Царицыно горе при его кончине было искренним и глубоким, стремление увековечить милый облик вполне понятным. По человеческому свойству ей казалось в первые часы, что смерть баловня должна быть у всех на устах. Отсюда ее приказ без пояснений: «А из Корпа набить чучело». Бедный обер-полицмейстер, не осведомленный о гибели пуделя, применил приказ к самому купцу. Екатерининская нотация с привлечением имени маркиза Пугачева окончательно сбила его с толку. Дальше события стали нарастать подобно снежку, летящему с горы. Под конец он может образовать лавину.
— Так будем отбой бить, Григорий Александрович? — охрипшим голосом воспросила императрица.— Поди обер-полицмейстер шкуру-то с Корпа еще не содрал? — И она опять принялась смеяться.
— Знаю только, что Свербеев уже в Медицинской коллегии побывал на предмет изготовления из него чучела.
— Значит, вызовем сейчас нашего цербера и прикажем ехать к Корпу виниться, что зря напугал.
Потемкин, хохотавший перед тем так, что заставил колебаться подвески на ближних канделябрах, неожиданно посуровел и настораживающе протянул:
— Э нет, так дело не пойдет, Екатерина Алексеевна. С каких пор вышняя власть перед подданными извиняться начала? Пусть Корп подает просьбу о помиловании, а ты наложишь резолюцию.
— Да в чем же он виноват?
— В чем-нибудь да виноват,— мудро заключил Григорий Александрович.— Кстати, знаешь ли, что Корп масон?
— Эта вафля? — презрительно отозвалась Екатерина.— Ох и надоели мне господа фармазоны!
— Сей казус и будет удобной возможностью припугнуть всю их компанию.
И тут в сознании Екатерины холодным лучом просверкнула мысль о безмерности ее власти. Она еще больше выпрямилась, и все в ее кабинете от последней кошки, согласно английской пословице дерзающей смотреть на королеву, до светлейшего князя Таврического увидели нимб вокруг ее головы. В божественном сиянии растворились мысли и поступки бесчисленных ее подданных. Что значили глупый Корп, бестолковый Свербеев, вельможный Потемкин рядом с умопомрачительным блеском сего нимба? Из самого существа монархини исходила субстанция фантасмагорической ее власти. По богословской терминологии это было чистое действие, подобное природе ангелов. Самодержавие захватывало не токмо земное, но и небесные сферы.
— А и впрямь можно было набить из этого дурака чучело. Все бы решили, что так и надо,— сказала императрица всероссийская и замораживающе улыбнулась.
Светлейший князь Потемкин-Таврический, первый вельможа государства и первый подданный империи, почувствовав перемену, резко отделившую его от нимбоносицы, смиренно и восхищенно произнес:
— Аб-со-лют!
Так, или почти так, рассказал об этом в своих записках граф Сепор д'Агессо, последний посол старой Франции при санкт-петербургском дворе.