– И который из них твой отец? – шепнул он на ухо Росянке.
– Моего родителя здесь нет. Он восстанавливает силу после Обряда Разделения. Ты знаешь его под именем Спаситель Земной Женщины.
– Спаситель – твой отец?! – Коршунов присвистнул. – Неожиданная новость, однако. Слушай, он же был на Земле! Стоило лететь на Медею, чтобы познакомиться?
Росянка толкнула его локтем в бок:
– Не отвлекайся. Мы должны приветствовать Старейшин.
– Приветствую, уважаемые! – Коршунов тут же поклонился сидящим истуканам. И понял, как глупо это вышло. Приветствовать следовало по туземному обычаю.
Росянка уже опустилась на колени, поползла на четвереньках вдоль сидящих полукругом индейцев. Возле каждого останавливалась, прижималась щекой к щеке. Молча. Хотя телепатически они, наверное, не молчали, а вовсю обсуждали пришельца.
Коршунов вздохнул, тоже опустился на четвереньки, последовал примеру девушки. Вблизи татуировки выглядели особо зловещими. Так и казалось, что Скорпион ударит хвостом, Тарантул ужалит, а Осьминог задушит.
Когда с приветствиями было покончено, Росянка уселась рядом со Старейшинами, замыкая круг. А Коршунов оказался посередине, в перекрестье невозмутимых и вместе с тем пристальных взглядов. На четвереньках. Не самая приятная позиция.
– Старейшины довольны, – перевела с телепатического на русский Росянка. – Они приглашают нас разделить с ними охоту на голых обезьян. Охота начнется, как только ты будешь готов. Переодевайся. Вещи можешь оставить здесь. Заберешь их на обратном пути. Возможно, они понадобятся тебе на Земле.
– Оставить здесь?! Все снаряжение? – опешил Тимур. – Зачем тогда я брал с собой рюкзак? Переодеться я мог и в поселке! Ладно, проехали… Мне что, прямо перед ними раздеваться? Уважаемые не сочтут оскорблением мое неглиже?
– Нагота не оскорбительна. Старейшины хотят видеть твое тело.
– Да ради бога!
Коршунов уселся на пол, принялся расстегивать комбинезон. Да, очаг в вигваме не помешал бы. Без привычного терморегулирования кожа мигом покрылась пупырышками. Как он ни уговаривал себя, что в вигваме вовсе не холодно, это не помогало. Кожаные штаны и куртка, которые он натянул и зашнуровал со всей прытью, на какую был способен, помогли не многим больше.
– Я готов! – бодро отрапортовал он. – Можем отправляться на охоту. Где наши луки?
Обращался Тимур к Росянке. И вздрогнул, когда сидящий за его спиной Скорпион произнес на чистом русском:
– Вещь, которая позволяет тебе говорить со своим вождем, тоже оставь здесь.
Это было так неожиданно, что Тимур безропотно отклеил с виска коммуникатор, сунул в кармашек рюкзака. И едва он это сделал, Старейшины и Росянка дружно словно по команде поднялись.
У выхода из вигвама их ждали индейцы попроще, не такие разрисованные. Каждому выходящему вручили костяной нож, длиной более смахивающий на меч. Тимур повертел меч удивленно, обернулся к Росянке:
– И это все оружие? А луки? Копья, в крайнем случае?
– Лук не нужен, – ответил вместо девушки Осьминог. – Обезьяны не умеют летать.
– А если меч сломается?
Осьминог коротко, без размаха рубанул по лежащему рядом с вигвамом каменному валуну, величиной с бычью голову. Валун развалился надвое, блеснув свежим сколом. Осьминог поднес меч к лицу Тимура, демонстрируя. Ни единой зазубрины на костяном лезвии не наблюдалось.
– Понял, не сломается, – кивнул Коршунов. И прикинул, что ручному бластеру понадобилось бы не меньше секунды, чтобы разрезать камень такой толщины.
– Не сломается, – тоже на чистом русском подтвердил Осьминог. – Идем. Время охоты.
О способностях медеанцев к языкам Тимур знал прекрасно. Но одно дело слышать правильную речь из уст вполне цивилизованной Росянки где-нибудь в Москве или Екатеринбурге. Совсем другое – от первобытных дикарей, никогда на Земле не бывавших, и других людей, кроме Хилес, прежде не видевших. Когда и где они успели так превосходно освоить чужой язык? Хилес научила? Вряд ли. Русский для нее не родной, говорит она на нем с заметным акцентом, гораздо хуже дикарей.
«Может, они вытащили знание языка из моей головы? – спросил он сам себя. – Со всем словарным запасом, фонетикой, правилами построения фраз». Это было плохим объяснением. Честно говоря, никаким объяснением. Тимур вздохнул, оставляя поиск правильных объяснений на потом, и поспешил за Старейшинами.
Идти пришлось долго. Да что там идти – бежать! Индейцы, Росянка в том числе, усталости не испытывали ни малейшей, зато Тимур быстро понял, что такого темпа не выдержит, никакие спортивные тренировки не спасут. Но едва он решил, что больше бежать не может и пора просить пощады, Росянка оказалась рядом, протянула маленький бурдючок:
– Выпей. Один глоток. Это высвободит твою силу. Станешь, как мы. На время.
– Что там? – Коршунов понюхал. Из бурдюка не пахло ничем.
– Вишневое вино, – ехидно ответила Росянка.
Тимур удивленно взглянул на нее. Подумал: «А ведь она и в самом деле очеловечилась. Может, сказать ей правду?»
Он сделал глоток. Вкуса у напитка тоже не было. Но желудок, а за ним и все тело, сковал холод. Потом на смену холоду пришло тепло. Усталость исчезла, словно и не было, мускулы твердели, наливаясь силой.
«Наркотик, – предположил Коршунов. – Сильный. Не хватало наркозависимость заработать. Ладно, с этим потом разбираться будем…»
Его поили еще дважды. А затем местность вокруг начала меняться. Они спускались в глубокую долину. Туман здесь стал гуще, среди деревьев все чаще появлялись каменные россыпи. «Да ведь мы к Холодным пещерам идем!» – догадался Тимур. И присвистнул мысленно, сообразив, сколько километров они отмахали пешком, не делая привалов.
Это в самом деле были Холодные пещеры. Из тумана начали выступать скалы с темными провалами входов. Старейшины остановились, окружили Тимура. Росянка озвучила их распоряжение:
– Ты и я заходим в пещеры здесь. Мы должны убить всех, кого встретим.
Ход был узкий, извилистый и круто уходил вниз. Несколько поворотов, и серый медеанский день сменился полумраком. Коршунов поежился невольно, – расщелин вокруг было в достаточном количестве, и в любой могли прятаться обезьяны. Свалятся на голову раньше, чем ты их заметишь! Оставалось уповать, что глаза Росянки справляются с темнотой лучше человеческих или у нее имеются иные органы чувств, неизвестные земным ученым.
Подземный коридор, стены которого уже нельзя было увидеть, а лишь угадать по приклеившимся к ним там и сям светящимся слизням, крутился змеей, разветлялся и соединялся вновь. Несколько раз Тимуру казалось, что они ходят по кругу. Но нет – они все время шли вниз. Значит, не круг, а спираль. Холодные пещеры – настоящий лабиринт, людьми почти не изученный. А ведь это только верхний ярус! Что за пустоты под ним засек орбитальный интроскоп, оставалось в области догадок и фантазий.
Обезьяны напали, когда мозг устал ждать нападения и непрерывно держать тело настороже. Откуда они выскочили, Тимур не понял. Сверху? Из боковых проходов? Из незамеченных ниш в стене? Они навалились на Росянку со всех сторон, и подземелье взорвалось дикими воплями. Она вскинула меч, завертелась ужом, пытаясь дотянуться до всех одновременно, на пол посыпались отрубленные головы, руки, части торсов. Горячая кровь плеснула Тимуру в лицо, и он попятился невольно. На него никто не нападал.
Первыми на Росянку кинулись полдесятка самцов. Она убила их почти всех. Но вслед за самцами на нее посыпались самки и детеныши, и этих было куда больше. Девушку сбили с ног, придавили к полу, не позволяя поднять оружие. Обезьяны рвали когтями и грызли все, до чего могли дотянуться, не разбирая, одежда это или тело медеанки.
– Тимур, бей их! Бей! – взмолилась она.
Коршунов шагнул к ворочающейся, орущей и верещащей куче. И закричал:
– А ну прочь! Пошли отсюда!
Он пинал обезьян ногами, жалил в спины и тощие ягодицы кончиком меча, заставляя отцепиться от девушки. Ничего из этого не выходило. Обезьяны огрызались, скалили зубы в ответ. И не нападали.
Росянка рванулась из-под груды тел, попыталась встать на четвереньки. И опрокинулась на бок, сбитая натиском обезьяньих тел.
– Помоги! – прохрипела.
Самый проворный детеныш дотянулся до ее горла, вцепился зубами. Зубы у него были кривые и острые. Черная в полумраке кровь брызнула фонтанчиком, смешиваясь с кровью обезьян на полу пещеры.
– Ах ты гаденыш! – рассвирепел Тимур, ткнул мечом. Но мгновением раньше детеныша заслонила вдруг вставшая перед Коршуновым самка с выпирающим вперед животом.
Костяной меч проткнул ее большой живот насквозь, словно не встретив сопротивления. Самка обреченно охнула, забилась в агонии и повалилась вперед, насаживаясь глубже, до самой рукояти. Вернее, до ладони Тимура.
На секунду в пещере повисла тишина, все обезьяны словно замерли. А потом, завизжав вдвое громче прежнего, бросились наутек, растворились во тьме пещер.
Коршунов выдернул клинок, позволяя обезьяне упасть, шагнул к лежащей в груде искромсанных тел Росянке. От горла у нее ничего не осталось, плоть содрали до самого позвоночника. Кровь толчками выплескивалась из тела.
Коршунов присел, не зная, что делать. Тронул девушку за плечо.
– Роса? – позвал. – Росянка?! Ты… меня слышишь?
Что-то шевельнулось. Тимуру показалось, – привиделось в полумраке пещеры? – что кончики лент, вытатуированных на спине девушки, медленно поползли к ее шее. Обвили раз, другой, третий, словно бинтуя. Кровь перестала хлюпать.
Росянка села, потрогала снова целое и невредимое горло рукой. Укоризненно посмотрела на Тимура:
– Почему ты позволил им меня загрызть?
Коршунов растерялся. Не ожидал он такого вопроса. Вообще не ожидал вопросов от мертвой минуту назад девушки.
– Они… там были детеныши! И они не нападали на меня. Я пытался прогнать…
– Так ведь это хорошо, что не нападали! Ты мог их всех перебить, пока они бросились на п