Посмотреть действительно было на что. Домница для выплавки железа из болотной руды и горн с наковальней, примитивные тиски, поковки, в которых угадывались гвозди и сошники. Корзины всех размеров и фасонов, мочильня, трепальня, нехитрые приспособления для витья веревок и кросна. Веретена и кадушки, небольшие каменные жернова и еще куча предметов, о назначении которых догадаться без пояснений было бы просто невозможно. Все примитивно, грубовато, но функционально.
Степа попросил научить его высекать огонь старинным способом. Почему-то это показалось ему особенно важным. А потом настало время укладываться на боковую.
Утром жена сообщила, что они сегодня никуда не летят, а погостят тут несколько дней. Приставать к ней с расспросами Степан не стал, а отправился с ребятней на пляж. Парни с ГОКа тоже присоединились к ним, и небольшая группа пошла в обход побережья, осматривая зализанную волнами полосу песка. Мелкие, с горошину, кусочки янтаря действительно встречались частенько, показываясь на поверхности самым краешком, так что глядеть под ноги нужно было внимательно. Так или иначе, но к моменту, когда солнце начало серьезно поджаривать, примерно по пригоршне добычи набралось у каждого. Потом на мелководье насобирали корзинку моллюсков и вернулись.
Сказать, что морской простор или соленый ветерок произвели на Степу какое-то особое впечатление? Да нет, пожалуй. Последние годы он провел в Белом Городе и на набережной бывал почти каждый день. Скорее, утренняя прогулка напомнила ему о доме. А потом впечатления посыпались как из рога изобилия. Их толпа углубилась в берег не там, где вышла, а несколькими километрами северо-восточней. И вот тут-то нашлась полянка с изрядно вытоптанной травой, на которую (полянку) выходили фронтоны самых разных построек, сокрытых под сенью деревьев. Избушка, хижина, бунгало, домик, вигвам, сакля, яранга, чум, балок, бытовка, юрта – самые разные определения возникали при виде этих сооружений.
– Тут у нас раньше был домостроительный полигон, но сейчас сюда переехала старшая группа, – пояснил лидер их экспедиции, тот самый худосочный мальчишка, что вчера рассказывал о следах на клубничнике. – Многих детей родители предпочитают оставить здесь, пока обстановка на планете неясна. Привет, Цикута! – Это он уже парню, что разогнулся им навстречу от верстака.
Степан подумал, что парню на вид лет четырнадцать, то есть аборигены с таких спрашивают, как со взрослых. Странно, что его не взяли в места, куда переселяются. А взгляд остановился на том, что зажато в тисках. Это уже не примитивные технологии!
Группа собирателей янтаря проследовала дальше по тропе, а Степан задержался, прощально махнув рукой. Тут все было намного интересней, чем показалось ему сначала.
– А скажи мне, Цикута, что это за лыжу ты тут выделываешь?
Привычка спрашивать прямолинейно выработалась у Степы за последнее время, когда он постоянно занимался руководящей деятельностью. И кажется, слова его слегка покоробили собеседника. Парень смерил его презрительным взглядом с ног до головы и прищурился.
– Да, горожанин я, – сказал Степа. – Просто мне с вами по пути. Думаю – навсегда. Если что не так ляпнул, извини и за сейчас, и наперед.
– Хорошо формулируешь, – Цикута ухмыльнулся. – Не иначе, на девчонку из наших повелся.
Понятно, пока Степу здесь не принимали за своего. А вот когда он с Делкой – никаких непоняток не возникало.
– Повелся. – А почему он должен это скрывать? – Кстати, твою «десятку» я разработал.
– Дерьмово разработал. Чистить ее после стрельбы замучаешься. – Парень все еще был недоволен невесть откуда взявшимся горожанином, но голос его уже звучал мягче.
– Это было сразу заложено в конструкцию, – Степан не мог не согласиться с верным утверждением. – Иначе шел проигрыш по отдаче. А так ты ведь с ней даже одной рукой можешь управиться, хотя и не Геркулес.
– Ладно, проехали, – «хозяин» сменил гнев на милость. – Разбирать твое ружье удобно, так что, в общем-то, терпимо получилось. А почему сам-то ты не такое таскаешь?
– Это второй опытный экземпляр. Он и тяжелее, и прицел в нем не такой удобный, а серийных пока еще не столько наделали, чтобы и мне хватило. Жена вон моя и то с одностволкой двадцать четвертого калибра пока управляется. Так что за рогопегу ты тут измыслил? – пора было возвращать разговор в конструктивное русло.
– Понимаешь, Рустамка-каботажница видела, как в городе два тамошних пацана строили домик при помощи игрушечного экскаватора и самосвала. Ну и нам привезла эти штукенции. Попробуйте, сказала. А они ни фига здешний грунт не берут, потому как дерн. И на мелких колесах через кочки, траву и корни никакой езды не получается. В общем, кроме как на песчаных легких почвах, не работают. Но это не слишком большая проблема, потому что сама-то идея использования отлично отработанной системы управления – плодотворна. А двигатели мы взяли более мощные, грузовик поставили на гусеницы из трансмиссионной ленты, а экскаватор сделали шагающим, и все заработало, как часики. Только сразу появилась мысль сделать на той же основе картофелесажалку, комбайн для уборки моркови, пололку для арбузов, ну и так далее. Электронные блоки, моторчики и подшипники успели привезти с Земли еще до начала безобразий, а остальное мы тут потихоньку делаем. Аккумуляторы заряженные нам привозят, несколько станочков в наших краях есть, так что в перерывах между рейдами мы развлекаемся потихоньку. Вот, до подсолнечникобойки добрались. Опорные лыжи осталось приштряпать, и поедем испытывать.
– Постой, Цикута! А что за рейды?
– Так малышню же оберегать нужно. Ты что думал, они тут без присмотра, что ли, обретаются? Один, вон, как пойдет рыбу ловить, так каждую четвертую тушку мне в башку норовит запулить в кусты у себя за спиной. Таких, как этот, лагерей тут по округе с десяток, наверное. В одном ребята с хлебным тростником проводят занятия, в другом электролитическими технологиями занимаются, в третьем делают вид, что стада пасут, а заодно и коров доят. Представляешь – молочное стадо на подножном корму на Прерии!
– Так я не понял, вы охраной детворы занимаетесь или всякие новинки придумываете?
– Охранять – скучно, но нужно. А кому-то такое занятие нравится. Придумки у кого-то выходят, а у других ничего, кроме ерунды, не получается. Понимаешь, чужачок? Как, кстати, звать-то тебя?
– Степан.
– Так вот, понимаешь, Степан, пока сообразишь, к чему имеешь склонность, надо многое попробовать, подобрать себе занятие по душе. А тут для этого созданы все условия. Хочешь, к летунам переходи, хочешь, к генетикам. А с другой стороны, отстреливаться, убегать и прятаться надо уметь всем, и самолет водить, и на мотопараплане вышивать, и на велике кататься. Плавать и нырять, драться и мириться, находить единомышленников или соглашаться с оппонентом.
За разговором Цикута дошаркал напильником лыжу и отдал подошедшему пареньку лет десяти. Тот привинтил ее к высокой, в человеческий рост решетчатой деревянной вышке, увенчанной рычагом с захватом на конце.
– Поехали, если тебе интересно.
– Поехали.
Испытуемое сооружение взгромоздили на вьючное седло, снабженное опорами. Несколько парней и девушек-подростков уселись на лошадей и тронулись в путь. Традиционные переглядки по выбору лидера группы завершились тем, что «повел» младший – мальчишка лет десяти. Он распределил сектора наблюдения. Ничего примечательного в дороге не произошло, и вскоре кавалькада прибыла на край поля, засеянного подсолнечником.
Здесь их уже ждала пара юношей лет по семнадцати и примерно метровой длины кузов на гусеницах. Комбайн сгрузили и включили.
Рычаг на вершине его вышки ухватился за головку крайнего растения, подсек и сбросил добычу внутрь самого себя. Чуть погодя оттуда посыпались семечки прямо в установленную тут же коробку, а шлейф шелухи, сдутой вентилятором, отлетел в сторону. Верхний рычаг продолжал деятельность сам по себе, опорные лыжи переступали в собственном ритме, а захват и нож, пристроенные снизу, крошили обезглавленные стебли. Под конец этот захват вырывал из земли узловатое корневище, обстукивал от налипшей земли и опять подавал под нож. То есть все, кроме семечек, оставалось на поле. А семечки время от времени пересыпали в кузов на гусеницах, следовавший за комбайном.
Когда заполненный снятым урожаем транспортер в третий раз пересыпал свое содержимое в мешок, оставленный на краю поля, Степан понял, что пора закрыть распахнутый от удивления рот. Распахнутый при виде пары манипуляторов, которыми «самосвал» при разгрузке поддерживал края мешка, чтобы семечки не просыпались.
– Как ты понимаешь, систем управления на каждом агрегате установлено не по одной, – Цикута выглядел довольным. – Работа их согласована, но не синхронизирована. С этой задачей трудней всего было справиться, там сложная система плавающих приоритетов, зашитая в матрицу соподчинений. Вообще-то, у тебя, видимо, легкий глаз. Я не думал, что все с первого раза получится, а смотри-ка ты, можно сразу переходить к ресурсным испытаниям. Функционал-то действует безупречно.
То, что парнишка младше него ведет себя покровительственно и даже наставнически, Степу напрягало на полном серьезе. Но информация была интересной, и он держал себя в руках. Ему спокойно, можно сказать, в рабочем порядке показывали аборигенское воспиталище – полигон, на котором создавался тот характер, который он бы и сам не прочь иметь. Ведь было уже понятно, почему отсюда удалены все взрослые. Вернее, сделан вид, что удалены: он ведь заметил, что за детьми присматривают подростки, за которыми, в свою очередь, приглядывают юноши. Легко можно было предположить, что и народ постарше где-то тут водился в некотором количестве.
Так вот, взрослые не мозолили никому глаза для того, чтобы уважение к возрасту и опыту перестало иметь значение при решении любых спорных вопросов. Когда в самом начале общения он взял несколько высокомерный тон, его не приняли, а когда помянул реальную заслугу – «десятку», – дело пошло на лад, хотя и с оговоркой. В общем, ребят просто натаскивали на равноправное общение, на умение самим, без подсказки сверху, налаживать связи между собой. Что это? Ускоритель взросления? Или, может быть, привитие навыков анархизма, то есть практики жизни в условиях господства горизонтальных связей? Пусть пр