– Именно так Хедж и поступит. – Лираэль внезапно похолодела от уверенности. – А долго ли им добираться туда морем?
– Погрузка полушарий займет какое-то время. – Сэм протиснулся в круг склоненных над картой голов. – И повезет их парусник, а не пароход. Но Хедж наколдует себе ветер. По моим расчетам, им понадобится меньше восьми часов.
Эти слова были встречены гробовым молчанием; затем, по молчаливому согласию, тесная группка распалась – и все рьяно принялись за дело. Грин, схватив карту, вскарабкался в кабину первого грузовика; Лираэль с друзьями запрыгнула в кузов, а лейтенант Тиндалл побежал вдоль дороги, размахивая рукой и крича: «Вперед! Вперед!» Взревели моторы, грузовики прибавили газу и медленно тронулись с места. Вспыхнули фары; двигатели набирали обороты.
В кузове Сэм усадил Моггета на свой многострадальный латаный-перелатаный рюкзак и сам устроился рядом. Достал из поясной сумы небольшую металлическую коробочку и пододвинул ее прямо к кошачьему носу. Несколько секунд казалось, будто кот крепко спит. Затем один зеленый глаз чуть приоткрылся.
– Это еще что? – полюбопытствовал Моггет.
– Сардины, – отозвался Сэм. – Я знал, что они входят в стандартный сухпаек, и прихватил для тебя пару баночек.
– Что такое сардины? – подозрительно уточнил Моггет. – А ключик зачем? Это какая-то абхорсенская шутка?
В ответ Сэм сорвал ключик и медленно открыл банку. Вкусно запахло сардинами. Моггет жадно наблюдал за происходящим, не отрывая взгляда от банки. Сэм поставил ее на пол, чуть не порезавшись, – грузовик как раз запрыгал по ухабам. Моггет опасливо принюхался к консервам:
– А с какой стати ты мне их даешь?
– Ну ты же любишь рыбку, – пожал плечами Сэм. – Кроме того, я обещал.
Моггет с трудом отвел взгляд от сардинок и обернулся к Сэму. Внимательно сощурился – но честное Сэмово лицо просто дышало простодушием. Котик встряхнул головой – и в мгновение ока заглотал сардины, оставив банку пустой и вылизанной досуха.
Лираэль с Псиной переглянулись при виде такой прожорливости, однако обеих больше интересовало то, что происходило снаружи. Девушка отдернула брезентовый клапан, и собака с хозяйкой вгляделись в темноту позади трех следующих за ними грузовиков. Лираэль чувствовала: по дороге приближается вторая, гораздо более многочисленная армия мертвых и тень-подручных. Тень-подручные, куда более могущественные, нежели мертвые подручные, и не стесненные плотью, передвигались очень быстро; некоторые, взвившись вверх, подобно гигантским летучим мышам, скользили впереди основного отряда своих неуклюжих собратьев – оживших трупов. Они, несомненно, натворят где-нибудь много зла, но девушка не могла позволить себе задумываться еще и о них. На западе поджидала опасность куда более страшная, – на западе и уже чуть южнее, где у горизонта вспыхивали молнии. Лираэль осознала, что искусственный гром анцельстьеррской артиллерии смолк какое-то время назад, а она и не заметила.
– Псинушка, – прошептала Лираэль. Она притянула собаку к себе и крепко обняла за шею. – Псинушка… Что, если мы опоздали уничтожить «Молниевый питомник»? Что, если полушария все-таки соединятся?
Псина молчала. Она просто сопела, уткнувшись девушке в ухо, и колотила хвостом по полу.
– Мне надо войти в Смерть, да? – так же шепотом спросила Лираэль. – Чтобы воспользоваться Темным Зеркалом и выяснить, как именно Разрушитель был скован в Начале.
И снова Псина не проронила ни слова.
– А ты пойдешь со мной? – спросила Лираэль так тихо, что никакое человеческое ухо не уловило бы ее шепота.
– Да. Куда пойдешь ты, там буду и я.
– А когда нам идти?
– Не сейчас, – пробормотала Псина. – Только если у нас не останется другого выхода. Может, мы все-таки доберемся до «Молниевого питомника» раньше Хеджа.
– Очень на это надеюсь. – Лираэль вздохнула. Она снова порывисто обняла Псину и, выпустив ее, устроилась на своем собственном рюкзаке. Сэм уже спал, привалившись к противоположной стене кузова, а Моггет свернулся калачиком у него под боком. Пустая жестянка от сардин ездила по полу туда-сюда. Лираэль подобрала ее, наморщив нос, и затолкала в угол, чтобы не громыхала.
– Я покараулю, – пообещала Шкодливая Псина. – А тебе нужно поспать, хозяюшка. До рассвета еще несколько часов, и тебе понадобятся все силы.
– Боюсь, я не смогу заснуть, – тихо пожаловалась Лираэль. Но все-таки откинулась на рюкзак и закрыла глаза. Она вся изнервничалась; будь такая возможность, она встала бы и поупражнялась с мечом или сделала хоть что-нибудь, чтобы подавить неизбывную тревогу с помощью физических нагрузок. Но здесь, в кузове движущегося грузовика, даже не поразомнешься толком. Остается только лежать и переживать о том, что их всех ждет. Именно так Лираэль и поступила – и на удивление быстро пересекла границу между нервозным бодрствованием и беспокойным сном.
Псина, положив голову на лапы, наблюдала, как Лираль ворочается с боку на бок и бормочет что-то во сне. Грузовик дребезжал и вибрировал, рев мотора то нарастал, то затихал, по мере того как машина преодолевала подъемы, спуски и повороты.
Спустя час или около того Моггет приоткрыл один глаз. Заметил, что Псина пристально за ним наблюдает, и поспешно зажмурился снова. Псина бесшумно встала, подошла к коту и придвинула морду вплотную к розовому кошачьему носику.
– А теперь объясни, почему бы мне не взять тебя за шкирку и не вышвырнуть наружу сию секунду, – прошипела Псина.
Моггет невозмутимо приоткрыл один глаз.
– Так я следом побегу, – шепнул он. – Кроме того, она поверила мне на слово. Почему бы тебе не поступить так же?
– А я не столь милосердна. – Псина оскалилась. – Так что заруби себе на носу: если ты слукавишь, уж я позабочусь о том, чтобы покончить с тобой раз и навсегда.
– Да ну? – Моггет открыл второй глаз. – А если не сможешь?
Псина тихо, угрожающе зарычала. Сэм тут же проснулся, заморгал и потянулся за мечом.
– Что такое? – сонно спросил он.
– Ничего, – заверила Псина. Вернулась к Лираэль и, раздосадованно вздохнув, тяжело плюхнулась рядом с нею. – Волноваться не о чем. Спи.
Моггет улыбнулся, тряхнул головой, тихо звякнул миниатюрный Ранна. Сэм широко зевнул, вновь привалился к рюкзаку и мгновенно уснул.
Николас Сэйр выплывал из глубин сна, точно попавшаяся на удочку рыба. Медленно поднялся к поверхности – и вот он уже задыхается, растерян, бьется, как та самая рыба, пойманная на берегу залива, – где он, собственно, и находился. Юноша сел и огляделся по сторонам. Некая часть его сознания успокоилась при виде того, что вокруг по-прежнему царят сумерки, над головой теснятся грозовые тучи, а молнии бьют меньше чем в пятидесяти ярдах отсюда. Бледный полукруг солнца на востоке, чуть показавшийся над грядой холмов, заинтересовал его куда меньше.
Николас лежал на куче соломы рядом с какой-то лачугой чуть в стороне от того, что некогда было оживленным причалом. В двадцати ярдах от него люди Хеджа, ругаясь и проклиная все на свете, возились с монтажными треногами, канатами и вóротами в попытке раскачать и сбросить на берег с каботажного суденышка одно из серебристых полушарий. Еще один корабль стоял на якоре на некотором расстоянии от причала, в нескольких сотнях ярдов в заливе – достаточно далеко, чтобы между полушариями не возникла мощная сила отталкивания.
Николас улыбнулся. Они на Форвинской лесопилке! Юноша не помнил, как им это удалось, но они переправили-таки полушария по эту сторону Стены! «Молниевый питомник» готов, им остается только соединить полушария, и все встанет на свои места.
Загрохотал гром, послышался чей-то отчаянный крик. Один из рабочих свалился за борт, кожа его почернела, волосы горели. Он распростерся на причале, корчась и постанывая, но вот к нему подошел другой рабочий и проворно перерезал бедолаге горло. Ник невозмутимо наблюдал за происходящим. Такова цена экспериментов с полушариями, а ведь только полушария и имеют значение.
Ник медленно поднялся, сначала на четвереньки, а потом и на ноги. Это далось юноше с трудом: ему пришлось вцепиться в сломанную водосточную трубу домишки и немного постоять, пока не прошло головокружение. Но постепенно он почувствовал себя увереннее. На его глазах погиб еще один рабочий, но Ник этого даже не заметил. Он видел лишь блеск полушарий; лишь ход работ занимал его. Очень скоро первое полушарие можно будет переместить в полуразрушенный корпус лесопилки. Его водрузят на специальную платформу, укрепленную на железнодорожной вагонетке, одной из двух, что стоят на небольшом отрезке рельсовых путей.
По крайней мере, именно такие распоряжения отдал Николас. Юноше вдруг пришло в голову, что он ведь даже не осмотрел «Молниевый питомник». Он начертил планы, он заплатил строителям – и отбыл в Древнее королевство. Давным-давно, как ему теперь казалось. Наяву «Молниевый питомник» он никогда не видел. Только на бумаге да в своих беспокойных снах.
Юноша все еще был очень слаб – как следствие недуга, которым он переболел там, за Стеной, – слаб настолько, что подкашивались ноги. Он нуждался в палке или в костыле. Рядом лежали примитивные носилки из холста и дерева. Что, если выдернуть одну из жердей и использовать ее как трость? Очень медленно и осторожно Ник добрел до носилок, едва не падая и проклиная свою слабость. Он опустился на колени и вытащил жердь из холщовых петель. Жердь оказалась футов восьми в длину; тяжеловата, конечно, но все лучше, чем ничего.
Ник уже собирался встать, опираясь на новообретенную трость, как вдруг заметил на носилках что-то блестящее. Обломок дерева, расписанный странными светящимися символами. Озадаченный юноша нагнулся, чтобы подобрать его.
Однако стоило ему прикоснуться к обломку, как все его тело свела судорога и отчаянно затошнило. Но даже пока юношу выворачивало наизнанку, он не отрывал пальца от кусочка ветряной флейты – теперь-то он вспомнил, что это такое! Подобрать его не удавалось, рука отказывалась повиноваться, и пальцы не сжимались; все, что Ник мог, – это касаться деревяшки. Ведь пока длилось прикосновение, потоком возвращалась память. Пока длилось прикосновение, он снова был самим собою – Николасом Сэйром, а не бездумной марионеткой сияющих полушарий, до которых рукой подать.