Она посмотрела на сумку с вещами, которые вынесла из призрачного общежития. Еще не оформившаяся идея трепыхалась на краю сознания, но ее никак не удавалось вытянуть. Наброски, картины… Кора подскочила как ужаленная.
– Вру! Есть план, но он абсурден! И могут потребоваться крепкие живые руки.
– Мы что, всерьез обсуждаем борьбу с людоедами из сказок? – подал голос Антон Эргисович.
– Помолчи, внучок, – вмешалась старушка. – Я твоему рассказу о длинноногой гадине поверила. А теперь, будь уж добр, поверь мне, – и добавила, повернувшись к Коре: – Делай что должна, девочка, а мы поможем.
Та кивнула и грустно оглядела всех собравшихся:
– Мне нужно время и харысхалы для каждого из присутствующих. Раз мы не можем изгнать абаасов из нашего мира, то запрем их здесь навечно. Они ведь не знают, что проход в общежитие для меня теперь закрыт. На этом можно сыграть…
55
Телефон зазвонил, когда Кора задремала в большом бесформенном кресле. От визгов рингтона она чуть не свалилась на пол, а потом долго не могла нажать на нужный значок.
– Ты опаздываешь.
Странный акцент Душечки было невозможно ни с чем перепутать. Глава абаасов пыталась казаться равнодушной, но даже сквозь динамик слышался едва заметный шелест многочисленных сплетений жгутов и трубочек внутри ее тела. Она злилась, была обеспокоена и не понимала, почему Кора так долго игнорировала послание.
– Тяжелая неделя выдалась, тебе ли не знать? Я услышала требования. Хочешь ключи от шведского стола, чтобы твоей семье не пришлось кочевать из одного уголка континента в другой ради пропитания?
– Промежуточный полустанок между слоями – большая редкость. Твой жалкий умишко даже не может представить его ценность… и мощь.
– Плевать. Я хочу договориться.
– Ну разумеется.
Облегчение. Вот что сейчас чувствовала эта чудовищная тварь. Облегчение из-за того, что заложники оказались небесполезны.
– Но сначала дай трубку Лизе. Я хочу знать, что она жива.
– Так не пойдет. Приезжай и посмотри сама. Но не медли, как в прошлый раз. Нам все сложнее сдерживаться, мы оголодали, и это твоя вина. Приезжай. И чтобы никаких трюков, это ясно?
Тихий шелест. Трущиеся друг об дружку ядовитые щупальца-стебли.
– Поняла.
Кора посмотрела на пол, где лежали заготовки ловушки, на которые она потратила последние силы.
Хоть бы сработало. На кону жизни людей.
56
К назначенному месту она приехала на такси. Закатное солнце отражалось от глади озера, окрашивая старинный особняк в мертвенно-багровый цвет. Жизнь вокруг замерла. Потеряла свое значение. Такое происходило везде, где останавливались пожиратели кут – безжалостные сорняки нижних слоев.
Никто не встретил Кору в саду. По-видимому, предполагалось, что Кора сама всех найдет, до последнего истощив нервы переживаниями. Но почему-то она была спокойна. Предчувствие – то же, что руководило ею прежде, – говорило, что семья жива. Абаасы не могли так рисковать. Пока сделка не будет совершена, все останутся целы.
Она позвонила в видеофон, но дверь оказалась открытой. Из глубин дома вырвался смрадный дух, словно там развели гниющее болото.
– Эй, я пришла! Выходите!
Эхо подхватило и размножило голос.
В просторном холле не оказалось прислуги, зато в обилии нашлась черная пульсирующая жидкость, покрывшая большую часть пола. От соприкосновения с обувью дрянь растягивалась и противно чавкала. Сходство с болотом усиливалось.
Что же они наделали? Бедная Лиза, бедный Павел!
Кора пошла дальше и углубилась в извилистый лабиринт помещений. Вдруг сбоку кто-то умоляюще замычал. Кора осмотрелась и увидела в дверном проеме молоденького охранника, стянутого лозами, растущими из черной жижи. Он дрожал. Вместе с ним дрожали и лозы, которые проникали в ротовое отверстие и даже ноздри. Все это копошилось и нежно переплеталось вокруг тела парня.
– Я помогу, – прошептала Кора, сомневаясь, что ее слышат. – Я вернусь за тобой, за каждым из вас.
На пути встретился весь обслуживающий персонал особняка, пока наконец она не вышла к прямоугольному залу, где проводилось большинство мероприятий. Именно здесь Лиза устраивала вечеринку, на которой сплетницы рассуждали о статусе невесты и ее странной немногословной дочери с густой синевой под глазами, которую не брала ни одна тональная основа.
Кора поправила куртку, выдохнула и зашла внутрь.
Абаасы – все четверо – сидели полукругом перед обездвиженными людьми. Несколько чудовищ, не скрывая личин, держали рты широко раскрытыми, и оттуда тянулись длинные, тонкие, гибкие жала, которые погружались в лицо пожилой горничной, распятой у их ног.
Кора видела, как судорожно дергается стопа в белом тапке. Как стонут от удовольствия уродливые твари, чьи тела напоминают начиненные паразитами фрукты.
Накрыла волна жгучей ненависти.
– Пришла! – пропела Душечка. Голова Лизы покоилась у существа на коленях, расслабленная ладонь абаасы скользила по гладкому безмятежному лбу.
– Я здесь. Отпустите остальных.
– Мы похожи на идиотов? – спросил некогда невыразительный мужчина, чей облик теперь мог не только запомниться, но и приходить к людям в кошмарах. На щеках и подбородке закручивались завитки подвижных бугорков, кожа трепетала. Он крепко держал отчима Коры за шиворот; несколько жал выходили из слезных каналов, готовые в любой момент проткнуть сонную артерию заложника. Павел был без сознания.
Умно. Самые сильные члены клана разделили добычу.
Кора как можно незаметнее прислушалась к шуму за окном и подтвердила:
– Да, вы выглядите очень нелепо. Настолько испугались одной жалкой девчонки, что даже рискнули себя выдать. Смехота, да и только!
– Посмотрим, будешь ли ты такой дерзкой, если я немного испорчу тельце твоего будущего папаши.
– Очередной любовник матери. Он для меня ничего не значит.
– Какая ты жестокая, – хихикнула Душечка. – В его эмоциях столько беспокойства, желания найти с тобой общий язык. Вы бы могли стать отличной семьей.
Но Кора не поддалась на провокации.
– Хватит пустых разговоров. Я здесь затем, чтобы вы навсегда отстали от живых людей. Если для этого надо отдать на растерзание общежитие – пожалуйста! Забирайте!
– Во-о-от как заговорила? – протянула Душечка, приподнявшись с пола. Глянцевое лицо растянулось до предела, едва сдержав сущность, что рвалась наружу.
– Верно. Плевать на обязательства. Я выполняла чужие указания лишь затем, чтобы получить свободу от этой должности. Меня обманом заставили провожать души умерших в последний путь. Я не хотела переходить вам дорогу.
Кора впервые так легко и непринужденно лгала. В ней проснулся виртуоз. Такой талант! Стоило лишь прижать острый коготь к лицу ее матери.
– Я выдам место их заточения – последнее убежище призраков. А вы оставите Чеховск в покое, идет?
– М-м, нет.
Душечка улыбалась сахарными зубами, за которыми скрывался тугой змеиный клубок. Кора слегка запнулась:
– Но вы же получите пропитание на всю оставшуюся жизнь! Каждую душу города!
– А зачем ограничиваться, если можно получить всё и сразу? Не пытайся ставить условия, Корина. Просто отдай ключ.
Надо еще потянуть время. Что же они так долго?
– У общежития нет ключа, – сказала Кора, когда коготь замер в опасной близи от глазного яблока Лизы. – Но я хочу открыть вам проход, правда! Просто скажите, как это сделать? Я на все готова!
– Какая преданность! И ради чего? Ради этой жалкой женщины? – внезапно развеселилась Душечка, взмахнув свободной рукой. – Женщины, которая день не может прожить без очередного мужчины; женщины, чьи мысли полны ожиданием достатка, а не образами дочери. Людская глупость неизлечима!
Остальные абаасы застыли в нетерпении. Они не понимали, почему их глава вдруг стала такой мелочной. А Кора понимала. Уязвленное эго было пороком не только людей. Тварь упустила добычу. И теперь не могла ее схватить, предварительно не поиздевавшись.
– Пусть скажет слова, – вмешалось второе по старшинству чудище. – Просто заставь ее сказать, госпожа!
– Умолкни! – взвыла Душечка и обернулась. Ноздри ее гневно раздувались. – Ты не понимаешь, она должна знать! Четко осознавать, что предает высшие силы ради той, кто никогда ее не любил!
– Не… неп-правда…
Кора с ужасом посмотрела на мать. Лиза очнулась. Ее потухшие изумрудные глаза нашли дочь и остановились на ней.
– Я подводила тебя… д-да. Очень часто. Трусила, закрывала глаза… Н-но больше не буду.
– Мама, замолчи!
– Я не д-дам тебя в обиду.
Затем Лиза сумела извернуться и из последних сил вцепилась в роскошные локоны поддельной красавицы. Душечка вытаращилась на жертву, не поверив подобной наглости, затем губы абаасы побелели, готовые растянуться, как пасть удава.
– Не смей! – заорала Кора и вытащила из сумки заранее спрятанный тубус. Ничего не оставалось, кроме как подать знак друзьям, прятавшимся на террасе снаружи. – Гвидо, давай!
Окна брызнули осколками стекла. А на их место сразу же встали картины – в каждом проеме по одной.
Остаток дня ушел на то, чтобы нарисовать на принесенных учителем холстах то, что могло бы напугать чудовищ. Их родные края. Самое удивительное – Коре даже не пришлось стараться. Кисть делала все сама.
Свет солнца закрыли ужасные образы: мертвые океаны, вода в которых была тверже камня; голые пустоши и черное солнце, чье сияние испепеляло до костей; спящие исполины с веками столь тяжелыми, что походили на скопление сталактитов. Тысячи голодных зевов, пожиравших друг друга. Все, что успел показать жмор.
Абаасы затрепетали.
Но это был еще не конец. Снаружи картины удерживали друзья. Когда ворон разбил окна, они стали читать мантру, которой обучила Саяра. Мощный голос шаманки возвышался над остальными.
– Что ты задумала? – посеревшим голосом воскликнула Душечка. Когти сдавили горло Лизы, и Кора торопливо вытащила из тубуса последний рисунок. Самый важный. Он раскрылся перед абаасами, и масляные краски затанцевали на белой ткани.