Но у Романа Витальевича было далеко не все.
Он сообщил, что не понимает, почему Совет терпит дурно пахнущую атмосферу охоты на ведьм, которой обволакивает Контакт-Центр ведомство господина Лордкипанидзе. Откуда эта презумпция виновности в отношении представителей других цивилизаций, в силу объективных причин соглашающихся на сбор сведений о нас? Между прочим, совершенно бесполезных для тамошних держиморд сведений! Руки у этих гестаповцев слишком коротки, чтобы до нас добраться! Ну расскажет какой-нибудь бедолага в застенках инопланетного НКВД о наших достижениях. Подумаешь, беда какая! Нам скрывать нечего. Все, что эти горе-шпионы могут о нас узнать, мы с огромным удовольствием демонстрируем всем желающим во внеземных филиалах Контакт-Центра. Ему, как ксеносоциологу, понятнее логика деятелей любой экстратерральной сигуранцы, нежели некоторых представителей некоторых земных ведомств. Неудивительно, что на каком-нибудь Ракшасе не верят в открытость и дружелюбие, что за этими столь естественными для любого мыслящего существа качествами имперской охранке мерещится тщательно замаскированное коварство. Удивительно, что и у нас находятся люди, склонные подозревать в шпионаже и прочих грехах несчастных беженцев, спасающихся от неминуемой гибели в нашем гостеприимном и чистом мире. Да и не удивительно даже, а возмутительно! Крайне!
Выдохшись, в довершение своей тирады Роман Витальевич сообщил, что вынужден обратиться к Верховному Сумматору лично.
– Всегда у тебя так, Арамис, – проворчал Лордкипанидзе. – Начинаешь с протеста, а кончаешь кляузой.
Вице-секретарь вскипел от негодования и прежде, чем прервать связь, выкрикнул:
– Убери от меня своего соглядатая!
Лорд перевел дух. Проще было допросить пятерых инопланетных шпионов, чем пять минут поговорить с этим ангелочком. Черт его дери! Неужели на седьмом десятке нельзя было поумнеть настолько, чтобы понять, что нельзя тащить на Землю любого, кто поведает более-менее жалостливую историю своей жизни, что всех потенциальных мигрантов нужно тщательно проверять, а для этого расширять сеть собственной агентуры в подконтактных мирах и плотнее сотрудничать с тамошними полицейскими, да и на Земле не спускать с инопланетян глаз. С любых…
Он вдруг понял, что его мучает с того самого момента, когда старший инспектор Коршунов доложил о завершении операции освобождения заложников в Верхнетагильском интернате, и похолодел…
Только этого ему сейчас не хватало!
Он немедленно вызвал Коршунова.
– Докладывай!
– Шеф, Хашараппа зачищена, по крайней мере, в моей сфере ответственности, – доложил старший инспектор. – Харрота привели в чувство. Скоро он будет готов к допросу. Остальные доставлены в Кольцово-4, ожидают отправки. Жду дальнейших приказаний. – Он помолчал и добавил: – Хотя… после разгрома антишпионской сети, которую мы столько лет создавали, не знаю, чем я могу быть теперь полезен…
Внешне оставшись бесстрастным, Лорд мысленно улыбнулся. Ему нравился этот строптивый парень, на самом деле один из лучших оперативников Кей-Кей, уступающий, пожалуй, лишь Октавиану-Клавдию.
– Что ж, благодарю за службу, Тимурчик, – язвительно произнес глава Карантинного Комитета.
– Понимаю, шеф, – смиренно отозвался Коршунов. – Готов понести заслуженное наказание.
Лордкипанидзе кивнул.
– Наказание, не наказание, а вот отдохнуть тебе бы не помешало, – произнес он тоном, в котором было что угодно, кроме заботливости. – На свежем воздухе, поближе к природе… С темы Хашараппы я тебя снимаю. Все свои материалы передашь Двуглавому.
– Вас понял.
– Бывай!
На экране информера выскочило новое сообщение: «Харрот доставлен, шеф». Лорд отозвался: «Иду». Поднялся. Потянулся со хрустом. Подумал:
«Ну уж из этого я вытряхну то, что мне нужно…»
Харрот-а-Барр Торрос тоже смотрел на главу Кей-Кей без боязни. И не потому, что подобно Ботто рассчитывал на снисхождение, он вообще никого не боялся. Да и не пристало отпрыску одного из древнейших родов Империи Черных Ракшасов трепетать перед существом неизвестного происхождения. Насколько Харрот знал историю этого странного мира, своих аристократов они извели сотни лет назад, а посему врагу не следовало знать, что приставка «а-Барр» к родовому имени означает рождение вне законного брака, то есть от наложницы герцога. Харрот даже не знал, от какой именно. Его воспитывали вместе с остальными многочисленными герцогскими отпрысками, и никому из них высокородный отец не делал предпочтения. Сыновья, рожденные и от законных жен, и от наложниц, по достижении совершеннолетия должны были в кровавом поединке доказывать свое право на герцогский трон. Дрались, как и сотни лет назад, на обоюдоострых клинках. Кровь заливала ристалище. Один за другим уходили сыновья герцога Торроса на равнины Последнего Вздоха. Победитель должен был ждать, покуда подрастут младшие, и драться с ними. И так длилось до самой смерти правящего герцога. Вернее, и после смерти – тоже. Ведь должен был остаться только один. На руках Харрота была кровь четырех его братьев. Оставалось победить еще троих, но… Харрот-а-Барр Торрос не стал искушать удачу. Узнал, что люди Великой Небесной Земли эвакуируют всех, кому грозит опасность физического уничтожения, и бежал.
Оказавшись на Великой Небесной Земле, беглый претендент на герцогский трон был потрясен могуществом этих непостижимо добрых существ. Как и всякий воин, Харрот презирал милосердие, считая его признаком слабости, но чем, чем, а слабостью здесь и не пахло. Воздвигнуть такие города, обуздать стихии, построить машины, способные преодолевать пространство, а поговаривают, что и время – тоже, могли только люди беспредельной силы и воли к победе. Касательно милосердия, Харрот-а-Барр быстро пришел к выводу, что это лишь мимикрия. Притворяются же хамелеонодоны беспомощными, дабы подпустить добычу поближе. Так и великоземляне за внешней открытостью и готовностью помочь скрывают стремление к абсолютной власти над всеми обитаемыми мирами Звездного Круга. Впрочем, недогерцогу было плевать и на притворство здешних людей, и на их тщательно замаскированные амбиции, он намеревался завладеть малой частью их беспредельного могущества, чтобы, вернувшись на Землю-Родину, обрести беспредельное могущество там. В отличие от Ботто, Харрот не ленился. Он прилежно освоил несколько великоземных наречий и взялся за основы физики, химии и материаловедения. Спустя несколько лет он точно знал, что ему нужно вывезти с Великой Небесной Земли. Помимо прилежной учебы, герцогский отпрыск занимался интригами. Его стараниями Хашараппа из кучки болтунов превратилась в настоящую подпольную организацию.
Глядя на зеленоглазого хищника, так непохожего на большинство великоземлян, с которыми Харроту-а-Барра приходилось иметь дело прежде, он лишь остро сожалел, что столь тщательно подготовленная операция сорвалась и повторить ее было невозможно. Несостоявшемуся властелину Земли-Родины, куда ему вскоре предстояло вернуться, оставалось лишь одно. Прийти в Храм Освобождающей Смерти и броситься на Вечно Вращающийся Клинок Бога. А пока пусть этот контрразведчик допрашивает, если хочет, пытает, давит на совесть, хоть кожу живьем снимает, ничего ему потомственный герцог Торрос не скажет. Не на того напал.
– Знаешь, Харрот, – после долгого молчаливого сверления кошачьими глазищами произнес глава Карантинного Комитета, – я не собираюсь вытягивать из тебя омерзительные подробности вашей крысиной возни в Старооскольском лагере. Хотя бы потому, что мне все известно. Мои люди вели вашу Хашараппу с момента ее возникновения. Потому нам и удалось взять всю банду в считаные часы. Правда, не думал я, что у тебя так быстро сдадут нервы и ты бросишься убивать своих соплеменников, а потом и вовсе начнешь угрожать жизни детей. А ведь даже претенденты на трон не убивают своих братьев, покуда они не достигли совершеннолетия, не так ли, Харрот-а-Барр Торрос?
«Прием, конечно, дешевый, – думал Лордкипанидзе, равнодушно наблюдая, как квадратное лицо ракшаса покрывается голубоватыми пятнами, – но всегда срабатывает…»
Скрюченные пальцы Харрота шевелились, будто лапы раздавленного паука. Глава Кей-Кей чувствовал, как этому мерзавцу хочется вцепиться ему в глотку, поэтому нанес последний удар по самолюбию террориста:
– Как же так случилось, Харрот, что ты, прославленный поединщик, не устоял перед девчонкой? Да и твои отборные бойцы – тоже? Заметь, все вы были вооружены нашим «чудо-оружием», с помощью которого собирались дорваться до мирового господства…
– Хватит! – каркнул несостоявшийся герцог всея Ракшаса. Вскочил, но не для того, чтобы кинуться на врага, владеющего невидимым, но неотразимым оружием правды, а потому, что не мог сидеть в предательски уютном, расслабляющем кресле, лукавом, как и весь этот непостижимый мир. – Хватит! Никакая она не девчонка! И не человек! Она – демон!
Тогда глава Кей-Кей тоже поднялся и, глядя сверху вниз на преступника, который вдруг съежился, словно проколотый рыбий пузырь, произнес:
– Благодарю тебя, Харрот-а-Барр Торрос. Это все, что я хотел от тебя узнать. Счастливого возвращения на Землю-Родину!
Они были совершенно одни в кафе на верхнем этаже здания Карантинного Комитета, что на Воробьевых горах. За окнами кружились снежинки. Окрест, сколько хватало глаз, простиралась залитая огнями ночная Москва. С высоты триста тридцать шестого этажа она казалась драгоценной чашей, полной самоцветов. На фоне льдисто сверкающего хребта Кольцевого Города на далекой окраине затерялись багряные искорки звезд на древних башнях Кремля, но Сандро Лордкипанидзе настолько привык к этому виду, что легко различал пятилучевые рубины в россыпи других «драгоценностей» мировой столицы.
Глава Кей-Кей почти ничего не ел, а лишь с умилением наблюдал, как в две глотки уплетает слегка запоздалый ужин оперативный агент Двуглавый. Впервые за весь сегодняшний рабочий день у Лорда появилась возможность поговорить с нормальным человеком. То, что Октавиан-Клавдий и не человек вовсе, значения не имело. Главное, что он был не только лучшим сотрудником Сандро Лордкипанидзе, но и любимым учеником, который разделял с ним не только тревоги и тяготы службы, но и убеждения. В отличие от тех сотрудников, которых Лорд пренебрежительно именовал «блинчиками-куличиками».