Лираэль ощутила их присутствие так остро, как если бы они жались вплотную к ней – возможно, кое-кто и в самом деле подобрался под водой совсем близко. Девушка мгновенно выпустила собачий ошейник и выхватила Нэхиму. Клинок загудел, вылетая из ножен.
Меч и колоколец в ее руке служили достаточным предостережением для большинства мертвых. Так или иначе, многие просто дожидались здесь, пока не произойдет что-нибудь такое, что подтолкнуло бы их дальше, ведь у них недоставало ни воли, ни знаний, чтобы вернуться тем же путем, каким они сюда попали. Очень мало кто решительно пробивался обратно в Жизнь.
Эти почуяли в Лираэль яркую искру Жизни и взалкали добычи. В прошлом им уже доводилось утолять голод за счет других некромантов: те, вольно или невольно, помогли им вернуться от порога Девятых Врат. А эта – совсем молода и наверняка окажется легкой добычей для любого из великих мертвых, кто случится поблизости.
Таких нашлось трое.
Лираэль огляделась: между безучастными меньшими духами двигались три гигантские тени, в провалах на том месте, где при жизни были глаза, тлели огни. Эти трое находились достаточно близко, чтобы успеть преградить девушке путь. А трое – это уже перебор. Один такой – и то много.
И снова «Книга мертвых» подсказала, что делать при подобном столкновении в Шестом Пределе. И как всегда, рядом с Лираэль была Шкодливая Псина.
Едва три чудовищных великих мертвых кинулись к ней, Лираэль убрала Ранну и извлекла Саранет. На сей раз она сначала успокоилась и сосредоточилась и только тогда прозвонила в колоколец, вливая свою несокрушимую волю в его зычный голос.
Чудища замешкались. Звучный зов Саранета эхом прокатился по пределу из конца в конец, и они уже изготовились к бою: они дадут отпор этой самонадеянной некромантке, которая надеется подчинить их своей власти!
А в следующий миг они расхохотались. Их жуткий смех наводил на мысль о бесчисленной толпе, осознавшей нелепость и одновременно трагизм происходящего. Эта неумелая некромантка сосредоточила свою волю не на них, а на меньших мертвых!
Продолжая хохотать, великие мертвые хищно бросились вперед, и каждый настороженно косился на соседа, прикидывая, не удастся ли столкнуть его с дороги. Того, кто доберется до некромантки первым, ждет величайшая радость: он выжрет бóльшую часть ее жизни. А ведь только жизнь и сила и нужны для долгого пути обратно из Смерти.
Чудища даже не заметили первых нескольких малых духов, что цеплялись за их призрачные ноги и кусали за лодыжки, просто отмахивались от них, и все. Так человек не обратит внимания на комара-другого.
Но из воды поднимались все новые и новые духи – и бросались на трех великих мертвых. Наконец те вынуждены были остановиться. Они прихлопывали докучных меньших мертвых, как мошек, раздирали их на части, раскусывали пламенеющими челюстями. Они яростно топотали и молотили кулаками. Им стало не до смеха.
Тот великий мертвый, что оказался ближе прочих к Лираэль, отвлекшись, не заметил, как заклинание Хартии открыло девушке его имя, и не увидел, как сама она приблизилась почти вплотную к тому месту, где чудище боролось с бурлящим скопищем своих меньших собратьев.
Но тут зазвонил новый колоколец. Вместо властных велений Саранета зазвучал зажигательный марш, и мертвый поневоле позабыл обо всем прочем. То был Кибет. Зазвучал он у самой головы чудища – именно ему предназначалась страшная музыка. Эту мелодию он не мог оставить без внимания даже после того, как колокол стих.
– Латаль-Выродок! – провозгласила Лираэль. – Твой час пробил. Девятые Врата зовут. Путь твой лежит туда!
Латаль пронзительно завизжал, и визг этот зазвенел тысячелетней мукой. Чудище знало этот голос, ведь Латаль уже дважды выбирался в Жизнь за последнее тысячелетие, но его изгоняли обратно в Смерть другие повелители того же ледяного голоса. И всякий раз ему удавалось задержаться на пути к последним Вратам. А теперь Латалю не суждено больше выйти в свет дня и напиться сладостной жизнью ничего не подозревающих жертв. Отсюда до Девятых Врат слишком близко, а принуждающая воля слишком сильна.
Друбас и Соннир услышали колокол, и визг, и голос и поняли: это не некромант-неумеха, это – Абхорсен. Причем новый. Прежнего они знали, от прежнего они сразу пустились бы наутек. Меч тоже другой, но на будущее мертвые его запомнят.
Истошно вопя, Латаль отвернулся и заковылял прочь. Меньшие мертвые цеплялись за его ноги, а тот, пошатываясь и спотыкаясь, брел по воде, то и дело пытаясь повернуть назад, но безуспешно.
Лираэль за ним не последовала: ей не хотелось оказаться слишком близко, когда мертвый станет проходить через Шестые Врата, а то вдруг внезапное течение подхватит и ее тоже. С мрачным удовлетворением девушка отметила, что оставшиеся двое великих мертвых поспешно улепетывают прочь, расталкивая назойливых мелких духов, продолжавших докучать им.
– Мне догнать их, хозяюшка? – нетерпеливо предложила Псина, с жадным предвкушением глядя вслед удаляющимся темным силуэтам. – Можно? Ну пожалуйста!
– Нет, – решительно отрезала Лираэль. – Латаля я застала врасплох. Эти двое будут настороже и вместе окажутся куда опаснее. Кроме того, у нас нет времени.
Не успела она договорить, как визг Латаля внезапно оборвался, а течение реки резко взбурлило у колен Лираэль. Девушка шире расставила ноги, противясь натиску, и прислонилась к неподвижной, как скала, Псине. Несколько минут течение бушевало в полную силу, грозя утащить Лираэль на дно, а затем успокоилось, словно его и не было, – и воды Шестого Предела снова сделались недвижны.
Лираэль тотчас же побрела к тому месту, откуда можно призвать Шестые Врата. В отличие от всех прочих, врата, выводящие из Шестого Предела, не располагались в какой-то определенной точке. Они произвольно открывались время от времени – а это опасно! – или их можно было открыть где угодно на определенном расстоянии от Пятых Врат.
Так же как и перед предыдущими вратами, Лираэль снова вцепилась в ошейник Шкодливой Псины, хотя для этого пришлось убрать Нэхиму в ножны. Только тогда девушка произнесла заклинание, облизывая губы между фразами, чтобы смягчить палящий жар Свободной магии.
По мере того как заклинание начало действовать, вода отхлынула по кругу примерно десяти футов в диаметре, в центре которого остались стоять Лираэль с Псиной. Когда показалось сухое дно, круг резко пошел вниз, а повсюду вдоль границы его воздвиглась стена воды. Круг погружался все быстрее и быстрее. Теперь девушка и собака находились словно в основании узкого цилиндра, заполненного воздухом и ввинченного в трехсотфутовую толщу воды.
И тут с оглушительным ревом водяные стены цилиндра рухнули, разлившись во все стороны. Спустя несколько минут вода утекла прочь, пена и брызги осели, затем поток медленно прихлынул обратно и заплескался у ног Лираэль. Туман рассеялся; девушка и собака по-прежнему стояли в реке, а течение пыталось утащить их на дно – и за собою.
Они достигли Седьмого Предела; Лираэль уже различала вдали первые из трех врат, обозначившие глубинные области Смерти. Седьмые Врата – бесконечная линия алого пламени, зловеще мерцающая на воде, яркая и пугающая после однообразной серости первых пределов.
– Мы уже близко, – промолвила Лираэль. В голосе ее звучали облегчение – ведь сюда-то они добрались! – и тревога при мысли о том, куда им еще предстоит идти.
Но Псина не вслушивалась, она глядела назад, сторожко встопорщив уши. И наконец, обернувшись к Лираэль, произнесла:
– Наш преследователь настигает нас, хозяюшка. Думается мне, это действительно Хедж! Нам надо поспешить!
Глава двадцать четвертая. Загадочная затея Моггета
Ник с трудом поднялся на ноги и привалился к двери. Он подобрал с земли гнутый гвоздь и, вооруженный им да еще смутным воспоминанием о том, как устроены замки, еще раз попытался прорваться в бетонную будку, где находился один из девяти электрораспределительных щитков, жизненно необходимых для работы «Молниевого питомника».
Теперь юноша уже не слышал ничего, кроме раскатов грома, и вверх не смотрел: молнии вспыхивали слишком близко и слишком ярко. Существо, поселившееся в нем, требовало: «Подними взгляд и убедись, что полушария надлежащим порядком грузят на бронзовые подставки». Но даже если бы Ник уступил принуждению, у него не осталось сил на это.
Юноша сполз по стене обратно на землю и выронил гвоздь. Пошарил вокруг в поисках пропажи, понимая, что все бесполезно. Но надо было делать хоть что-нибудь. Просто чтобы не сидеть сложа руки.
И тут что-то коснулось его щеки. Ник вздрогнул. И снова ощутил на лице нечто еще более мокрое, чем туман, и в придачу шершавое. Он осторожно приоткрыл глаза – совсем чуть-чуть, до узких щелочек, – мысленно приготовившись к слепящей белой вспышке молнии.
И молния не заставила себя ждать, но в ее отблеске высветилась белизна более мягкая. Маленький беленький котик ласково вылизывал Нику лицо.
– Брысь, кошак! – пробормотал Ник. Голос его звучал еле слышно и жалобно на фоне грома. Юноша слабо махнул рукой. – В тебя молния ударит.
– Очень сомневаюсь, – проговорил Моггет ему на ухо. – Кроме того, я решил прихватить тебя с собою. К сожалению. Ты идти можешь?
Ник покачал головой и, к своему удивлению, обнаружил, что у него еще остались слезы. Говорящий кот его уже не удивлял. Мир вокруг юноши рушился, и произойти могло все, что угодно.
– Нет, – прошептал он. – Что-то сидит внутри меня, кот. Оно не даст мне уйти.
– Разрушитель отвлекся, – возразил Моггет. На платформу вагонетки как раз устанавливали второе полушарие; обожженные и изувеченные мертвые подручные с бездумным упорством трудились на погрузке. В зеленых глазах Моггета отразились росчерки молний, но кот даже не сморгнул. – И Хедж тоже, – добавил он. Моггет уже успел тщательно разведать местность и видел некроманта посреди кладбища, что некогда возникло при процветающем поселке лесозаготовителей. Хедж был скован ледяным панцирем. Судя по всему, он отправился в Смерть за подкреплением: вылавливал там новых духов и отправлял их обратно в Жизнь. Причем весьма успешно – на глазах у кота великое множество разложившихся трупов и скелетов уже вылезало из могил.