрелся по сторонам.
За исключением кругового заклинания, которое удерживала на месте магия, пустыня была нетронутым ковром песка. Это само по себе говорило о времени случившегося.
— Буря не могла разразиться больше дня тому назад.
Гхилла посмотрела на меня подозрительно, как всегда:
— Почем ты знаешь, мальчик?
— Осмотрись вокруг, девочка. Все вокруг слишком гладкое. Непотревоженное. Если бы ты вернулась сюда завтра, ты бы нашла следы животных, клочки останков и другие признаки жизни.
Значит, я опоздал на день, чтобы узнать, что случилось с Рейчисом.
— Эй, — сказала Диадера, взяв меня за руку.
Она притянула меня поближе и вытянула палец, чтобы коснуться моей Черной Тени. Я уклонился, как всегда, но она отказалась меня отпустить.
«Это не твоя вина, — сказала она, посылая свои мысли через нашу связь. — Лучше тебе жить с виной, чем умереть из-за неуместной верности».
Я отодвинулся, прервав контакт. Я не был готов расстаться со своей виной, а со своим долгом перед Рейчисом — совершенно не готов. Но у меня начала рождаться идея.
Я повернулся к Бателиосу:
— Твои слезы… Они могут показать мне, что случилось с Рейчисом?
Бателиос чуть ли не вздрогнул, услышав мое предложение, морщины на его лбу углубились, заставив его выглядеть старше, чем он был.
— Боюсь, один я не смогу.
Его взгляд обратился к Сутарей.
— Мне бы понадобился алакратист. Нам пришлось бы…
Он не договорил.
Отвращение на лице Сутарей, когда она посмотрела на Бателиоса, и то, как она обхватила себя руками, красноречиво говорило о том, какой неприятной ей кажется перспектива сделать то, о чем я попросил. Спустя почти минуту она кивнула в знак согласия.
— Если иначе нельзя, давай управимся быстро. Близость, которая для этого потребуется, не то, что я…
Настал ее черед оставить что-то недосказанным.
Несмотря на добродушную улыбку Бателиоса, у меня было ощущение, что его больно укололо то, о чем она умолчала.
— Это тоже не самый мой любимый способ скоротать время, уверяю тебя.
Он подошел к ней, и, наконец, они оказались так близко друг к другу, что, если бы он наклонился или она подняла подбородок, их губы соприкоснулись бы. Бателиос потянулся к ней, но Азир схватил его за руку.
— Подожди, — сказал мальчик. — Аббату не нравится, когда ты…
— Аббата здесь нет, — перебил его Турнам. Он схватил Азира за плечо и наклонился, чтобы заглянуть ему в глаза. — И никакой маленький сплетник ему ничего не расскажет. Если только не захочет проснуться посреди ночи для пренеприятнейшей порки.
Нижняя губа мальчика задрожала. Он не смог выдержать взгляд Турнама, но не попятился, и я восхитился тем, как он держит позицию.
— Если чародейка джен-теп выследила Келлена до Эбенового аббатства, — продолжал Турнам, — нам нужно знать, рассказала ли она кому-нибудь, прежде чем погибла. Если она поделилась информацией с военным отрядом, он сможет…
— Турнам прав, — сказала Диадера. — Прости, Келлен, но это слишком важно.
Не дав мне шанса запротестовать, она повернулась к Бателиосу.
— Нам нужно увидеть, что случилось после того, как чародейка обнаружила местонахождение Келлена. Если после этого у тебя еще останутся силы, можешь попытаться еще раз поискать белкокота.
Бателиос, который все еще стоял лицом к Сутарей, заговорил со мной, глядя ей в глаза:
— Прости, мой друг, но она права. В аббатстве дети. Мы должны подумать о них.
— Тогда давай уже приниматься за дело, — сказала Сутарей, дрожа.
Здоровяк кивнул в знак согласия и склонил голову. Сутарей приблизила к нему лицо, пока их щеки не соприкоснулись. Неловко было смотреть на неуклюжую интимность их объятий. Когда их метки Черной Тени вступили в контакт, Бателиос начал проливать теневые слезы, как уже делал раньше. Они воспаряли, кружа, словно летающая корона. Сутарей закрыла глаза, показав угольно-черные веки. Метки отделились от них, соприкоснулись друг с другом и вспорхнули вверх, в конце концов найдя слезы Бателиоса, которые начали вращаться и танцевать вокруг элегантной черной бабочки. Странная процессия парила над круговым заклинанием мертвой чародейки.
— Отодвиньтесь, — скомандовала нам Сутарей.
Диадера потянула меня за плечо. Вслед за ней и остальными я отошел на несколько шагов.
Как только круговое заклинание расчистилось, слезы Бателиоса и бабочка Сутарей начали метать на землю Тени, похожие на вырезанные из бумаги марионетки, которых держат перед свечой, чтобы они отобразились на стене. Силуэты начали двигаться, и перед нашими глазами развернулась замечательная сцена. Я как будто смотрел гитабрийскую пьесу на Мосту Костей, только актеры здесь были Тенями.
Силуэт мертвой чародейки сидел, скрестив ноги, внутри ее ритуального круга. Теневая бабочка Сутарей затрепетала крылышками, и я смог различить едва слышный шепот заклинаний чародейки. Еще до того, как первый сигилл на песке занялся жутким сиянием, я узнал слоги, которые она повторяла снова и снова:
— Сарет-кавеф. Сарет-кавеф. Сарет-кавеф.
Летающий компас. Не первая его форма, несущая крошечный предмет от одного человека к другому (ею я пользовался прошлым вечером), а вторая — по ней заклинание и получило свое название — отслеживающая путь обратно к тому, кто послал предмет.