по стилю и изложению, написана другим автором — воспитателем царских детей. Доказать это трудно в виду того, что вообще эти произведения все изложены довольно хаотично, не имеют строгой хронологической основы, исторической перспективы, литературной стройности, фактической полноты. И тем не менее они принадлежат к числу наиболее интересных памятников эфиопской письменности, повествуя о важной в истории страны эпохе культурного и политического перелома, постоянных войн с исламом и начала сношений с Западной Европой. К сожалению, об этом ничего не говорит история Александра, при котором эти сношения начались.
Язык памятника уже не чистый геез. Автор не только употребляет много амхарских слов, большею частью терминов, уже иногда вышедших теперь из употребления, а потому не находимых в словарях, но и пользуется нередко амхарской конструкцией, что делает текст местами трудным для уразумения. Амхарские термины, относящиеся до абиссинского государственного, придворного и военного быта, а также названия одежд, яств я т. п. большею частью оставлены без перевода.
Перевод сделан по изданиям Perruchon: Les Chroniques de Zar'a Yaeqob et de Ba'eda Maryam, rois d'Ethiopie de 1434 a 1478[58]& Histoire d'Eskender, d'Amda-Seyon II et de Na'od, rois d'Ethiopie.[59] Труды эти далеки от совершенства и в издании текста и в переводе. Автор пользовался только двумя рукописями для историй Зара Якоба и Баэда Марьяма — № 821 Брит. музея и № 143 Парижской национальной библиотеки; он не имел под руками не только франкфуртской рукописи Рюппеля и тогда еще недоступной рукописи собрания д'Аббади, но и оксфордской рукописи № 29, которую сам называет лучшею и которою в копии Перейры он пользовался при издании истории Александра и Наода, причем, как и в других своих изданиях, вносил в текст далеко не всегда лучшие чтения. Недоступность для автора собрания д'Аббади особенно прискорбна потому, что в рукописи № 118 этого собрания история царя Наода, судя по количеству отведенных на нее листов, вероятно изложена более подробно, чем в других, где нет ни слова даже об удачной войне этого государя с мусульманами, о которой говорят и Bruce и арабские источники. Заслугой Perruchon, впервые, хотя и несовершенно сделавшего доступным для науки наш памятник, следует признать приведение в порядок перетасованного текста истории Александра и попавшего не на место конца первой части истории Баэда Марьяма, а также напечатание тогда еще неизданной главы из труда португальца Альмейды, посвященной царствованию Зара Якоба и основанной не только на нашей хронике, но и на устных рассказах, характеризующих отношение к памяти этого грозного царя, которого многие сравнивали с Нероном через полтораста лет после его смерти. Достойна призвания также попытка Perruchon установить хронологию царствований на основании издаваемого им произведения.
После Альмейды памятником пользовался Bruce, изложивший его с присоединением, как и в других случаях, собственных домыслов и соображений, а также некоторых фактов, почерпнутых из других источников. Затем следует упомянуть почтенный труд Дильмана: Ueber die Regierung, insbesondere die Kirchenordnung des Konigs Zar'a Jacob,[60] в котором он дал сжатый перевод не только истории Зара Якоба, но и его знаменитой "Книги света", до сих пор еще не изданной, а также ряд выдержек из текстов. Ряд житий святых и документов являются весьма существенным дополнением и освещением материала, сообщаемого нашими текстами. Так, житие Такла Хаварьята представляет ценный комментарий к повествованию о борьбе Зара Якоба с пережитками язычества и суеверий,[61] а также с иудействующими; житие Маба Сиона,[62] Бецу Амлака — о введении ежемесячных праздников; это же житие Бецу Амлака,[63] особенно же житие Ионы Дехуханского[64] об отношении к евстафианам, а также о неудачной экспедиции против Адаля при Александре и т.п. О стефанитах повествует житие представителя этой секты Абакеразуна,[65] единственный из дошедших до нас памятников стефанистской литературы.
ХРОНИКА ЦАРЯ ЗАРА ЯКОБА И ЕГО ПРЕЕМНИКОВ
Во имя триех лиц равночестных и равноцарственных, отца и сына и св. духа, начинаю я повествовать и писать о всех установлениях господина нашего и помазанника нашего Зара Якоба, наименованного Константином. Сын Марии пречистой Иисус Христос да воздаст ему правду свою и царство свое, да унаследует он то, чего желало и искало помышление его. И да изольет он сугубую благодать свою на сына его нового Лебна Денгеля, дабы получил он сугубое величие и могущество, подобно тому, как возвратился сугубый дух Илии на Елисея, ученика его, в час, когда тот взошел на небо на конях духа. И да продолжит дни его до кончины неба и суши.[66] Аминь.
И был в дни царя нашего Зара Якоба великий страх и трепет на всех людях Эфиопии из-за приговора суда его и силы его, особенно же ради тех людей, которые говорили "Мы поклонились Дасаку и дьяволу" и запятнали многих достойных людей своим лживым словом. Царь, услыхав это, казнил их по наветам этих лжецов, поклявшись именем божиим: "кровь их да будет на вас". Так поступал царь, ревнуя о боге до того, что он не пощадил всех сыновей своих, коих имена: Клавдий, Амда Марьям, Зара Абрехам, Батра Сион, и дочерей, по именам: Дель Самра, Ром Ганаяла и Адаль Мангеса, и многих, которых я не знаю. Одни из них умерли, другие, из них остались в живых, причем все братья их умерли.
В это время возгласил во дворце глашатай: "Народ христианский! Послушай, что сотворил сатана. Когда мы отвратили всех людей от служения идолам и поклонения Дасаку и Дино, он ныне вошел в дом наш и прельстил чад наших". Их казнили великою казнью и показывали всему воинству бичевания и язвы их и пытки их, и ради сего все плакали, когда им об этом всем рассказывали или это показывали.
И он повелел всем принести клятву и написать на челе: "отца, сына и св. духа", на руках правых: "отрицаюсь дьявола Христом богом", на левых: "отрицаюсь Дасака проклятого, я раб Марии, матери творца всего мира". Кто этого не делал, того дом расхищался, а тело наказывалось, причем говорили: "повеление царя на всяком месте".
Зара Сиона, названного Зара Сайтаном,[67] умертвившего многих монахов и дабтара и всякого рода мужей и жен ложными наветами, постригли в монахи и сослали на Хайк, когда бог открыл ему (царю) многие неправды его.
В эти дни акабе-саатом был Амха Сион, которого весьма, любил царь.[68] Когда он выходил или входил в дом свой, никто из людей не видал его и в жилище его никто не входил, кроме двух или трех мальчиков, и примыкало жилище его к ограде царя. Когда была надобность, он призывал одного из своих верных монахов и посылал его, куда хотел, близко или далеко. Все это — ради чести царства, ибо приближался он во всякое время к царю. Также и все отроки, что внутри, двора, не встречались с людьми, не имели домов, но всегда жили во дворце. А когда они выходили, то выходили и возвращались сии юноши с заведующим. И не знали они женщин; не стригли волос иначе, как по повелению царя, не были одеты неопрятно. Если они ходили в дом посторонних есть и пить и беседовать, судили и казнили и их и тех, кто их принимал.
В эти дни не было бехт-вададов ни справа, ни слева, но пребывали в этой должности и отдавали приказания две дочери царя: справа Мадхен Замада, слева — Берхан Замада, после того как связал и осудил царь мужа ее Амда Маскаля потом названного Амда Сайтан,[69] когда царь услыхал о его многих неправдах и об измене, которую он творил и замышлял недостойно в сердце, которую не может замыслить сердце человеческое, подобно мысли проклятого дьявола и что недостойно повествования, и посему и низложил его бог с его седалища и весьма посрамил. Так и сего Амда Сайтана низложил бог Израилев. И другое преступление совершил он: он тайно женился на какой-то женщине, будучи мужем израильтянки,[70] и отдал ее в жены цасаргуэ Амха Иясусу. Жена его Берхан Замада, узнав об этом, сказала своему отцу царю. Он допросил его, как он совершил это преступление. И ради этого царь устроил великое собрание воинства[71] и раскрыл перед ним все его преступления, затем повелел осудить его на смерть, как подобало ему. И на суде этом выкопали землю и бросились (?) на него и на Амха Иясуса цасаргуэ, и на Ноба, небура-эда Дабра Дамма, монашество которого было при Дабра Бакуэр и который, как сообщник их, был назван Кабаро Сайтан. Амда Сайтана изгнали в землю Амхару, причем никто не знал в какое место, кроме одного царя; Амха Иясуса и Ноба, названного Кабаро Сайтаном, сослали в землю Гуаша'аро, а также Исайю Бехт-вадада, предшественника Амда Сайтана, когда наш царь был в области Амхары, называемой Кесат. Я слышал, но очами своими не видал и не присутствовал там, когда его захватили и возложили на его шею большие узы железные и сослали за его преступления в место, которого я не знаю.
После Амда Сайтана я не нашел никого, кто был бы поставлен в бехт-вадады, кроме этих двух сестер, которые жили в доме бехт-вадада. Подобно им поставил всех их сестер царь, их отец, во всю землю эфиопскую под собой: в Тигрэ — Даль Семра, в Ангот — Бахр Мангеса, в Гедем — Софию, в Ифат— Амата Гиоргис, в Шоа — Ром Ганаяла, в Дамот — Мадхен Замада, в Бегамедер — Абала Марьям, в Гань — Ацнаф Сагаду, дочь сестры царя. Имен тех, которые были назначены в другие земли, я не знаю. После них царь взял все саны Эфиопии в свои руки и назначил адакшатентов в области: в Шоа — Рак Масарэ, в Фатагар — азажа, а я сделал малькенья Амда Микаэля во всю область Фатагар в Даваро аврари Баджера, в землю Гебер — Хегано, в Вадж — Хегано, в Дамот— Эрак Масарэ, в Годжам — Рак Масарэ в Бегамедер — Рак Масарэ, в Тигрэ — Рак Масарэ, в Кеда — Рак Масарэ, в Ангот — Рак Масарэ, в Амхару так наз. цахафалама, в Гань и в Гедем и в Ифат так наз. Рак Масарэ. Все люди трепетали от страха царства его и великой силы его.