Утренняя Роса тоже подошла узнать, что случилось. Римма, увидев ее, насупилась, сжала кулачки, шагнула навстречу. По щекам у нее бежали слезы.
– Зачем было его убивать? Разве вам не на кого больше охотиться? Дельфины – они же почти разумные! И они доверяют людям! Они наши друзья!
Улыбка сошла с лица медеанки. Оно стало непроницаемым и жестким. Как маска древних богов.
– Друзья? Звери не могут быть друзьями. – Утренняя Роса присела перед дельфином на корточки, вставила палец в рану. Холодно и безапелляционно объявила: – Это добыча не моих сородичей, а землян. Мы не пользуемся железным оружием.
– Но… – Римма явно растерялась от такого поворота. – Все равно! Они у вас учатся убивать!
Медеанка выпрямилась, пристально посмотрела на девочку. Произнесла медленно и раздельно:
– Убивать и охотиться – не одно и то же. Мои соплеменники никогда не убивают друг друга. Это не просто табу – мы не умеем этого делать. Я плохо понимаю вашу историю, но кое-что я знаю: еще четыреста лет назад ваши законы разрешали землянам убивать землян. И вы это делали долго, очень долго. Вы сможете обучить этому умению все расы, какие найдете среди звезд. И после этого ты утверждаешь, что мы, так недавно пришедшие на Землю, научили вас убивать? Где логика, где смысл? Ты плачешь по зубастому зверю, но не плачешь по миллионам своих соплеменников. Только потому, что ты не видела их мертвыми, а зверя – видишь. Где логика, где смысл? Этот зверь охотился на рыб и не плакал по своей добыче. Будь он в сто раз крупнее и сильнее, он бы охотился на тебя. И не плакал бы, сумей он тебя добыть. Значит, ты плачешь из-за того, что ты сильнее зверя и можешь его не бояться? Где логика, где смысл?
Римма потупилась, вытерла рукой слезы со щек. Она не знала, что ответить смысловице. Собственно, Тимур тоже не знал.
Он подошел к сестре, погладил ее по голове. Сказал:
– Это все равно был клон. Их выращивают специально для охоты.
Римка с надеждой посмотрела на него. Ей срочно требовался достойный путь к отступлению.
– Правда клон? Откуда ты знаешь?
Ничего он не знал на самом деле! Да и какая разница – естественным или искусственным путем произведен на свет этот дельфин? Для дельфина ее точно не было. Но его мнение людей не интересовало, в этом медеанка права.
– Знаю, – внушительно кивнул Тимур. – Я же в Кей-Кей работал, не забывай.
Римма вздохнула. И кивнула решительно.
– Правильно! Подумаешь, дельфин! Не человек, чего его жалеть. Поплыли лучше в нашу бухту загорать. А то вечер скоро.
Предложение ее никто не оспорил.
Впрочем, долго загорать не получилось. Только-только они вылезли из воды, освободились от гидрокостюмов, растянулись на прогретых голышах под ласковым весенним солнцем, как Римма вопросила:
– Послушай-ка, друг мужчина, ты что, заманил своих прекрасных женщин на необитаемый остров, чтобы уморить их голодом?
Тимур воззрился на сестру.
– О маленькое прожорливое создание, ты уже успело проголодаться? Я надеялся, что ты пообедало перед экскурсией.
– Я не прожорливая, я молодой растущий организм! – парировала сестра. – А обед ого-го когда был! Время полдника. Или ты не взял ничего пожевать?
– Ох-ти мне. – Тимур поднялся, пошел к едва заметной тропинке, карабкающейся по склону. – Взял, взял. Сейчас будут тебе вкуснейшие сэндвичи: с сыром, с беконом, с курятиной.
– А с тунцом?
– Эээ… рыбных в ассортименте не было.
– Рыбу можно наловить в море, – неожиданно предложила Утренняя Роса. – Мы же видели, ее там много.
– Точно! – обрадовалась Римка. – И запечь на углях! Получится по-настоящему, по-индейски!
Тимур почесал затылок.
– Не хочу вас огорчать, но рыболовного снаряжения у нас с собой нет.
– Зачем снаряжение? – Утренняя Роса подняла перед собой руки с растопыренными пальцами. – Вот снаряжение. Мне нужен лук для охоты на птицу, потому что я не умею летать, и стрела летит вместо меня. Мне нужен меч или копье для охоты на крупного зверя, потому что у меня нет клыков и когтей. Но для охоты на рыбу у меня есть все необходимое.
Римка прыснула:
– Ты хочешь поймать ее голыми руками? Не, не получится. Она верткая и скользкая.
– Я попробую, – медеанка встала и пошла к воде.
– Ты хоть гидрокостюм надень! – крикнул ей вдогонку Тимур.
– Он будет мешать.
И нырнула, тихо и ловко, без всплеска. Словно тюлень.
Римма удивленно посмотрела на брата.
– Почему гидрокостюм мешает? Я думала, он помогает, увеличивает обтекаемость, плавучесть.
– Я тоже так думал.
Первую ставридку Утренняя Роса поймала быстро – Тимур только успел сходить к автограву и принести контейнер с сэндвичами, а рыбина в полторы ладони размером уже трепыхалась на гальке. Римка сидела рядом и боязливо трогала ее пальцем.
– Она съедобная? – спросила у подошедшего брата.
– Вполне. Да, видимо, от «индейского пикника» нам не отвертеться. Что ж, иди собирай топляк для костра. А я буду рыбу чистить.
Он вынул из контейнера складной нож, выщелкнул лезвие.
– Две!
Утренняя Роса всплыла так же бесшумно, как и нырнула. Взмахнула рукой, серебристая искра блеснула в воздухе, и к ногам Римки шмякнулась вторая ставридка, чуть больше первой.
– Сейчас третью поймаю!
– Да хватит нам двух! – крикнул в ответ Тимур. Но голова медеанки уже снова исчезла под водой.
Римма посмотрела ей вслед, перевела взгляд на брата, на нож в его руке. И решительно объявила:
– Нет, это ты иди дрова собирать. А я буду рыбу чистить.
– А ты умеешь? – усомнился Тимур.
– Теоретически да. А практически – надо учиться. Чтобы стать настоящим охотником. Как Росинка.
Тимур хмыкнул, протянул нож.
– Ну учись. Только не поранься.
В их бухточке выброшенного зимними штормами топляка оказалось слишком мало для приличного костра, так что пришлось отправиться на поиски вдоль берега. Когда Коршунов приволок наконец толстую, выбеленную временем и морской солью дровеняку, то застал следующую картину: обезглавленные и выпотрошенные ставридки лежали рядом с контейнером, а Римма с ножом в руке, перемазанная с головы до ног рыбной чешуей и слизью, стояла по колено в воде, пристально вглядываясь в зеленовато-синюю гладь.
– Что-то случилось? – насторожился Тимур.
Девочка обернулась к нему, ответила вопросом на вопрос:
– Сколько индейцы могут под водой пробыть?
Тимур озадаченно пожал плечами.
– Что, она долго не выныривала?
– Как ты ушел, так и не выныривала.
Тимур прикинул. Получалось минут пятнадцать. А то и дольше.
– Ты, наверное, не заметила, – предположил он. – Ты же рыбу чистила.
– Не выныривала! – упрямо качнула головой Римма. И спросила жалобным голоском: – Может, с Росинкой что-то случилось? Может, ее спасать надо?
Тимур не ответил. Отволок дровеняку к намеченному под костер месту, подошел к сестре, стал рядом. На самом деле он не знал, как правильно поступить. Ждать? Надевать гидрокостюм и нырять на поиски? Пытаться спасать под водой существо, способное ловить рыбу голыми руками? Или сразу вызывать чрезвычайку? Или не чрезвычайку…
– Ну что ты стоишь? – Римма схватила его за руку. – Делай что-нибудь!
– Три!
Утренняя Роса вынырнула метрах в десяти от того места, где они стояли. Подняла над головой рыбину. Тимур охнул невольно. В этой было килограммов пять веса, не меньше. Отливающая синевой, с острыми серповидными плавниками и тонким хвостовым стеблем, она извивалась в руках девушки, пытаясь освободиться. Но тонкие, изящные пальцы держали не хуже стальных зажимов.
– Ух ты! – изумилась Римка. – Это что, акула?
– Нет, это тунец.
– Тунец?! Настоящий? Который вкусный, в сэндвичах?
Утренняя Роса сделала шаг, другой, третий, вышла из воды по пояс. Швырнула рыбину на берег. Тунец не желал смириться с ролью добычи. Извиваясь всем телом, он попытался вернуться в родную стихию. Но медеанка стала у него на пути. Подхватила увесистый голыш, коротко, без размаха, приложила рыбину по голове. Голова хрустнула. Опомнившись, Римка бросилась на подмогу. Завизжав от восторга, всадила лезвие ножа в светло-серое рыбье брюхо. Тимур отвернулся, чтобы не видеть индейскую вакханалию.
«Молодой растущий организм» запросто усвоил и сэндвичи, и запеченные на углях ставридки, и нарезанного ломтиками и тоже запеченного тунца. Впрочем, медеанка не отставала от своей воспитанницы, так что Тимуру достались лишь два сырных сэндвича и один тунцовый ломтик. Указывать на подобную вопиющую несправедливость он не стал, лишь порадовался завидному аппетиту девушек.
– Все-таки, как ты… чам… чам… его смогла поймать… чам… чам… голыми руками? – поинтересовалась Римка, не переставая уплетать добычу за обе щеки.
– Нелогичный вопрос… чам… чам… – тоже с набитым ртом ответила медеанка. – Странно, почему земляне… чам… чам… не могут.
Она наконец проглотила кусок, вытерла жирные губы рукой, нимало не заботясь о правилах этикета. Пояснила свой ответ:
– Вы говорите: «Человек – царь природы». Хорошо, правильно. Но царь – это властелин, повелитель. Нужно не только называть себя повелителем, но быть им.
– Стоп, стоп, стоп! – поспешил возразить Тимур. – Во-первых, «Человек – царь природы» – выражение образное. Во-вторых… как бы объяснить… О! «Человек полетит, опираясь не на силу своих мускулов, а на силу своего разума». Чтобы повелевать, не обязательно иметь самые большие зубы и самые острые когти. Гораздо важнее то, что вот здесь, – он постучал себя пальцем по виску. – Понимаешь?
– Понимаю, – кивнула медеанка. – Вы опираетесь на силу своих машин, а не на свою собственную. Но что станет с вами, когда она закончится?
Вопрос оказался таким неожиданным, что на минуту вокруг догорающего костра повисла тишина. Нарушила ее Римма:
– Да, Тим, что с нами будет, если машины вдруг перестанут работать? Например, электричество исчезнет? Как мы будем добывать себе пищу, защищаться от хищников?