Заодно выяснилась такая особенность – котята сосут молоко примерно лет до двух, а их матери кормят и своих, и других малышей стаи и по очереди отлучаются на охоту.
Малыши, человеческий и звериный, занятые друг другом, давали мамам немного времени на дела, но и постоянно находиться в вольере не соглашались. Если Нюрочка делала это молча, то Наташка сотрясала своими возмущенными воплями все окрестности. Бывало – соседи сбегались или случайный прохожий заглядывал, выяснить причину такого глубокого горя.
Когда малыши оказывались на дворе – тут уж обе мамы, и человек, и кошка, были в состоянии взведенной пружины. С одной стороны, крупные крылатые хищники со стороны океана могут залететь, а им что ребенок, что котенок все едино – добыча. С другой – Шурочка была далеко не твердо убеждена в полезности для Наташкиного организма земли, травы и других предметов, встречающихся на пути. Все ведь пробуется на язык! Изольда к исследованиям Нюрочки относилась спокойней.
В доме же детишки подобны постоянному стихийному бедствию. Нельзя сказать, что ребенок умышленно поступает дурно. Дело в том, что он поступает всегда. Всегда в действии, в свершениях, результаты которых находятся во всем диапазоне значений. От позитива – попросился на горшок, хорошо поел, ползает, двигая кубики. Через нейтраль – сел, повернулся, что-то просит. До негатива – оторвал, уронил, разлил. Но при общем огромном количестве непрерывно производимых воздействий на окружающую среду счет проказам превышает любые мыслимые пределы. Естественно, два события – пропал из виду и затих, если они совмещались по времени, однозначно воспринимались обеими матерями как сигнал тревоги.
Глядя на это, Делка всегда, когда они со Степаном бывали у Саньков, менялась в лице.
Тоже хочет чадоньку завести – к гадалке не ходи. Вот откуда у нее такой интерес к процессу размножения.
Вечером второго дня после ранения к Степану и Делле пришла Яга.
– Чего это ты, внученька, мужика недолеченного из больницы вытащила? Там как-никак режим и процедуры для ускоренного заживания.
– Ага, и санитарки бедовые. Нет уж, пусть он службу служит и работу работает, а не лежит одинокий и несчастный там, где его жалеют.
– Ярново отродье ты, Делка, что с тебя взять! А ведь и посочувствовать иной раз человеку нужно.
– Дудки ему. Нечего, нечего! А то закрепится в сознании связь: сделаешь глупость – тебя пожалеют. Он еще молодой, быстро все схватывает.
До Степы не в один момент дошло, что женщины продолжают обсуждение вопроса, в котором давно уже и надежно не сошлись во мнениях. Еще, наверное, в те поры, когда жена его жила у деда и была маленькой девочкой. И вечно шпыняемая суровым своим воспитателем, не чувствовала себя несчастной, не принимала сочувствия доброй женщины.
– Ладно, тогда вот тебе, дружок, снадобье от Галины Прокофьевны. – Ольга Петровна достала из сумочки пузырек. – Она предупредила, что чесаться все будет, зато быстро заживет. Ты давай, скорее в норму приходи.
– А что, я разве не в норме? Это намек такой, что не надо было тарифы на энергию и энергоносители вводить? – Как-то Степе тревожно стало. Словно уловил указание на допущенную им ошибку.
Чего не отнимешь у Яги, так это чуткости.
– А не знаю я, правильно ли ты поступил. И никто тебе этого наверняка не скажет. Нет у нас тут государственных деятелей со стажем. Ты первый.
Заулыбались.
– Когда ты на Делку запал, я сперва встревожилась. За что, думаю, девушке такое наказание – городской мальчик? Но обошлось, ты как-то легко вписался в команду. Мы тогда на тебя сделали даже расчет, думали, что папенька твой посодействует тебе закрепиться поближе к верхним эшелонам власти. Полагали – поможешь нам сориентироваться в делах политических да в закулисной грызне, ну и всяком таком, от чего нормальные люди ничего, кроме гадости, никогда не ждут.
А ты, негодник, взял, да и прыгнул на самую верхнюю точку пирамиды. Пойми, мы всю жизнь готовились от правительства таиться и тихариться, чтобы жить своей жизнью и никого не дразнить. А тут бац, и свой человек на троне. Наши затеи ты поддерживаешь, и мы твоим задумкам будем помощниками. В общем, не сомневайся, рули. Как был ты в команде, так в ней и остался.
Итак, Степан твердо решил разрушить на Прерии правящий класс. Он это недавно вычитал в книжке, что отыскалась в материалах Академии управления. То есть, конечно, на самом деле он ничего такого не решал. Но, проанализировав свои действия на посту единоличного и полновластного, сообразил, куда все это время гнул линию. Да уж!
А кто, интересно, у нас тут правящий класс? Стал разбираться в этом вопросе персонально. Самые правящие, конечно, они с папенькой. Яга, Делка, дядя Ляпа и другие авторитетные люди из числа голозадых, которые в списке аристократии смотрятся как-то неважно. Не те у них ухватки, да и высокое положение их однозначно связано с основной деятельностью. То есть формальным признакам вроде соответствуют, а вот дух от них исходит иной. Элитой даже и не пахнет.
Точно! Они же намеренно разрушают все атрибуты высокого статуса просто в силу многолетней привычки маскироваться. Прятаться от официальных властей. Надо подумать, как закрепить этот обычай. Очень уж результат получился хороший.
Так что там у него еще осталось? Ага. Сотрудники аппарата представительства. Что он вообще о них знает? Ходят на работу около ста человек, что-то весь день делают, перекладывают бумажки, и что?
А вот что. Скажем, в отделе народного образования работают пять сотрудниц. Вот пусть Леха Кузьмин и установит за ними плотное наблюдение дня на три. И личный состав потренирует, и ему, Степану, пособит.
Три дня прошли в изучении материалов о номенклатуре боеприпасов, применяемых в оборонительном оружии для населения. Как всегда, техника увлекла и воодушевила, зачесались руки, и захотелось творить. Но тут подоспели отчеты службы безопасности о слежке за деятельницами из отдела просвещения. Ну-ка, ну-ка!
Четыре сотрудницы вели себя предсказуемо. Тарахтели о всякой всячине, отлучались в магазин и на рынок, примеряли обновки и рассылали в подведомственные учреждения циркуляры, да требовали оттуда отчеты. Просматривали и возвращали обратно с замечаниями для устранения погрешностей. Миленько-то как!
И что же это за циркуляры? Почитал. Представил себя на месте преподавателя, следующего таким инструкциям, и призадумался. Сам-то он не работал в школе, однако уж очень много писанины требуется от учителя. А когда же преподавать?! Ох, и сложна стезя педагога!
Так, а чем занимается пятая сотрудница этого отдела? Интересные пироги! Она, оказывается, просматривает записи уроков. Ну, ничего себе! Степка и не подумал бы, что такое делается. И что дальше? Ага! Связывается с учительницей, и они проводят разбор удач и оплошностей, допущенных в классе. Спорят даже.
Прикрыл глаза и прислушался к себе. Вот как он должен к этому отнестись?
Поехал в Палкино, в одну из старейших аборигенских школ, чтобы посоветоваться с директором. А что делать? Нужно обязательно переговорить со специалистом, и, может быть, не с одним. Поэтому и помчался на консультацию. Очень уж у этого заведения репутация серьезная.
В дебрях тропических лесов расположено несколько огромных бунгало. Это и был школьный комплекс. Две сотни детишек и три десятка взрослых произвели на Степана неожиданное впечатление – он почувствовал, что завидует этим людям самой черной завистью. С одной стороны, эти мальчики и девочки, парни и девушки весь день от подъема до отбоя были заняты. Уроки, хозяйственные работы и самоподготовка чередовались, не оставляя свободного времени.
Казалось бы, надо посочувствовать ученикам. А вот и нет. Не видно здесь несчастных лиц. Совсем другие эмоции на них нарисованы. Впрочем, надо поскорее переговорить с главным.
Забрав у Степана материалы, директор попросил сутки на ознакомление с ними и отправился в свой кабинет. Потом туда еще несколько педагогов прошли – наверное, директор решил посовещаться.
– Везунчик ты, Кузьмич, – такими словами встретил Степана руководитель школы. – Мы тут всем педагогическим коллективом уже совсем было решили обмануть тебя и переманить к себе Аглаю Львовну. Да, да, ту самую, которая так тебя напрягла. Нам такой методист как воздух нужен. Но подумали, что это нехорошо. В общем, семиселок этих, что засыпают нас инструкциями и душу вынимают отчетами, окоротить как-то надо. А нам потребуется аппаратура видеонаблюдения и звукозаписи в классах. А то несправедливо это, что только в столичных школах преподаватели могут рассчитывать на поддержку опытного специалиста.
Глава 56Печаль познания
Серверщики не подвели. Все денежные потоки представили на карте в явном виде, причем привязались не только к местности, но и к предприятиям, и к наименованиям товаров и услуг. Значительные населенные пункты вывели крупным планом на свободных от суши местах. Их оказалось всего четыре. Кроме столицы, ГОКа и лесопилки еще обозначился нефтедобывающий район на юге, где проживали около восьми тысяч человек и работали несколько заводов. Просто он растянулся вдоль побережья на десятки километров, отчего удельная плотность населения там была не такой уж значительной.
Степан три дня ползал носом по изображению, менявшемуся по мере поступления данных о банковских перечислениях, и не мог понять, что со всем этим делать. В смысле, хорошо или плохо то, что происходит. Одним могучим взглядом картина легко охватывалась и представляла собой невообразимую путаницу. Но постепенно глаз начал выделять из этого мельтешения событий и некоторые закономерности. Наиболее густо стрелки перечислений возникали в направлении Ново-Плесецка или от него. Проследил самый насыщенный связями узел и ни капельки не удивился, когда выяснилось, что это торговая фирма Яги покупает и продает уйму всякой всячины.
Еще в городе заметна была продовольственная торговая сеть, хотя рынок кучей мелких платежей перекрывал объемы этой группы магазинов многократно. А вот еще две сети – аптечная и почтовая – выглядели бледно. Избытка медикаментов не наблюдалось, да и посылки с бандеролями отправляли редко. Взял на заметку. Потом его внимание привлек к себе оборот парфюмерии и косметики. Шел он и через рыночные лотки, и через магазины, и через аптеки. В основном средства по уходу за кожей и за волосами. Поток начинался из нескольких поселений куркулей и через нескольких перекупщиков стекался снова в город, откуда опять расходился, причем как по торговым точкам столицы, так и в другие места. Где побольше народу – погуще. Где малолюдно – отдельными редкими засылами.