«Думай, черт возьми. Он твой отец, а не какой-то буйнопомешанный. Убеди его».
Я изо всех сил пытался придумать какой-нибудь разумный принципиальный вопрос, который мог бы убедить могущественного Ке-хеопса сделать нечто настолько фундаментальное для человеческой порядочности, что одна попытка объяснить, почему поступить так — правильно, казалась невозможной. И я не мог придумать никакой лести или личного предложения, способных склонить его на мою сторону. Это был день расплаты, обещанной им своему отряду, и маги жаждали крови. Большинство из них выглядели так, будто согласились бы на мою кровь. Напыщенные, гордящиеся собой болваны в немыслимо изукрашенных магических доспехах…
«Бальные платья?»
Едва крошечные детали и подсказки начали выстраиваться в моем сознании, я почувствовал вокруг глаза едва уловимое смещение замков Черной Тени. Я проигнорировал вопрос, прежде чем кольца смогли разблокироваться.
«Почти наверняка мне не требуется помощь с данной загадкой».
— Келлен? — спросил отец. — Ты…
— Минуточку, отец, если не возражаешь.
«Не переходить на личности? Нет. Сделай это полностью личным».
— Ты хорошо выглядишь, Эсса-джин, — сказал я женщине в сапфировом платье с неестественно голубыми глазами и нелепыми лазурными волосами.
Она скользнула ко мне, паря в нескольких дюймах над мостом, хотя я заметил, что ее шаги казались менее умелыми, чем тогда, когда я впервые встретил ее рядом с лагерем военного отряда.
— Сын Ке, — сказала она. Интересный способ обращения, поскольку он традиционно используется как напоминание о долге перед домом. — Некхек, — продолжала она, заметив Рейчиса на моем плече. — Вижу, ты нашел компанию, достойную твоего положения. — Он здо… То есть он выглядит самым отвратительным из животных.
— Это уродливое и вспыльчивое племя, — ответил я, игнорируя сердитое верещание белкокота, — хотя конкретно этому экземпляру в последнее время пришлось нелегко. К счастью, помощь явилась из неожиданного источника, и я за нее благодарен.
— Да… ладно, какая разница? — ответила она, явно чувствуя себя неловко. — Как ты сказал — уродливое создание.
Я улыбнулся и ее словам и тому, что Рейчис в кои-то веки не зашипел в ответ.
— Точнее не скажешь. С другой стороны, ты по-прежнему самая красивая женщина, когда-либо носившая титул мага. Я рад тебя видеть. Я хотел извиниться за свое неподобающее поведение при нашей последней встрече.
— За что именно? — спросила она.
— Когда ты сказала, что будешь сидеть рядом с моим отцом, я оскорбил тебя, и прошу прощения. Воистину, Ке-хеопсу повезет, что ты будешь с ним рядом, даже больше, чем моей матери, Бене-маат, которая, в конце концов, всегда была немного, — я наклонился, чтобы прошептать заговорщически, — второсортной.
Глаза Эссы вспыхнули.
— Ты болтаешь, как ребенок, и пытаешься надо мной издеваться.
Не успел я отпереться, как она протянула палец.
— Произнеси еще одно завуалированное оскорбление, и я пошлю тебе такие кошмары, что они заставят тебя вставлять в глаза спички, боясь заснуть.
Я коротко поклонился:
— Тогда я пойду.
Отец смотрел на меня с любопытством, когда я вернулся к нему:
— Ты знаком с Эссой-джинн?
— Вообще-то очень хорошо знаком. Я знаю, ты хочешь попасть в аббатство и завершить его разрушение, поэтому просто дай этим беднягам пройти, и мы не будем тебя больше задерживать.
— Ты совсем спятил? Я же сказал…
— Да, да. «Выбери половину». Только думаю, я предпочту, чтобы выбор сделал ты.
Он покачал головой, заметно разочарованный моей уловкой:
— Думаешь, я не выполню свой долг? Келлен, я лично казню всех до единого, если понадобится.
— Для того, чтобы не выглядеть слабым перед своими магами?
— Чтобы показать, что повелениям Верховного Мага будут подчиняться! Проклятье, парень, неужели ты не понимаешь простейших принципов лидерства?
— О, я прекрасно их понимаю. Как только ты отдашь приказ, важно, чтобы все видели, что он выполнен. Например, тот приказ, который запрещает твоей дочери вступать в отряд.
Я немного подался вперед, хотя в этом не было необходимости, учитывая, как далеко от нас стояли остальные.
— Надеюсь, ты влюбленно не глазел на Эссу-джин, когда вы с ней шли по мосту, отец, потому что это было бы совершенно постыдно.
— Не…
Он широко раскрыл глаза, сперва от удивления, потом от отчаяния, к которому явно не привык и на которое, признаюсь, забавно было смотреть.
— Выбирай, Ке-хеопс. Так или иначе, твои войска увидят, как одно из твоих железных повелений слегка погнулось. Либо из сострадания к невинным, либо потому, что ты даже не можешь распознать собственную дочь, когда она маскируется под летающую катастрофу моды в уродливом синем платье.
Его челюсти сжались, и усилие, которое ему стоило не обернуться и не посмотреть на девушку в синем, было заметно болезненным.
— Ты бы использовал против меня собственную сестру?
Было трудно над этим не засмеяться, но я справился, главным образом потому, что вопрос действительно меня опечалил.
— Разве не так мы поступаем, ты и я?
Глава 61ТРОПА СЛЕЗ
Двенадцать очень злых магов отступили в сторону, чтобы орда злобных Черных Теней (так им наверняка казалось) могла сбежать через мост, который построили эти же маги, рискуя жизнью и магией с единственной целью — уничтожить племя Черных Теней раз и навсегда. Конечно, для всех, кто не обезумел от жажды крови и не был опьянен собственной важностью, прошедшие мимо были испуганными людьми, вынужденными покинуть единственное место, обещавшее им безопасность, — в обмен на неопределенное будущее на континенте, откуда они и сбежали, чтобы добраться сюда.
— Без аббатства эта земля слишком сурова, — сказал Бателиос, стоя рядом со мной на Мосте Заклинаний. — Лучше им вернуться на континент, где они родились, и построить там новую жизнь.
— Сколько может продлиться эта жизнь? — спросил я. Тяжесть всего, что я узнал в аббатстве, сокрушала любое чувство триумфа, какое я мог бы почувствовать, убрав невинных подальше от битвы. — Даже если они убегут от своих врагов, сама Черная Тень всегда их найдет.
Бателиос покачал головой и улыбнулся:
— У тебя больше общего с Диадерой и метателями Теней, чем у меня когда-либо было, мой друг. Как и они, ты убежден, что Черная Тень — проклятье. Но что, если демоны, которых мы боимся, приходят не из некоей Тьмы, недоступной нашему контролю, а из Тьмы, которой мы позволяем заражать собственные мысли? — Он похлопал себя по груди. — Я предпочитаю верить, что Черная Тень может быть чем-то другим. Чем-то хорошим. Знаешь, почему?
— У меня странное чувство, что ты собираешься мне это рассказать.
— Твоя бабушка обручила тебя с Тенью, перечеркнув будущее, на которое ты надеялся. Тем не менее, взгляни, — он показал на семьи, — ты стал единственным человеком, сумевшим спасти всех этих людей.
Его взгляд обратился к извилистым черным отметинам вокруг моего левого глаза.
— Диадера была права. Они действительно похожи на замки.
— Да, только я даже не знаю, как они работают, и понятия не имею, почему моя бабушка обручила меня с Тенью.
Он сжал мое плечо.
— Увлекательная загадка. Можно подумать, настоящий энигматист решит, что однажды обязан ее разгадать.
Тогда я улыбнулся — не потому, что разделял его оптимизм, который был, по любым меркам, совершенно абсурдным, а скорее из-за того, как он говорил, каким знакомым это было… И даже сейчас я невольно почувствовал себя умным, потому что, наконец, все понял:
— Ты собираешься пойти с ними? — спросил я.
Он кивнул:
— Я… Знаю многих из них. Они доверяют мне.
— Как и положено, — искренне сказал я. — Хотя, думаю, если ты планируешь возглавить их в этом исходе, они должны знать твое настоящее имя, ты согласен?
Он вопросительно посмотрел на меня:
— Мое имя?
— В то первое утро в аббатстве, после того как вы с Диадерой не дали Турнаму убить меня, ты рассказал мне историю про аргоси, которая приехала в твой северный город. Ты сказал, что умолял сделать тебя ее тейзаном, но она отказалась.
— Я сказал правду, — настаивал Батилеос. — На самом деле, Путь Устремленных В Небо Дубов отказывала мне несколько раз, но никогда не отсылала прочь, как бы долго и далеко я ни следовал за ней. А потом, после семи лет в ее компании, я кое-что понял.
— Семь лет? Что же это такое было, о чем ты догадался только спустя семь лет?
Он пытался выглядеть торжественно, но спустя секунду его хладнокровие растворилось в широкой улыбке:
— Аргоси никогда не соглашается учить другого, точно так же как и его собственный наставник никогда не соглашался воспитывать его самого!
Он рассмеялся и без предупреждения заключил меня в медвежьи объятия, чуть не сбросив Рейчиса.
— Я рад, что мы встретились, друг мой. Ты принес мне больше надежды и смеха, чем можно себе позволить в такие времена.
Он отпустил меня и отправился через Мост Заклинаний вслед за толпой людей, которым, как я подозревал, ему придется посвятить остаток своей жизни.
— Подожди! — крикнул я. — Ты так и не сказал, как тебя зовут. Вряд ли это справедливо.
Он остановился.
— Если я скажу, признаешь ли ты, наконец, что ты аргоси раз и навсегда, и прекратишь ли подшучивать и отпускать шутки, чтобы скрыть правду от себя и от остального мира?
— Я… Наверное, никогда не имел решимости называть себя аргоси.
Человек, которого я знал как Бателиоса, повернулся и сказал:
— Тогда знай, что Путь Радостных Слез всегда будет приветствовать тебя, как собрата аргоси.
Я улыбнулся в ответ, не зная, почему эта маленькая доброта так много для меня значит.
— И Путь Бесконечных Звезд всегда будет благодарен за это.
Глава 62ВОЗМЕЗДИЕ
Внутри Эбенового аббатства хаос и бойня постепенно уступали место терпеливым, методичным разрушениям. Едва ли треть массивной навесной стены еще стояла, большая часть крытых галерей рухнула на землю, рухнули все башни, кроме двух. Все это не уменьшало моего беспокойства, когда магнит, который дала мне Нифения, закачался во все стороны, как безумный маятник. Устройство не было повреждено; просто слишком много дикой магии носилось в воздухе, чтобы такой хрупкий амулет работал как положено.