Лиза слегка стушевалась.
– Милая, все не так просто. У нас ведь были долги перед кредиторами. Много долгов…
– И что?!
– Не повышай на мать голос, – сорвалась Лиза, и под густыми ресницами блеснули капельки слез. – Я не намерена оправдываться. Сегодня важный день, а ты говоришь ужасные вещи, пытаешься выставить меня плохой матерью! Как можно быть такой жестокой?
Она всхлипнула и внимательно посмотрела на Кору: проняло или нет? И явно поразилась холодному спокойствию дочери.
– Не оправдывайся. Но знай: я не перееду. У меня новая жизнь и новые обязательства, прошу это учитывать.
– Но…
– Ты сама хотела, чтобы я пожила отдельно. Не будем менять правила по ходу игры.
– Ну ладно.
Выбитая из колеи, совершенно запутавшаяся Лиза отправилась искать жениха, чувствуя себя… поверженной? Нет, не так. Скорее напуганной. Когда кукловод терял нужные нити, его собственное положение становилось шатким.
Кора повернулась к существу, следившему за ней с ветки.
– Думаешь, я перегнула палку?
Ответом был каркающий смешок. Паучьи лапы потирали перышки на крыльях, приглаживая и прихорашивая их.
– Я не могу ей рассказать. Слишком многие теперь знают.
Гвидо ничего не ответил. Он пролетел мимо, залетел в зал, освещенный электрическими свечами, и задрал юбки нескольких сплетниц, обсуждавших сомнительную репутацию будущей невесты.
41
– И соль на него не подействовала, – жаловалась Кора, сидя на кухне Саяры и попивая чай из пузатой кружки. – Значит, есть разница между человеческими призраками и прочими существами?
Кора частенько сюда приходила. Ее манили знания, манили ясность и простота шаманского мира. Сама же шаманка недавно отпустила последнего клиента и явно вымоталась, но это не помешало ей накрыть стол и продолжить старый разговор.
– У твоих духов есть «кут». Энергия души, огромный эмоциональный слепок человека, который остается после смерти. Твари, живущие на дне, пусты. И они хотят наполниться украденным до краев. Тебе еще повезло. Рядом находился хранитель, хоро, а ты видела изнанку мира и была готова.
– Не согласна.
– Готова, – упрямо повторила Саяра. – Твой путь только начинается, но ты уже пережила нападение врага-из-тьмы. Моя бабка гордилась бы такой ученицей! Жаль, моих собственных сил хватает лишь на фокусы и гадания.
– Вы мне все равно нужны. Я хочу большего. Знать, уметь, понимать. В последнее время я много думаю о той реальности, которую показал жмор. Я чувствовала существ куда более страшных, чем он.
– Он напустил морок. Ты не должна к нему прислушиваться.
– Но всё предупреждает о большой беде. Я не хочу, чтобы мои друзья пострадали. – Кора отставила кружку и выпрямилась. – Вы научите меня шаманским хитростям? Я должна научиться давать отпор.
– Отличная задумка! – всплеснула руками Саяра. – А меня кто научит, чтобы я тебя учила?
– Но вы знаете больше. Мне нужны эти знания. Вы же проходили ритуал посвящения, верно?
Она поморщилась. Неохотно признала:
– Ну, проходила. Только все равно мне твоя идея не по нраву. Настоящие проводники тонких материй живут тяжелой жизнью.
– Моя судьба стала такой задолго до вашего появления. А так сможете немного облегчить мой путь. – Кора никогда не умела делать проникновенное выражение лица, но на этот раз вроде получилось. – Сами ведь сказали: мы связаны.
– Что ж, слушай, егоза. Шаман – заложник своего пути. Он не судит по форме, а видит суть. Он не дает обещаний, которые не может сдержать, не воюет, а ищет мира. Он не берет того, в чем нет необходимости. Полная сосредоточенность! В верхних слоях он учтив, в нижних – бесстрашен. Он не использует дар для себя. Только для других.
– Как много «не», – попыталась пошутить Кора, но старая женщина взглянула с тяжелой строгостью.
– Чем больше будешь уметь, тем сильнее привлечешь к себе внимание. Неосторожное и яркое насекомое первым попадает рыбе в рот.
– Кажется, поняла. Это как ходить в темноте с очень ярким фонариком, на который будет слетаться всякое?
Уголки морщинистого рта дрогнули.
– Твои метафоры лучше. Может, еще передумаешь? Назад дороги не будет, хоть плачь, хоть умоляй.
Кора вспомнила три кричащих рта Эхо, видения далеких миров, выпуклые глаза, каждое – размером с блюдце…
Нетушки, нормальная жизнь безвозвратно утеряна. Мир не станет прежним.
– Упрямая девка. Знали высшие силы, кого выбирать. – Саяра встала из-за стола, потянулась. – Знать, придется рас сказать о камлании. Только учти: это не игрушки. Сама будешь дорогу нащупывать, сама себя оберегать. Нет, этот бубен не трожь – то реквизит. Я его в магазине сувениров заказывала.
Она ушла в спальню и вернулась к Коре с коробкой, на которой скопился плотный слой пыли. Внутри лежал небольшой бубен из старой кожи, в полтора раза меньше фальшивого. Одна половина была красной и имела рисунок в виде солнца, другая – выцветше-черной, с изображением полумесяца.
– Эти половинки – словно брат с сестрой. Отражают двойственность сущего.
Саяра нежно погладила бубен и вдруг ударила по нему колотушкой. Тяжелый звук надолго повис в воздухе.
– Мои предки считали его конем, который сможет доставить тебя в любую часть света.
– Красивый, – подтвердила Кора.
– Он твой, если сумеешь обуздать.
– Я не могу взять чужую вещь. Это же наследие вашей семьи и все в таком духе. Слишком дорогой выходит подарок.
– Никто тебе ничего не дарит, глупая. Я камлать не умею: духи земли, небес и вещей не слышат мой зов. А ты, возможно, сможешь. Поэтому я и передаю инструмент в те руки, что смогут воскресить его предназначение. Вот, слушай. Есть разные ритмы: змеи, быка, тигра… Когда освоишь их, бубен тебя признает.
Кора с сомнением посмотрела на старинный предмет. Просто волшебная палочка какая-то.
– А разговаривать с ним не надо?
– Нет, конечно! Что за глупости? А теперь попробуй три медленных удара и…
42
…и он был точно уверен, что оставил их здесь. Ключи от проекторной должны были лежать в правом ящике стола, между стопкой буклетов на следующий месяц и бутылочкой темного пива, которое Николай Петрович втайне обожал.
Дядь Коля, как его звали абсолютно все, включая собственную жену, уверенно шарил рукой под столом. Пальцы облазили каждый сантиметр, затем пришлось целиком обыскать небольшое помещение, где едва помещались кассовый аппарат и старенькое кресло. В висках начало колоть от долгого пребывания в неудобном положении.
Единственный глаз хозяина кинотеатра «Орлеан» заволокло дымкой, и пришлось неуклюже сесть на пол, чтобы прийти в себя. Возраст – вот самый неумолимый враг. Он скорее добьет, чем протянет руку.
А потом Николай с удивлением обнаружил, что кинопроектор наверху включился.
Но это было невозможно! В нынешнее время всем управляли мудреные программы, четко знающие, когда и что включать. Николай Петрович с трудом поднялся на ноги.
Сквозь узкое боковое окошко он увидел, как на огромном экране плавно движется по стене мерзкая тень Носферату – персонажа немецкого фильма, списанного с легендарного Дракулы.
«А ведь именно в этой версии вампиры стали погибать от солнечных лучей. Нормальный фильм».
Николай неспешно поднялся по ступеням, открыл дверь и вырубил питание. И уже сверху углядел парочку проходимцев, стоявших прямо посреди площадки. Накрыло неприятное предчувствие.
«Не могли же эти ребята прокрасться мимо, стащить ключи, включить машину и затем моментально переместиться на смотровую площадку? Да ну, глупость какая-то».
Уже почти спустившись, снова услышал шум механизма. Проектор вновь работал. Вампир на экране ломился в комнату прекрасной блондинки.
– Налоговый инспектор меня посети, что за дела? – пробормотал Николай Петрович удивленно. Он точно запомнил, что выдернул шнур. Ладно, потом разберется. Сначала надо прогнать незваных гостей.
Пустая глазница продолжала ныть, пока он шел к безбилетникам, которые наслаждались просмотром.
Их было трое. Женщина с каштановыми волосами – такими роскошными, что позавидовала бы любая актриса, – разговаривала с коротышкой неопределенного возраста и самой незапоминающейся внешности. А еще там было что-то третье. Почему-то подумалось именно так: «что-то».
Все смеялись и аплодировали происходящему на экране убийству. Николай Петрович приблизился и унюхал волну удушающей вони. Так могла бы пахнуть собака, сбитая автомобилем в самый жаркий день в году, но точно не человеческое существо.
– Это частная территория. А еще мы закрыты! – крикнул он. Голова болела все сильнее, глаз ныл, дыхание становилось все более затрудненным.
«Жена была права, что за неудачный сегодня день…»
Шатенка и серая личность обернулись. В свете фонарей их глаза показались Николаю Петровичу стеклянными шариками. Яркими, но незрячими.
– Мы мешаем? – спросила женщина с неопределимым акцентом. Так мог бы говорить гость из абсолютно любой страны.
– Сеансов на сегодня больше нет. Приходите завтра.
– Нам бы не хотелось уходить, – вкрадчиво отозвался коротышка-спутник. – Мы немного заняты, если вы не заметили.
Николай Петрович понял, что закипает. Отсутствующий из-за детской травмы глаз пылал огнем. Туда будто вложили уголек. И он прожигал череп пожилого бизнесмена насквозь.
– Не буду я повторять! Выметайтесь!
Не получалось одновременно не думать о том, как от этих троих воняло. А ведь они вроде были прилично одеты.
Определенно происходило что-то нехорошее. Он еще не мог разглядеть, что здесь творится, но уже чувствовал прилив дурноты. Третий незнакомец стоял на корточках, медленно, почти гипнотически, раскачиваясь. А товарищи будто прикрывали его.
«Охраняют? Какие всё же нелепицы лезут в голову…»
– Что вы там делаете? А ну отойдите, не то я в полицию позвоню! – добавил Николай Петрович, зажав нос руками. До нарушителей порядка оставалось меньше двух метров. Ближе подходить не хотелось.