Неведомо как Ник понял, что это его последний шанс, что говорящий кот – сродни Псине из его сна и каким-то образом связан с Лираэль и с его другом Сэмом. Собрав остатки сил, юноша заставил себя сесть, но на этом все и закончилось. Он слишком ослаб и находился слишком близко к полушариям.
Моггет воззрился на него, раздраженно помахивая хвостом.
– Если это все, на что ты способен, пожалуй, мне придется понести тебя, – постановил кот.
– Н-но как? – пробормотал Ник. У него просто в голове не укладывалось, как это маленький котик собирается тащить на себе взрослого мужчину. Пусть и такого исхудавшего.
Моггет не ответил. Он просто поднялся на задние лапки – и начал преображаться.
Ник завороженно уставился на то место, где только что сидел беленький котик. Глаза его слезились от непрестанных вспышек молний. Да, он наблюдал за превращением от начала и до конца и все равно с трудом верил увиденному.
Ведь на месте котика теперь стоял худощавый широкоплечий коротышка, ростом не выше десятилетнего ребенка. Альбинос с абсолютно белыми волосами и прозрачной бледной кожей, а вот миндалевидные глаза его были не красными, но ярко-зелеными, в точности как у кота. Блестящий красный кожаный пояс стягивал его талию, а на поясе болтался крохотный серебряный колокольчик. А еще Ник заметил, что белоснежные одежды этого наваждения у манжетов перехватывали два широких браслета, испещренных узором из крохотных серебряных ключей. Такой же узор юноше уже доводилось видеть на верхней одежде Лираэль.
– Ну что ж, – с опаской проговорил Моггет. Всем своим существом он ощущал частицу Разрушителя внутри Ника, и даже притом, что основная часть Разрушителя сосредоточилась на воссоединении, кот знал: необходимо соблюдать крайнюю осторожность. Но там, где недостанет силы, поможет уловка. – Я возьму тебя на руки, и мы отыщем по-настоящему удобное место, откуда сможем понаблюдать за соединением полушарий.
При упоминании о полушариях Ник ощутил в груди жгучую, раскаленную добела боль. Да, полушария совсем близко, он их чувствует…
– Я должен проследить за работой, – прохрипел юноша. Он снова зажмурился, но образ полушарий горел в сознании ярче любой молнии.
– Работа уже закончена, – успокоил его Моггет. Он подхватил Ника с земли и теперь держал его на вытянутых, неестественно сильных руках, стараясь не коснуться груди больного. Карлик-альбинос напоминал муравья, который тащит свою ношу, не прижимая ее к себе. – Мы просто пойдем туда, откуда лучше видно. И посмотрим, как соединятся полушария.
– Лучше видно, – пробормотал Ник. От этих слов ноющая боль в груди поутихла, и он снова обрел способность мыслить своим умом.
Веки юноши дрогнули – и он уставился в зеленые глаза своего спасителя. Но поди пойми, что за чувства в них отражаются. Страх это или нетерпеливое предвкушение?
– Мы должны остановить все это! – глухо выдохнул Ник. Боль снова накатила с такой силой, что юноша вскрикнул, и крик его потонул в раскатах грома. Моггет наклонился ближе, и Ник шепотом продолжил: – Я покажу тебе… ох… как развинтить щитки… как отсоединить главные кабели…
– Слишком поздно, – отрезал Моггет. Он зашагал между громоотводами, вовремя пригибаясь и петляя туда-сюда. По всей видимости, он мог предсказать заранее, где и когда ударит молния.
За спиной Моггета, ниже по склону, один из последних живых рабочих подсоединил главные кабели к платформам вагонеток, на которых покоились полушария. Вагонетки стояли на небольшом отрезке железнодорожного пути, на расстоянии пятидесяти ярдов одна от другой, а полушария были укреплены стоймя плоскими основаниями друг к другу. Кабели подвели к бронзовым платформам под каждым из полушарий. Непонятно было, что именно приведет в движение вагонетки и столкнет полушария, но не приходилось сомневаться, что в этом и состоит план.
Во многие металлические стержни уже ударили молнии, и теперь громоотводы подавали энергию в полушария. Повсюду вокруг вагонеток проскакивали длинные голубые разряды. Моггет чувствовал, как жадно всасывает электричество Разрушитель: древняя сущность встрепенулась внутри серебристых металлических громадин.
Карлик-альбинос зашагал быстрее, хотя и не так быстро, как мог бы: он опасался потревожить осколок в груди Ника. Но юноша тихо обмяк в его руках. Одна часть его сознания радовалась, что остановить воссоединение полушарий уже невозможно, а другая горевала о неудаче.
Очень скоро явились зримые свидетельства того, что Ораннис пытается сбросить оковы. Молнии уже не вспыхивали близ полушарий, а постепенно смещались наружу, точно их расталкивала некая незримая рука. Вместо массированных ударов по вагонеткам и вокруг них разряды все чаще прицельно попадали по громоотводам, испещрившим склон холма.
А еще грозовые молнии многократно умножились в числе. Если на небольшом участке вокруг полушарий еще недавно било по девять молний в минуту, теперь на склон холма обрушивалось девяносто, а потом и несколько сотен; грохотала и бурлила гроза в небесах, все шире расползаясь над всем «Молниевым питомником».
Спустя несколько минут в центре грозы уже не осталось молний. Но полушария засияли новообретенной мощью; всякий раз, оглядываясь назад, Моггет видел, как в глубине серебристого металла извиваются темные тени. В каждом из полушарий тени эти льнули к плоскому основанию и ярились, борясь с силой отталкивания, что по-прежнему не давала им соединиться.
Снова засверкали молнии; от раската грома дрогнула земля. Полушария засияли еще ярче, тени обозначились четче. Протестующе завизжали давным-давно простаивавшие металлические колеса – и вагонетки тронулись с места и покатились навстречу друг другу.
– Полушария соединяются! – заорал Моггет и со всех ног помчался зигзагами между громоотводами вверх по холму, своим телом заслоняя ношу от вспыхивающих повсюду мощных разрядов.
В сердце Ника, ощутив притяжение великого целого, пробудился и дрогнул металлический осколок. На краткий миг ткнулся в стенку сердца, словно чтобы в кровавом триумфе вырваться наружу. Но сила притяжения еще не набрала полную мощь и ощущалась слишком далеко. Вместо того чтобы пробиться сквозь плоть и кость, осколок Разрушителя, подхваченный кровотоком, просочился в артерию и поплыл обратно тем самым путем, какой проделал почти с год назад.
Сэм опустил руку. Мертвый подручный с визгом рухнул на землю – золотое пламя Хартии разъедало ему мышцы. Извиваясь и корчась, он отполз за два пылающих дерева. Дым от пожара спиралями тянулся вверх – ни дать ни взять предвестник гигантской волны тумана, что уже перехлестнула через вершину хребта.
– Эх, жаль, мои стрелы на такое не способны, – посетовал сержант Ивенс. Он выпустил в того же мертвого подручного несколько серебряных стрел, но лишь слегка задержал его на бегу.
– Дух все еще здесь, – мрачно поведал Сэм. – В негодность пришло только тело.
Юноша чувствовал, как все новые бессчетные мертвые карабкаются вверх по противоположному склону хребта и надвигаются вместе с туманом. Первую атаку Сэму и солдатам удалось отразить. Но ведь мертвых подручных было всего с полдюжины.
– Похоже, они удерживают нас на расстоянии, пока готовятся к главному удару, – предположил майор Грин, сдвигая шлем на затылок и вытирая пот со лба.
– Да, – кивнул Сэм. И, поколебавшись, тихо добавил: – Там около сотни мертвых подручных, и с каждой минутой подходят все новые.
Сэм обернулся туда, где между камнями застыло обледеневшее тело Лираэль, и обвел взглядом кольцо солдат. Ряды их поредели еще больше. Ни один не погиб от рук мертвых, но по меньшей мере с дюжину просто сбежали с поля боя, поддавшись страху. Майор неохотно дал им уйти, пробурчав себе под нос, что перестрелять их у него рука не поднимется, поскольку, по правде сказать, всей роте здесь не место.
– Эх, знать бы мне, что происходит! – воскликнул Сэм. – С Лираэль и этими проклятыми Хартией полушариями!
– Ждать всегда тяжело. – Майор Грин вздохнул. – Но думаю, так или иначе, уже недолго осталось. Туман надвигается. Спустя несколько минут он накроет нас.
Сэм посмотрел вперед. Действительно, белая хмарь наползала все быстрее: вниз по склону змеились длинные щупальца, словно прокладывая путь сплошной стене тумана. Одновременно юноша почувствовал, как по всему хребту из-за гребня выплеснулась целая волна мертвых.
– Они идут! – заорал майор. – Держитесь, парни!
Сэм понял: мертвых слишком много, заклинаниями Хартии их не испепелишь. Мгновение поколебавшись, принц извлек ветряную флейту, оставленную ему Лираэль, и поднес ее к губам. Может, он больше и не преемник Абхорсена, но мертвые наступают, и ему придется взять эту роль на себя.
Сэм отвернулся от майора, целиком сосредоточившись на атакующих мертвых и на ветряной флейте. Он поднес к губам трубку-Саранет, как можно глубже вдохнул через нос и подул. Чистый сильный звук прорезал раскаты грома и сырой туман.
Сэм напряг волю, чувствуя, как звук расходится по полю боя, захватывая больше пятидесяти мертвых подручных. Их стремительный натиск замедлился, мертвые попытались воспротивиться звуку, дух в них ярился и неистовствовал, а прогнившая плоть так и рвалась вперед.
Какой-то миг Сэм удерживал их в своей власти. Мертвые подручные замешкались, остановились – и застыли, как зловещие статуи, окутанные туманом. В них полетели стрелы. Солдаты, стоявшие ближе, кинулись вперед и принялись рубить врагам ноги и протыкать колени штыками.
Но духи внутри мертвой плоти остервенело сопротивлялись, и Сэм понял: полностью подчинить врагов ему не удастся. Оставив Саранет, эхо которого все звенело над склоном, юноша взялся за трубку-Ранну. Но ему пришлось снова сделать вдох, и за это мгновение звук Саранета угас, воля Сэма дрогнула и оковы подчинения пали. Вдоль всего строя мертвые встрепенулись, пришли в движение и снова ринулись вниз по отрогу, алкая Жизни.
Глава двадцать пятая. Девятые Врата
Седьмой Предел Лираэль с Псиной пробежали бегом, даже не задержавшись, пока девушка пела заклинание, отворяющее Седьмые Врата. От ее слов линия пламени дрогнула и взметнулась вверх прямо перед нежданными гостями, образовав узкую арку – достаточно широкую, чтобы пройти им вдвоем, и не больше.